Грегори Робертс - Тень горы
– Чтобы прикрыть чиновную задницу, – пояснил Али.
– Он сам не может подделать сертификаты, и украсть их он тоже не может, – сказал Фарзад. – Но он обещает закрыть это дело, если мы изготовим добротную подделку.
– Если вы, Лин, изготовите подделку для нас, – поправил сына Аршан.
– Да, если вы изготовите хороший убедительный сертификат, он его подпишет и оставит нас в покое. И нет проблемы. Будьте уверены.
– Такие вот дела, – вздохнул Аршан, положив локти на стол. – Если вы не поможете, дальнейшие поиски придется свернуть. А если поможете, мы будем продолжать, пока не найдем клад.
– Да ты и сам можешь это устроить, – сказал я Фарзаду. – Ты уже освоился на работе и легко обойдешься без моей помощи.
– Спасибо за комплимент, – сказал он с ухмылкой, – но тут возникает парочка сложностей. Во-первых, у меня нет связей в муниципальном совете. Во-вторых, парни в мастерской не возьмутся за такую работу только по моей просьбе. Да еще и, не дай бог, донесут Санджаю. Другое дело вы.
– И почему так получается, что я всегда – другое дело?
– Вы сможете провернуть все чисто и незаметно, потому что вы босс в мастерской, – объяснил Фарзад. – С вашей помощью мы все устроим так, что никто посторонний не узнает об этой фальшивке.
– Возможно, мой вопрос покажется вам странным, – сказал я, оглядывая их напряженные лица, – но, с другой стороны, было бы странно его не задать. Вы не подумали о том, что я ведь могу отказаться, а потом передать наш разговор Санджаю?
– Закономерный вопрос, – признал Аршан. – Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что он уже не раз обсуждался в этой самой комнате. Дело в том, что нам необходима ваша помощь, и мы считаем, что вам можно доверять. Дядя Кеки был о вас очень высокого мнения. Много раз он говорил, что вы были с Кадербхаем до самого конца и что вы – человек чести.
Упоминание о чести меня покоробило, тем более что к ней взывали люди, предлагавшие утаить важную информацию от моего босса. Однако эти люди мне нравились. Уже сейчас, после короткого знакомства, они нравились мне больше, чем Санджай. И потом, Санджай был достаточно богат и без того. Он запросто мог обойтись без этого клада, если его и впрямь когда-нибудь найдут.
– Я сделаю вам сертификат до конца этой недели, – сказал я. – Санджаю скажу, что это левая работенка по просьбе моего друга, – в сущности, так оно и есть на самом деле. Но все это должно остаться строго между нами. Я не хочу, чтобы информация дошла до Санджая из других источников и потом бумерангом вернулась ко мне. С этим все ясно?
Присутствующие разразились аплодисментами и радостными криками. Затем они принялись хлопать меня по спине, обнимать, хватать за руки.
– Спасибо вам огромное! – с чувством сказал Аршан. – Нас выбила из колеи эта история с муниципальным советом. За все годы это первое серьезное препятствие, возникшее на нашем пути. А ведь мы… мы получаем такое удовольствие от охоты за драгоценным сундучком! Если совет запретит дальнейшие работы в доме, мы просто… просто потеряемся, как потерялись наши сокровища.
– И мы не просим, чтобы вы делали это даром, – добавил Фарзад. – Скажи ему, па!
– В качестве вознаграждения мы готовы выделить вам один процент от стоимости сокровищ, – сказал Аршан.
– Если вы их найдете, – улыбнулся я.
– Когда мы их найдем, – поправили меня сразу несколько голосов.
– Когда вы их найдете, – исправился я.
– А теперь, как насчет новой порции дал-роти? – спросила Джая.
– Или нежной курятины? – предложила Захира.
– Или сэндвича с яйцом и карри, – подхватила Анахита, – с бокалом малинового напитка.
– Нет-нет, спасибо, – сказал я, поднимаясь из-за стола. – В меня уже больше ничего не влезет. Может быть, в другой раз.
– Непременно в другой раз, – сказала Анахита.
– Да, непременно.
– Я вас провожу, – вызвался Фарзад, и мы с ним направились по коридорчику к длинным портьерам, скрывавшим от посторонних глаз внутреннюю часть здания.
Все остальные члены трех семей последовали за нами. В холле снова были объятия и рукопожатия, после чего я в сопровождении Фарзада выбрался на улицу.
За это время успел пройти муссонный дождь, но тучи уже удалялись, и жаркое солнце начало быстро выпаривать зеркальные лужи. Удивительное дело: в первую минуту обычный уличный пейзаж показался мне чуждым и незнакомым, как будто реальность осталась позади, в причудливом макрокосме огромного зала с мостками и лесенками, а эта сверкающая, исходящая паром улица была лишь иллюзией.
– Я надеюсь, знакомство с нашим объединенным семейством не слишком вас напрягло, – пробормотал Фарзад.
– Ничуть, – сказал я.
– И вам не показалось, что мы все немного того… помешанные? Из-за этих поисков?
– Все мы что-нибудь ищем. И, насколько я понял, вы счастливы.
– Это так, – быстро согласился он.
– Счастье – это тоже своего рода помешательство, разве нет?
Вместо ответа юный парс вдруг неловко меня обнял.
– Тут еще такое дело, Лин, – сказал он чуть погодя, разжав объятия, – у меня к вам будет одна маленькая просьба.
– Как? Еще одна просьба?
– Да. Если вам как-нибудь случится узнать телефонный номер той девушки… той красавицы с глазами полными прелести… ну, то есть Дивы, которую мы встретили перед полицейским участком, я…
– Нет.
– Нет?
– Нет.
– Категорически нет?
– Категорически.
– Но…
– Нет, – сказал я в который раз, смягчая тон и улыбаясь при виде его озадаченной физиономии.
Он покачал головой, развернулся и вошел в двери своей многолюдной обители. А я еще какое-то время постоял на тротуаре, подставив лицо солнечным лучам и вдыхая свежий запах недавнего дождя.
Конечно, деньги – это тоже наркотик, но я не волновался за обширное семейство Фарзада. Они пока еще не заглотили крючок стяжательства. Пока еще. Да, они угробили собственные жилища, но вместо них создали общее обитаемое пространство и прекрасно в нем уживались. Они перевернули свои жизни с ног на голову, но ведь это было каждодневное приключение: увлекательное путешествие, совершаемое не выходя из дома. Они сотворили мечту и жили этой мечтой. Им было хорошо и весело вместе, и я мог им только позавидовать.
Так я и стоял лицом к солнцу, с виду совершенно спокойный, но горько рыдающий в самой глубине души. Порою то, чего ты некогда лишился, вдруг является тебе как отражение в зеркале чужой любви; и этого безвозвратно утраченного оказывается нестерпимо много.
Семья, дом – эти простые слова подобны атоллам, поднимаемым из бездны тектоническими движениями сердца. Утрата, одиночество – эти простые слова подобны потопу, накрывающему некогда плодоносные долины.
А на островке настоящего от меня ускользала Лиза и набирало силу заклятие, вырвавшись на волю при упоминании одного имени: Карла.
Как же глупо пытаться любить, когда единственный по-настоящему любимый человек, посланный тебе судьбой, затерялся где-то в городских дебрях совсем недалеко от тебя. Отчаянная глупость – любить кого-либо вообще. Любовь не признает удачных или неудачных попыток: она приходит к нам внезапно и неотвратимо. Прозвучавшее имя Карлы было как вспышка пламени, которое жгло мое сердце, постоянно напоминая о ней.
Мы оба, Карла и я, были жертвами крушения. В то время как Лиза и прочие светлые люди, которых мы любили – или пытались любить, – под всеми парусами плыли к заветному берегу своей мечты, мы с Карлой ползком выбирались на пустынную отмель с кораблей, нами же самими потопленных. Я был сломлен. Сломлен и одинок. Возможно, и Карла тоже – на свой лад.
Я взглянул на особняк под высокой крышей: раздельные входы снаружи, объединенные жизни внутри. Найдут они свой клад или нет, это было не так уж и важно, главное – они уже нашли истинное чудо, обрели радость единения, получили ответ на свои молитвы.
Солнце вновь скрылось в наплыве туч, возвращая меня в серый мир изгоя – мой привычный дом.
Глава 16
Покинув район, где находился дом Фарзада, я выехал на широкий бульвар, который тянулся в северном направлении вдоль береговой линии. Дождевые тучи над головой набухали и уплотнялись; густая тень опускалась на улицы.
Поравнявшись с уютной, закрытой от ветров бухточкой, я сбросил скорость. Здешний берег пестрел яркими – синими, красными, зелеными – рыбацкими баркасами, вытащенными из воды для очистки днищ. Хижины рыбаков лепились друг к другу; на хлипкие крыши из пластиковых щитов и рифленого железа были уложены кирпичи и куски бетона, чтобы их не снесло ветром. Мужчины чинили растянутые на шестах сети, детишки играли на песке, гоняясь друг за другом среди сетей и лодок. С рассвета до заката эта бухта являлась небольшой, но важной частью местного рыбацкого сообщества. После полуночи она превращалась в небольшую, но важную часть местного сообщества контрабандистов, которые использовали быстроходные катера для перевозки сигарет, алкоголя, валюты и наркотиков.
