Э. Джеймс - Пятьдесят оттенков серого
– Красивая машина, – ехидно замечаю я.
Кристиан поднимает голову и ухмыляется.
– Я знаю. – На мгновение я снова вижу молодого и беззаботного человека. У меня теплеет на душе. Вот они – игрушки больших мальчиков. Я закатываю глаза, но не могу сдержать улыбку.
Кристиан открывает дверь, и я залезаю на сиденье. Ух, как низко… Он с непринужденной грацией обходит машину и, несмотря на свой рост, изящно устраивается на соседнем сиденье. Как у него так получается?
– А что это за машина?
– «Ауди R8 спайдер». Погода хорошая, мы можем опустить верх. Там должна быть бейсболка. Даже две. – Он указывает на бардачок. – И темные очки, если тебе надо.
У нас за спиной рычит мотор. Кристиан кладет сумку на свободное место за сиденьями, нажимает на кнопку, и крыша медленно открывается. Щелкает переключатель, и нас окружает голос Брюса Спрингстина.
– Люблю Брюса, – улыбается Кристиан. Машина трогается с места, въезжает вверх по крутому пандусу и замирает, ожидая, пока откроется шлагбаум.
И вот мы уже едем по залитому солнцем Сиэтлу. Я достаю из бардачка бейсбольные кепки. На них эмблема «Маринерс». Кристиан любит бейсбол? Я передаю ему кепку, и он надевает ее на голову. Я протаскиваю хвост через отверстие и надвигаю козырек пониже.
Когда мы едем по улице, на нас пялятся люди. Сначала мне кажется, что это из-за него… потом у меня мелькает параноидальная мысль, что все смотрят на меня, потому что знают, чем я занималась в последние двенадцать часов, но наконец я догадываюсь, что это из-за машины. Кристиан, похоже, задумался о чем-то своем.
Скоро мы уже несемся по I-5 на юг, и в ушах свистит ветер. Брюс поет, что сгорает от желания. Актуально. Я краснею, вслушиваясь в слова. Кристиан надел «Рей-Бен», поэтому я не вижу, о чем он думает. Его рот слегка изгибается, он тянется к моему колену и легко сжимает его рукой. Я задерживаю дыхание.
– Ты голодна?
Да, но этот голод едой не утолишь.
– Не особенно.
Он поджимает губы.
– Надо есть, Анастейша. Я знаю отличный ресторан, рядом с Олимпией. Мы туда зайдем.
Он снова сжимает мое колено, а потом возвращает руку на руль и давит на газ. Меня прижимает к спинке сиденья. Да, машинка умеет ездить.
Ресторан маленький и уютный – деревянное шале посреди леса. Интерьер выдержан в деревенском стиле: простые стулья и столы, накрытые клетчатыми скатертями, полевые цветы в маленьких вазочках. «Дикая кухня» – гласит объявление на двери.
– Давно я тут не был. У нас нет выбора – они готовят то, что им удастся поймать или собрать. – Кристиан поднимает брови в притворном ужасе, и я не могу удержаться от смеха. Официантка спрашивает, что мы будем пить. При виде Кристиана она краснеет, опускает глаза, пряча их под длинной светлой челкой. Он ей нравится! Я не одна такая!
– Два бокала «Пино Гриджио», – распоряжается Кристиан.
Я в негодовании поджимаю губы.
– В чем дело?
– Я хотела диетическую колу.
Его серые глаза сужаются.
– Здесь подают вполне приличное «Пино Гриджио», оно будет сочетаться с любым блюдом, – терпеливо объясняет он.
– Что бы мы ни заказали?
– Да. – Кристиан улыбается ослепительной улыбкой, наклонив голову набок, и у меня все внутри переворачивается. Я не могу не улыбнуться в ответ.
– Ты понравилась моей матери, – сухо говорит он.
– Правда? – Я краснею от удовольствия.
– Ага. Она считала, что я гей.
Я раскрываю рот от удивления и вспоминаю тот вопрос на интервью. Ужас.
– А почему она так решила? – шепотом спрашиваю я.
– Она никогда не видела меня с девушкой.
– Ни с одной из пятнадцати?
Кристиан улыбается.
– Ты запомнила. Нет, ни с одной из пятнадцати.
– Ох.
– Знаешь, Анастейша, в эти выходные я тоже многое делал в первый раз, – говорит он ровным голосом.
– Что именно?
– До вчерашнего дня я всегда спал один, никогда не занимался сексом в своей постели, никогда не катал девушек на вертолете, никогда не представлял их своей матери. – Его глаза горят таким огнем, что у меня перехватывает дыхание.
Нам приносят вино, я немедленно отпиваю глоток. Кристиан открывает мне душу или просто фиксирует происходящее?
– Лично мне все понравилось, – смущенно бормочу я.
Он сужает глаза.
– Прекрати кусать губу, – рычит он и добавляет: – Мне тоже.
– А что такое ванильный секс? – спрашиваю я, чтобы как-то отвлечься от его жаркого взгляда.
Кристиан смеется.
– Это просто секс, Анастейша. Никаких игрушек, никаких других развлечений. – Он пожимает плечами.
Официантка приносит суп. Мы оба смотрим на него в недоумении.
– Суп из крапивы, – сообщает она, прежде чем развернуться и снова скрыться на кухне. Наверное, ей неприятно, что Кристиан не обращает на нее внимания.
Я неуверенно пробую. Очень вкусно. Мы с Кристианом с облегчением смотрим друг на друга. Я хихикаю.
– Какой чудесный звук, – говорит он вполголоса.
– А почему ты не занимался ванильным сексом раньше? Ты всегда занимался… э-э, а как это называется? – спрашиваю я, заинтригованная.
– Типа того, – отвечает Кристиан осторожно. На его лице отражаются следы внутренней борьбы. Приняв решение, он поднимает на меня глаза. – Подруга моей матери соблазнила меня, когда мне было пятнадцать.
– А-а.
Черт возьми, так рано!
– Дама с очень специфическими вкусами. Я шесть лет был ее сабмиссивом. – Он пожимает плечами.
– Ох. – От такого признания я замираю, как громом пораженная.
– Поэтому я знаю, что это такое. – Кристиан проницательно смотрит на меня.
Я таращусь на него, не в силах произнести ни слова. Даже мое подсознание молчит.
– У меня ни разу не было всего того, что обычно предшествует сексу.
Любопытство просыпается вовремя.
– Так значит, ты ни с кем не встречался, когда учился в колледже?
– Нет. – Он отрицательно качает головой.
Официантка прерывает нас на минуту, чтобы забрать наши тарелки.
– Почему? – спрашиваю я, когда она уходит.
Кристиан насмешливо улыбается.
– Ты действительно хочешь знать?
– Конечно.
– Потому что не хотел. Мне никто не был нужен, кроме нее.
Да, уж! Лучше бы мне этого не знать… но я все равно спрашиваю:
– Подруга твоей матери… сколько же ей было лет?
Он хмыкает.
– Достаточно, чтобы быть осмотрительной.
– Вы с ней по-прежнему видитесь?
– Да.
– И ты по-прежнему… э-э?.. – Я краснею.
– Нет. – Он качает головой и снисходительно улыбается. – Она просто хороший друг.
– А твоя мать знает?
Он смотрит на меня как на дурочку.
– Разумеется, нет.
Официантка возвращается с олениной, но аппетит у меня пропал. Какое открытие. Кристиан в роли сабмиссива. Ничего себе. Я отпиваю еще немного «Пино Гриджио».
Господи, столько всего надо обдумать. Я должна переварить это в одиночестве, когда меня не отвлекает его присутствие. Мне казалось, что он настоящий альфа-самец, во всем, а теперь… Он испытал это на себе.
– Субмиссивом… все время? – Я в полном замешательстве.
– Вообще-то все, хотя мы не обязательно были вместе. Это было… трудно. Ведь я еще учился в школе, а потом в колледже. Ешь, Анастейша.
– Я правда не хочу.
Я потрясена его рассказом.
Кристиан мрачнеет.
– Ешь, – говорит он тихо, слишком тихо.
Я смотрю на него. Этот человек подвергся сексуальному насилию в подростковом возрасте…
– Не торопи меня, – отвечаю я мягко.
Кристиан моргает.
– Хорошо, – соглашается он.
Если я подпишу контракт, он так и будет мной командовать. Я хмурюсь. Мне это надо? Взяв нож и вилку, я с опаской приступаю к оленине. Действительно вкусно.
– Наши… э-э… отношения будут строиться таким образом? – шепчу я. – Ты будешь мне приказывать? – Я не могу заставить себя посмотреть ему в глаза.
– Да.
– Понятно.
– Более того, ты будешь хотеть, чтобы я это делал, – добавляет он низким голосом.
Честно говоря, сильно сомневаюсь. Я отрезаю еще один кусочек оленины и подношу ко рту.
– На это трудно решиться, – говорю я и кладу кусочек в рот.
– Согласен. – Кристиан на мгновение закрывает глаза. Когда он снова их открывает, они мрачно-сосредоточенны. – Анастейша, ты должна прислушаться к внутреннему голосу. Изучи Интернет, почитай контракт. Я с радостью объясню тебе все, что смогу. Я пробуду в Портленде до пятницы. Если захочешь поговорить раньше, позвони мне, мы поужинаем. Скажем, в среду? Я очень хочу, чтобы все получилось. Если честно, я в жизни ничего так не хотел.
Я вижу по глазам, что Кристиан говорит искренне, что он в самом деле хочет этого всей душой. Но тут, должно быть, что-то не так. Почему я? Почему не одна из пятнадцати? Может, дело просто в числе?
– А почему ты расстался с пятнадцатью другими? – спрашиваю я.
Он поднимает брови, потом сдается и качает головой.
– По-разному, но все сводилось к… – Кристиан замолкает, подыскивая правильное слово. – Несовместимости.
