Диана Чемберлен - Ребенок на заказ, или Признания акушерки
– Это гормоны, – сказала Ноэль. – Постнатальная депрессия. Ей могут понадобиться лекарства, чтобы выйти из этого состояния. Я спросила Теда, не могу ли я пожить у них какое-то время, и он согласился.
– Замечательно! – Тара схватила ее за руку. – Это будет такое облегчение – знать, что ты с ней. Я могу привозить еду.
– Хорошо, – сказала Ноэль. – Мы вместе о ней позаботимся.
Она поерзала на стуле. У нее снова схватило спину, после того несчастного случая это случалось постоянно. Иногда она не могла найти положение, в котором ее бы не мучила боль.
– Как думаешь, я могу ее увидеть? – спросила Тара.
Ноэль кивнула и встала.
– Пойдем, – сказала она. – Я попрошу их пропустить тебя.
Они направились по коридору в послеоперационную палату.
– Ее выкидыши меня пугают, – сказала Тара. – Она так о себе заботится и все делает правильно… Я не думаю, что смогла бы это вынести.
– Конечно, смогла бы. – Ноэль прижала руку к спине. – Ты стойкая. Но, будем надеяться, тебе не придется.
Ноэль знала, что Тара и Сэм уже пытаются завести ребенка, и она желала им успеха. День их свадьбы, почти восемь месяцев назад, стал одним из самых тяжелых дней в ее жизни. Утром она чувствовала себя совсем больной и думала, что не сможет пойти на свадьбу, не говоря уже о том, чтобы быть подружкой невесты. Ее болезнь не была физической. Ее тошнило от отвращения к себе. Почему люди так глупеют, когда речь заходит о сексе? Почему ей было так тяжело просто сказать «нет»? Когда в ту ночь в Райтсвиль-Бич она поняла, что Сэм не откажется от Тары, почему она не сказала «я понимаю» и не уехала? Тогда у нее не было бы этой жестокой боли, не было бы этого мучительного чувства вины.
И что главное, она не разрушила бы самую дорогую дружбу, какая у нее была. Теперь Сэм держался на расстоянии. Он старался никогда не оставаться с ней наедине. Даже Тара заметила, что что-то изменилось. «Ты поругалась с Сэмом, что ли?» – спросила она через несколько недель после свадьбы. Она выглядела озабоченной, не желая конфликта между двумя близкими ей людьми. Тара была такая простодушная. Такая доверчивая, когда речь шла о Сэме. «Конечно, нет», – сказала Ноэль. Потом она крепко обняла Тару, повторяя про себя: «Прости меня. Прости меня».
Ноэль впустила Тару в послеоперационную палату, но сама туда не вошла. Сестрам не понравилась бы толпа вокруг больной. Вместо этого Ноэль пошла в туалет и проглотила несколько таблеток, которые держала в кармане. Она прислонилась к холодной стене и закрыла глаза, с нетерпением ожидая, пока отпустит боль.
Она сказала всем, что в нее врезался пьяный водитель, когда она возвращалась ночью от роженицы в Уилмингтоне. Йен, с которым она встречалась после свадьбы Сэма и Тары, настаивал, чтобы она обратилась в суд. Но она сказала ему, что в то время инцидент показался ей таким незначительным, что она не потрудилась запомнить фамилию водителя. Она просила Йена не беспокоить ее по этому поводу. Она просто хотела все забыть.
В туалет вошла женщина, и Ноэль отодвинулась от стены. Она вымыла руки и вышла через коридор и приемную прямо на парковку. Ей нужно поехать домой и сунуть в чемодан кое-какие вещи, чтобы поселиться у своей сестры.
В машине Ноэль почувствовала, что валиум в сочетании с перкосетом начинает действовать. Слава богу! В последнее время она начала принимать больше лекарств, иногда составляя из них смесь. Но она соблюдала осторожность, стараясь найти баланс между доведением боли до минимума и сохранением при этом работоспособности. Она не хотела рисковать своей практикой и жизнью пациенток. Она знала врачей и медсестер, злоупотреблявших наркотиками, и дала себе клятву никогда не становиться одной из них. Однако после несчастного случая она стала относиться к ним с большим сочувствием. Она пробовала иглоукалывание, тепло, холод, но ничто не действовало так эффективно, как хорошая доза наркотиков. Ноэль старалась приберегать их до того времени, когда у нее не было вызовов. А когда ей приходилось принимать роды или ухаживать за роженицей, она работала, усилием воли преодолевая боль. Боль, которую, по ее мнению, она заслуживала.
В доме Теда и Эмерсон Ноэль заняла одну из гостевых комнат, привезя с собой кое-какую одежду, лекарства и свои журналы. Впервые с тех пор, как она восемь лет назад покинула свой дом, Ноэль чувствовала себя членом семьи. Она готовила, убирала, ездила за покупками и выхаживала свою сестру, медленно возвращая ее к жизни. Она выслушивала Эмерсон, когда та говорила о потерянном ребенке, о своих планах и надеждах на него – это был мальчик, – как она воображала его школьником, студентом, женатым, с собственными детьми. В воображении Эмерсон он был музыкальный и артистичный, хотя, по правде говоря, ни она сама, ни Тед этим не отличались. Он был бы добрый и любящий. Эмерсон была в этом уверена, и Ноэль в этом не сомневалась. Она выслушивала все это, думая, «мой племянник», и сама остро переживала потерю.
Она была единственной акушеркой, не имевшей своих детей. И мечта иметь собственного ребенка и свою семью крепла в ней с каждыми родами, которые она принимала. Это желание заставило ее по-иному взглянуть на Йена.
– Я восхищаюсь тобой, – сказал он ей однажды ночью в гостевой комнате Эмерсон. Они занимались любовью в двуспальной кровати, очень тихо, чтобы никто не услышал. – За то, что ты взялась помочь Эмерсон и Теду.
Йен не только восхищался ею, он ее обожал, так же как и другие мужчины в ее жизни. Обожание ее не возбуждало. Любила ли она его? Да, как и всех своих друзей. И этого должно было хватить. Клонов Сэма вокруг не находилось. А Йен стал бы хорошим отцом и более верным мужем, чем она заслуживала.
– Эмерсон помогать легко, – сказала она, опуская голову ему на плечо. – Я ее люблю. Я хочу видеть ее счастливой.
– Они с Тедом – хорошая пара.
– Да, – согласилась она. – Я тоже так думаю.
Тед был одним из тех, кто не распространяется о своих чувствах, но иногда Ноэль замечала, что он ведет себя очень трогательно. Как он нежно гладит щеку Эмерсон, когда они смотрят телевизор. Или грусть в его глазах, когда он убирал на чердак ставшее ненужным детское креслице для машины. В такие моменты Ноэль овладевало желание чего-то большего, чем то, что было у нее в жизни.
– Итак, не наводит ли тебя созерцание этой домашней идиллии на какие-нибудь мысли? – поддразнил ее Йен.
Обычно она смеялась в ответ. Он уже пару раз просил ее стать его женой, но она сказала, что еще рано говорить об этом. Хотя сегодня, думая о Теде и Эмерсон, о том, как хорошо им вместе, несмотря на то что они такие разные, Ноэль заколебалась.
– Вообще-то, – сказала она, – это очень хорошо.
– Я даже не ожидал такого ответа, – признался Йен. – Так ты выйдешь за меня?
Теперь она рассмеялась. Но, приподнявшись на локте, взглянула на Йена.
– Ты сделаешь мне одолжение, Йен? – спросила она.
Он откинул прядь волос ей за плечо.
– Какое?
– Продолжай делать мне предложение, ладно? – попросила она. Она улыбнулась. – Когда-нибудь я, может быть, удивлю тебя.
32
Эмерсон
Уилмингтон, Северная Каролина 2010
Ночью, после того как Йен рассказал нам о суррогатном материнстве Ноэль, я лежала в постели, смертельно уставшая, но никак не могла уснуть. Выйдя из офиса Йена, я поехала в Джексонвиль посетить дедушку, который спал все время, пока я была у него. Тем лучше. Я знала, как он расстроился, узнав, что не увидит Ноэль, и мне было больно видеть его сожаление и печаль.
По возвращении домой я нашла оставленный Йеном номер телефона женщины, для которой Ноэль последний раз послужила суррогатной матерью. Я порадовалась, что ни Теда, ни Дженни не было дома. Я села за кухонный стол и набрала номер. Женщину звали Анжела, и в голосе у нее звучали слезы, когда я объяснила, кто я и зачем я звоню.
– Адвокат мне говорил, что она покончила с собой, – сказала Анжела. – Я была в шоке. Мы так ее любили. Если бы не она, у нас не было бы наших двух детей.
– Йен объяснил, что мы не знали о суррогатном материнстве Ноэль?
– Да. Меня это не слишком удивило, потому что она никогда не распространялась о себе. Роб и я очень мало знали о ней. Мы сначала сомневались, можно ли использовать ее, потому что у нее не было своих детей. Говорят, что суррогатная мать обязательно должна иметь собственных детей. Но мы поговорили с одной супружеской парой, которые уже прибегали к ее услугам, и они так нам ее рекомендовали, что мы обрели уверенность.
– Значит, так… – Я с трудом формулировала свои вопросы, хотя обдумала их, перед тем как звонить. – Где она жила до родов?
– Когда она носила нашего сына, мы поместили ее в отеле. К тому времени когда ей предстояло родить нашу дочь, мы уже вполне освоились с ситуацией, и последние три месяца беременности она жила у нас. Она на самом деле нам очень помогла.
– Она говорила, почему этим занимается?
