Джеффри Арчер - Тайна за семью печатями
Фишер улыбнулся.
– Не желают ли оба кандидата высказать свои взгляды на проект законов о разводе?
По залу пронесся вздох. Кое-кто заметил, что этот вопрос скорее для сэра Джайлза Баррингтона, чем для двух кандидатов на сцене, но на них зашикали.
– Мне в высшей степени не по душе устаревшие законы о разводе, которые явно требуют реформирования, – сказал барристер. – Я лишь надеюсь, что эта тема не станет доминирующей в предвыборной кампании в этом округе, поскольку предпочел бы победить Баррингтона по существу, не полагаясь на сплетни или инсинуации.
Фишеру не составило труда понять, почему центральный офис рассматривал кандидатуру Симпсона в будущие премьер-министры, но он также знал, что это был не тот ответ, который хотели бы услышать члены местной организации.
Даннетт быстро оценил реакцию аудитории и сказал:
– Хоть я и согласен с мнением мистера Симпсона, чувствую, что избиратели бристольских судоверфей имеют право знать правду об отношениях в семье Баррингтона, прежде чем они отправятся к урне для голосования, но никак не после.
Первый взрыв аплодисментов был явно в пользу Даннетта.
Председатель дал знак Питеру Мэйнарду, сидевшему в центре первого ряда.
– В нашем избирательном округе мы ищем не просто члена парламента, – начал Мэйнард, читая по заготовленной бумажке. – Вовсе нет! Нам нужно партнерство, сотрудничество, команда. Могут ли оба кандидата заверить нас, что в своем округе мы будем регулярно видеть их жен, поддерживающих их в период предвыборной кампании, потому что за все это время мы ни разу не видели леди Баррингтон.
Впервые сегодня бурно аплодировали задавшему вопрос с места.
– Моя жена уже рядом со мной, – сообщил Даннетт, по казав на привлекательную молодую женщину во втором ряду. – И так будет на протяжении всей кампании. Скажу честно: если стану членом парламента, вы будете куда чаще видеть Конни, чем меня.
Фишер улыбнулся. Вопрос явно усилил позиции Даннетта и, разумеется, ослабил позиции Симпсона. Впрочем, когда он рассылал письма, приглашая кандидатов на собрание, он адресовал один конверт мистеру и миссис Даннетт, а второй – просто «Н. Симпсону, эсквайру».
– Моя жена – преподаватель в Лондонской школе экономики, – сказал Симпсон, – но избирательный округ она сможет навещать во время уик-эндов и университетских каникул. – (Фишеру казалось, будто он чувствует, как голоса избирателей ускользают от этого кандидата.) – И я уверен, вы согласитесь, что нет достойней призвания, чем учить будущее поколение.
Последовавшие аплодисменты навели на мысль, что один-два человека в общем и целом не согласны, что Лондонская школа экономики – лучшее для этого место.
– И в заключение… – объявил председатель. – Насколько мне известно, у нашего секретаря, майора Фишера, имеется вопрос к обоим кандидатам.
– Сегодня утром я прочитал в «Дейли мейл», – начал Фишер, – поэтому не исключаю, что это, возможно, и неправда… – (Оба кандидата рассмеялись.) – Так вот, я прочитал, что лондонский избирательный округ Фулэм-Сентрал тоже представил свой список допущенных к последнему туру и будет интервьюировать возможных кандидатов в понедельник. И я подумал, если кто-то из вас окажется в этом списке, захочет ли он снять свою кандидатуру, прежде чем мы проголосуем сегодня вечером?
– Я не подавал заявления в Фулэм-Сентрал, – сказал Даннетт, – потому что всегда хотел представлять место в парламенте от юго-западной Англии, где родилась и выросла моя жена и где мы планируем строить нашу семью.
Фишер кивнул. Симпсону пришлось подождать, пока не стихнут аплодисменты.
– Я значусь в списке округа Фулэм-Сентрал, майор Фишер, – начал Симпсон. – И посчитал бы невежливым снимать свою кандидатуру так внезапно без объективной причины. Однако, если удача мне улыбнется и меня сего дня выберут, такая причина будет самой веской.
Неплохо увернулся, подумал Фишер. Посмотрим…
Председатель поднялся со своего места:
– Уверен, все вы присоединитесь ко мне и поблагодарите обоих кандидатов не только за то, что отдали свое ценное время на встречу с нами этим вечером, но и за такие прекрасные выступления. У меня нет сомнений, что оба станут членами парламента, но, к сожалению, мы можем выбрать лишь одного из них. – Еще больше аплодисментов. – Приступим к голосованию! Позвольте, я объясню, как все будет происходить. Члены организации, будьте добры, подойдите, пожалуйста, к сцене – наш секретарь, майор Фишер, выдаст вам избирательные бюллетени. После того как вы поставите крестик рядом с именем выбранного вами кандидата, пожалуйста, опустите бюллетень в избирательную урну. По завершении подсчета голосов секретарь и я проверим бюллетени, а это не займет много времени, и затем я объявлю, какой именно кандидат выбран представлять Консервативную партию от бристольских судоверфей на предстоящих всеобщих выборах.
Участники выстроились в длинную очередь к Фишеру – он выдал более трехсот бюллетеней. После того как проголосовал последний, председатель попросил распорядителя убрать избирательную урну и вынести ее в служебную комнату за сценой.
Через несколько минут председатель и секретарь зашли в комнату, где в центре стола стояла урна, охраняемая распорядителем, и уселись за стол друг против друга. Распорядитель отомкнул замок урны с бюллетенями, после чего удалился и закрыл за собой дверь.
Председатель встал, открыл урну и вывалил бюллетени на стол. Потом сел и спросил Фишера:
– Как бы вы хотели продолжить?
– Предлагаю вам считать голоса Симпсона, а я займусь Даннеттом.
Председатель кивнул, и оба приступили к сортировке бюллетеней. Довольно скоро Фишеру стало ясно, что Симпсон, вероятно, победит с преимуществом в двадцать-тридцать голосов. Он приказал себе сохранять спокойствие и выждать нужный момент. Таковой настал, когда председатель поставил урну на пол и наклонился заглянуть, не осталось ли внутри бюллетеней. У Фишера было лишь несколько секунд, но их хватило, чтобы сунуть руку в карман пиджака и осторожно вытащить пачку бюллетеней, в которых он сегодня днем проставил крестики напротив фамилии Даннетта, – этот маневр он отрепетировал перед зеркалом. Он ловко подсунул бюллетени в свою пачку, не вполне уверенный, хватит ли их.
– Итак, – спросил он, поднимая взгляд, – сколько голосов за Симпсона?
– Сто шестьдесят восемь, – ответил председатель. – А за Даннетта?
– Сто семьдесят три.
Председатель удивился:
– Поскольку разница настолько мала, может, следует пересчитать, дабы не было потом репрессалий?
– Полностью с вами согласен, председатель. Поменяемся?
Они пересели и вновь занялись подсчетами.
Несколько минут спустя председатель объявил:
– Все точно, Фишер. Сто семьдесят три за Даннетта.
– У меня сошлось, председатель. Сто шестьдесят восемь за Симпсона.
– Признаться, я бы не подумал, что в зале столько людей.
– На самом деле еще больше стояло в конце зала, – сказал Фишер. – И еще несколько человек сидело в проходах.
– Тогда понятно. Но между нами, старина, я голосовал за Симпсона.
– Я тоже. Вот она, демократия в действии.
Председатель рассмеялся:
– Что ж, нам, наверное, пора возвращаться и объявить результат, пока граждане не забеспокоились.
– Может, стоит просто объявить победителя и не сообщать, как близки были цифры? В конце концов, мы все должны сейчас поддержать кандидата, которого избрала организация. Разумеется, реальные цифры я зафиксирую, когда буду писать протокол собрания.
– Хорошая идея, Фишер.
– Простите, что звоню так поздно в субботний вечер, леди Вирджиния, но кое-что выяснилось, и, если мы этим воспользуемся, мне понадобятся от вас полномочия действовать немедленно.
– Надеюсь, новости хорошие… – прошелестел сонный голос.
– Я сейчас услышал, что сэр Уильям Трэверс, председатель правления директоров «Пароходства Баррингтонов»…
– Я знаю, кто такой Уильям Трэверс.
– Несколько часов назад он скончался от сердечного приступа.
– Это хорошая новость или плохая? – спросила Вирджиния неожиданно бодрым голосом.
– Бесспорно, хорошая: едва об этом пронюхает пресса, курс акций обязательно упадет. Потому-то я и звоню, ведь у нас всего несколько часов для того, чтобы начать.
– Я так понимаю, вы хотите еще раз продать мои акции?
– Именно так. Я уверен, мне не надо напоминать вам, что вы получили солидный барыш на предыдущей операции, вполне соизмеримый с нанесением вреда репутации компании.
– Но если я продам снова, есть ли шанс, что цена поднимется?
– Когда умирает председатель совета директоров компании, в особенности от сердечного приступа, у акций, леди Вирджиния, одна тенденция.
– Что ж, тогда вперед, продавайте.
20
Джайлз пообещал своей сестре, что прибудет на собрание вовремя. Он с заносом затормозил на гравии перед главным зданием и припарковал свой «ягуар» рядом с «моррис-трэвеллером» Эммы. Джайлз обрадовался, увидев, что она уже на месте: несмотря на то, что они оба владели по одиннадцати процентов акций, Эмма много больше интересовалась делами «Пароходства Баррингтонов», чем он. Особенно с тех пор, как взялась за обучение в Стэнфорде под руководством этого дважды лауреата Пулицеровской премии, чье имя он никак не мог запомнить.
