Элис Петерсон - Лишь шаг до тебя

Луи заходится в крике.

– Проклятье, – рычит Мэтт, проходя мимо нас. – Я не хочу тебя видеть, не хочу слышать крик этого ребенка, пока не выпью кофе! – Он пулей вылетает из кухни и хлопает дверью. Я вздрагиваю. Я не знаю, вернется ли он назад. Включаю телевизор и гляжу на бегущую строку внизу экрана: «СРОЧНЫЕ НОВОСТИ. Банкротство «Леман Бразерс»».

Прошло три недели. Я вытираю Луи после купания. Как хорошо, что я не затянула, успела ко времени и не нарушаю его режим. Ему пора в кроватку. Быстро припудрив складочки, я надеваю на Луи пижамку и пою ему колыбельную, торопясь поскорее закончить. Когда сын засыпает, я бегу на кухню и наливаю себе бокал вина. Сегодня звонил хозяин дома. Мэтт обещал ему заплатить за этот месяц, но не заплатил. Хозяин дает срок до конца этой недели. Мама тоже постоянно названивает и с возрастающей тревогой спрашивает, есть ли новости про дом. Я тупо смотрю перед собой. Скоро зайдет Джейни. Чем я ее угощу? Я открываю холодильник и шарю взглядом по пустым полкам. Я могу ей дать… Вот баночка… Пюре из петрушки для Луи. Готовое, из ресторана.

Джейни приезжает через час, с бутылкой вина.

– Ну и гадкий сегодня у меня день… Гаже просто трудно придумать, – сообщает она, появившись на пороге.

– Что случилось? – спрашиваю, приглашая ее в квартиру.

Она проводит рукой по горлу.

– Меня сократили. Без ножа зарезали!

– Ох, Джейни. Ох… Давай, открывай. – Я трясу бутылкой. – Скорее.

Она идет за мной на кухню. Раковина полна кастрюль и сковородок. Она замечает, как я запихиваю пустую бутылку, которую я уговорила раньше, в черный мешок для мусора. Заметив ее удивление, я говорю:

– Извини, суматошный день.

– Ну-ка, дай я помогу.

– Нет! Честное слово, это случайность, – лгу я и оттесняю Джейни от раковины. – Лучше расскажи мне, что там у тебя с работой.

– Точнее, с моей бывшей работой. Нас всех предупредили. Каждый из нас цеплялся за свое место. Полли, это было словно перед эшафотом. В чем-то я теперь чувствую облегчение. Но что мне делать? Господи! – стонет она, с наслаждением глотая вино.

– Ты найдешь себе другую работу. Еще лучше.

Она пожимает плечами.

– А как ты? Как прошел день? Надеюсь, лучше, чем у меня.

Мне хочется закричать: «Да такой же день, что и вчера! И позавчера! И позапозавчера!.. Гуляли в парке с Луи… Кормили все тех же уточек… Приятельницы, кого я хотела позвать на ланч, все как одна были заняты… И дома я открыла бутылку вина и заснула перед телевизором».

– Нормально, – отвечаю я, не в силах признаться в своем одиночестве. – Гуляли в парке.

– Есть какие-нибудь новости сама знаешь о чем?

– Ничего.

– Ох, черт.

– Это катастрофа, – говорю я Джейни. – От моих сбережений мало что осталось. Я не знаю, как мы будем платить по счетам и за квартиру.

– Ты можешь вернуться в школу? Кажется, ты всегда собиралась.

– Ты видела, сколько мне платят за ребенка?

– Да, но…

– Я устроюсь на новую работу, – говорю я, – когда он пойдет в детский сад.

– Что там с Мэтью? Где он?

– Кто знает? Он не отвечает на мои звонки; ему не нужен Луи.

Какое облегчение, что я могу говорить с Джейни про Мэтта. Я не могу быть откровенной ни с кем, кроме нее, а вот с моей лучшей подругой мне не нужно носить маску.

– Этого мало. Что случится, если вы не сможете продать этот чертов дом?

Я наливаю вино по бокалам.

– Мне не хочется даже думать об этом. – Я беру меню ресторана. – Что ты хочешь? Что нам заказать? Тайскую кухню или индийскую?

– Ладно тебе, останься, – упрашиваю я Джейни после ужина, открыв еще одну бутылку вина. – Всего половина одиннадцатого. – Я шлепаюсь на диван и наполняю бокалы.

– Я потрясена, хочу пораньше лечь спать. – Она встает. Я толкаю ее на место.

– Посиди еще немножко! Ну немножко, не уходи.

– Больше не хочу. Тебе тоже надо остановиться, – говорит она, возвышая голос. – Я потеряла работу, Полли, а у тебя… ну, у тебя тоже все плохо. Вот это… – она хватает бутылку и трясет ею передо мной, – не всегда хороший ответ.

– Нет, – возражаю я заплетающимся языком. – Это решает все.

– Я устала. Мне не нужно утреннее похмелье. Я должна понять, как мне жить дальше, как платить по счетам. Тебе тоже нужно это сделать.

– Все будет нормально, – пьяно твержу я.

– Ты так ничего и не поняла, да? И не хочешь слушать. Ничего не будет нормально, – сердится Джейни. – Вы с Мэттом не можете жить так дальше. Он ни на что не годный, Полли, а ты не справляешься… погляди, как ты живешь. Это край.

Ее слова крутились вокруг меня.

– Ты сама знаешь, как я люблю рестораны, люблю вечеринки, – рассуждает она. – Но иногда нам надо вспоминать об ответственности за себя… – Она встает, берет пальто. – Ты слишком много пьешь. – Смотрит на меня, ждет ответа.

– Это все, что у меня есть.

Слышится плач Луи.

– Нет, это не так, – резко говорит она.

Я медленно сползаю с дивана и плетусь к двери.

– Тогда ступай, я пойду к нему. Наслаждайся покоем и ложись рано спать.

Джейни хватает меня за руку.

– Полли, ты где? – злится она. – Где моя прежняя Полли? Я знаю, как все тяжело, но ты серьезно меня беспокоишь.

Она идет за мной в спальню. Я неловко вынимаю Луи из кроватки и начинаю качать.

– Это ты из-за Мэтта? Если все так плохо, тебе нужно с ним поговорить. Вот почему ты так много пьешь?

Я пожимаю плечами.

– Я хотела выпить еще, но ничего. Если тебе нужно идти, то иди.

– Ладно. – Джейни целует на прощание Луи. Я слышу, как захлопнулась входная дверь, и начинаю рыдать, прижимая к себе Луи.

Укачав Луи и вскоре уснув, я слышу шум. Сонная, нащупываю выключатель и вижу, как Мэтт, не раздеваясь, падает на постель рядом со мной.

– Ты где был?

– Далеко, – бормочет он.

– Ясное дело. Где?

– Не имеет значения.

– Это не ответ.

– Больше ты ничего от меня не услышишь.

– Я пыталась дозвониться до тебя весь день.

Мэтт переворачивается на другой бок, спиной ко мне.

– Не надо, Полли, не сейчас.

– Нет, сейчас. Я беспокоюсь.

Он встает, выходит из спальни. Я слышу шум воды из крана.

Я подхожу к двери ванной, смотрю, как он плещет себе водой на лицо.

– Ступай в постель, – говорит он.

– Какие-нибудь новости о доме есть?

– Ты сама знаешь, что нет. – Он хватается за край раковины и стоит, опустив голову.

– Не знаю. Я ничего не знаю! Ты же не разговариваешь со мной. Если у нас неприятности…

– Не доводи меня, Полли.

– Я должна знать! У нас есть сын! Почему ты не можешь продать этот дом? Что происходит?

Он поворачивается ко мне.

– О’кей, если ты хочешь знать, я пропустил пару платежей… Я не мог выкупить залог, и банк решил взыскать долг. Теперь ты довольна?

– Ну, это действительно поможет, – говорит он, увидев, что я допиваю на кухне остатки вина.

Меня едва не тошнит от тревоги. Мне хочется одного – натянуть одеяло на голову, сбежать от этой жизни.

– Мы станем бездомными, тебя обанкротят… – говорю я. – Все это сплошной кошмар. Мне надо было послушать моих подруг, Хьюго, маму…

– Заткнись ты, Полли! – Он выхватывает у меня бутылку. – Кто ты на хрен такая, чтобы меня критиковать? Называешь себя матерью? Ты пропойца, а не мать.

Но я не слышу. Я далеко.

– Мы будем бездомными…

– Заткнись!

– …нас выбросят на улицу.

Я чувствую удар.

Меня обжигает пощечина.

– Ох, Полли, прости, прости, – бормочет он, обнимая меня. – Я люблю тебя, люблю.

Он вновь и вновь повторяет эти слова, которые мне так нравилось слушать когда-то. Но теперь я еще никогда не ощущала себя такой одинокой и опустошенной.

25

Утром в понедельник Джим, Бен, Нелли и я отвели детей в школу и теперь сидим за нашим обычным угловым столиком в «Ромашке». Джим выглядит усталым. По его словам, у него был адский выходной. Все началось вечером в пятницу, когда ему пришлось пойти с женой на корпоратив.

– А чем она занимается? Я что-то забыл, – говорит Бен.

– Она юрист.

– Что же было ужасного в пятницу? – спрашиваю я.

– Такие корпоративы – это тесты на выживание. – Джим помешивает чай. – Тамошние мужики считают меня скучным стариком, домашним папашей.

– Я уверена, что это не так, – возражаю я, хотя допускаю, что так и есть.

– Считают, считают. Я буквально слышу их мысли: «Господи, о чем мы говорим с этим фриком?»

– Погляди на меня, – вмешивается Бен. – Если бы многие из тех парней, с кем я работал, увидели, как я гуляю с Нелли и пью чай, пахнущий, – он поднимает кружку, нюхает, – компостом!.. они бы подняли меня на смех. Но мне плевать.

Джим кивает.

– Я знаю, что нужно быть выше этого и не переживать, но трудно не раздражаться, когда к тебе подходят и говорят: «Я бы не смог переменить подгузник», а один даже похлопал меня по спине со словами: «Где твой фартучек, Джимми?»

– «Если б он был у меня, я бы тебя придушил им», вот как надо было ответить, – возмущаюсь я, насмешив Бена.