Дэвид Бейкер - Обольщение Евы Фольк

Мне немного неловко признаться в этом, но после того как я овладел пулеметами и взрывчаткой, меня перевели во взвод голубиной почты. Теперь можете не волноваться: во время внезапной атаки французов со мной ничего не случится!

В отношении того, о чем ты спрашивала, скажу, что мы с товарищами гордимся службой в армии Фюрера, хотя не скажу, что мы безоговорочно поддерживаем национал-социалистов. Мы часто шутим по поводу нацистской теории «арийских суперменов», потому что в моей казарме есть один идеальный ариец из Бремена, но он — тупой, как пень! Германии необходимо быстро подняться на ноги, а это возможно только с сильным лидером, пусть мы даже с ними и не во всем согласны. Мы узнали, что в Испании «красные» убили тысячи людей, включая треть монахинь и священников. Нельзя допустить, чтобы вы в Вайнхаузене оказались беззащитными перед подобной жестокостью, поэтому я с чистой совестью принял присягу на верность Фюреру. Мы выучили ее на память: «Перед лицом Бога торжественно клянусь безоговорочно подчиняться Адольфу Гитлеру, Фюреру немецкого Рейха, главнокомандующему Вооруженных сил, и, как храбрый солдат, быть готовым в любой момент отдать свою жизнь ради этой клятвы».

Бьюсь об заклад, ты раньше никогда не представляла меня солдатом, готовым в любой момент отдать свою жизнь, но, если я — поэт, то это не означает, что я — слабак. И хотя я присягнул Фюреру, это еще не значит, что я стал нацистом.

Меня пытались завербовать в СС. Я им подхожу по росту (они берут парней не ниже 1,75), но я отказался. В отличие от меня, в СС многие — с хорошим образованием, из богатых семей. Сомневаюсь, что я смог бы когда-нибудь продвинуться там по службе, даже если бы нацисты сломали старые классовые барьеры. Кроме того, в СС все построено на идеологии национал-социалистов, я же просто хочу защищать родину.

Что касается всего остального, то кормят нас неплохо, униформа у нас хорошая, а с обмундированием тоже проблем не возникает. Передавай привет своему отцу. Надеюсь, вскоре увидимся.

Хайль Гитлер!

Ева с каменным лицом сидела в обнимку с Линди на краю своей кровати.

— Ты ему не сказала? — спросила Линди. Ева покачала головой. — Но… Но у вас же через три недели свадьба.

— Я знаю, но я просто не смогла…

— Вольф бьет тебя, да? — Линди подняла рукав Евы, открыв синяки на ее руках.

— Он говорит, я сама виновата, что забеременела. Может, он и прав…

— Да не смеши ты меня! Если бы он был настоящим мужчиной, то никогда не поднял бы на тебя руку. Гюнтер говорит, что если он когда-нибудь увидит, как Вольф бьет тебя, он порвет его на куски.

Ева потрогала ссадину у себя на щеке.

— Лучше не надо, потому что партия отберет у вас ферму.

— Лучше бы ты за него не выходила.

— У меня нет выбора. Кроме того, по правде сказать, большую часть времени Вольф относится ко мне очень хорошо. Знаешь, он купил мне очень красивое свадебное платье.

— Да перестань ты перед ним унижаться, Ева. Скажи ему, чтобы убирался из твоей жизни, а ребенка можно потом отдать в приют.

Ева ощетинилась.

— О чем ты говоришь?! Во-первых, Вольф не такой уже плохой, как ты думаешь, а, во-вторых, я ни за что не откажусь от своего ребенка.

Линди покачала головой.

— Вы будете жить у него? — Ева кивнула. — А что говорит твоя мама?

— Она явно рада, что я опозорена… Опять… — Ева шмыгнула носом. В этот момент в дверь кто-то постучал. — Войдите!

На пороге с букетом роз появился Вольф.

— Убирайся отсюда, — сказал он Линди. Когда та вышла из комнаты, Вольф повернулся к Еве. — Что, небось, жаловалась ей? Показывала свои руки и говорила, какой я ужасный, да?

У Евы пересохло во рту. Она только молча покачала головой.

— А зря… Потому что я это заслужил, — Вольф опустился на одно колено. — Ева, я… Я пришел, чтобы сказать, что очень сожалею о своем поведении. Ты же знаешь, что иногда я просто собой не владею. Прости, что поднял на тебя руку. Я действительно люблю тебя. Ты — самое дорогое, что у меня есть в этом мире.

Ева изумленно смотрела на Вольфа, не зная, как реагировать.

— Я люблю тебя. Правда. Ты прощаешь меня?

Ева была в замешательстве.

— Так, как? Прощаешь?

Ева посмотрела в холодные глаза Вольфа. Они не притягивали ее к себе так, как глаза Андреаса, но в них была власть. Еве хотелось верить Вольфу.

— Да, — настороженно ответила она.

Довольный Вольф весело поцеловал Еву в щеку.

— Мне сегодня прибавили жалованье, — сказал он, вставая с колен.

Ева, которая еще не успела окончательно прийти в себя, была не в состоянии среагировать на резкую смену темы разговора.

— Жалованье? — промямлила она.

— Теперь я буду получать триста рейхсмарок в месяц. Этого достаточно, чтобы покупать понемногу купоны на «Фольксваген». Представляешь? У нас будет собственная машина!

— Э…

— Да ладно, забудь. Это все мелочи. На следующей неделе у меня собеседование в СС. Ты же знаешь: у офицера СС не будет проблем с нормальным обеспечением жены и сына. Думаю, что учитывая мои партийные связи, моя кандидатура возражений не вызовет. Забудь про «Фольксваген». У тебя будет «Мерседес»!

— Ты так уверен, что у нас будет сын?

Вольф рассмеялся.

— Представить только: я — отец!

— И с чего ты взял, что тебе дадут офицерское звание?

Вольф отвел глаза в сторону.

— Ты меня плохо знаешь.

В этот момент его взгляд упал на письмо Андреаса. Схватив его с комода, Вольф быстро просмотрел его содержимое, а затем — порвал на мелкие клочки.

— Значит, он надеется, что мы уже не встречаемся. Ну уж этого он не дождется. — Играя желваками, Вольф шагнул к дрожащей Еве. — Я знал, что он до сих пор надеется заполучить тебя. Может, ты тоже хочешь быть с ним?

Ева замешкалась с ответом, и это была ее ошибка. Яростно зарычав, Вольф грохнул кулаком по комоду и, схватив Еву за плечи, начал неистово трясти ее.

— Ты носишь моего сына, и ты станешь моей женой! Думаешь, я позволю тебе выйти за другого? Ты — моя, Ева Фольк! Только моя! Заруби это себе на носу!

Вечером в пасмурный понедельник 9 ноября 1936 года Ева стояла в окружении родителей и небольшой группы друзей в церкви Вайнхаузена. Вольф опаздывал, и Ева, нервно взглянув на входную дверь, мимоходом натянуто улыбнулась Гансу Биберу. Старик, одевший по случаю торжества свой старый, изношенный костюм, изо всех сил старался изобразить на лице благодушие. На церемонии присутствовали также Гюнтер и Линди, органистка фрау Диль, выписавшийся из больницы профессор Кайзер и еще несколько Друзей с обеих сторон. Учитывая ситуацию, преподобный Фольк и Герда в согласии с профессором Кайзером решили, что венчание лучше сделать как можно более скромным.

Двадцатилетняя Ева в свадебном наряде была просто великолепна. Ее стройная, ладная фигура давно стала объектом зависти многих девушек Вайнхаузена. На Еве было длинное платье цвета слоновой кости, белые перчатки и белые туфли-лодочки. По просьбе Вольфа она заплела волосы в косы и уложила их кольцами над ушами. Голову Евы украшала простая шляпка с вуалью.

В общем, невеста выглядела потрясающе.

Сжимая в руке скромный букетик орхидей, подаренный ей Линди, Ева в ожидании задерживающегося жениха не сводила глаз с входной двери. Юная невеста уже смирилась с необходимостью выйти замуж за Вольфа. Изо всех сил сопротивляясь назойливым сомнениям, Ева твердо решила, что, несмотря ни на что, будет любить Вольфа, как подобает жене-христианке. Что же касается той ночи на озере Лаах, то она пришла к выводу, что поведение Вольфа было естественным, как для молодого мужчины, и ей самой следовало проявить больше рассудительности. Она не могла обвинять Вольфа, потому что виноваты были оба.

Конечно, Ева хорошо знала, что ее близкие обеспокоены этим браком, но она была тверда в своем решении. Конечно Вольф — не идеал, но кто без недостатков? Ева напомнила родным о достоинствах Вольфа: он всегда заботился о ней и, она не сомневалась в том, что он будет хорошо обеспечивать семью. Кроме того, рядом с ним Ева всегда чувствовала себя значимой и защищенной.

Как бы там ни было, Ева уже отдала себя Вольфу: добровольно и без остатка, — поэтому она просто не могла не выйти за него замуж. Конечно же, принимая это решение, Ева осознавала, что отныне ей придется принимать Вольфа таким, какой он есть, потому что таковы требования брака. Она просто научится справляться с его недостатками — утешала себя Ева. Отец тоже немного поддержал ее, сказав, что, хотя у Вольфа тяжелый характер, это не означает, что он обречен всегда быть таким. В этом определенно был смысл.

В общем, Ева смотрела на свой грядущий брак с оптимизмом.