Мил Миллингтон - Бытовая химия
– Ты мог хотя бы попробовать.
– Я… – Я не знал, что должно было последовать после «я…», и долго молчал, а потом просто побежденно вздохнул: – Да, ты права. Прости меня. Я не подумал.
Сара взглянула на мое мученическое лицо и закатила глаза.
– Ой… да ладно. Просто пообещай мне, что ты очень хреново проведешь время.
Потом она улыбнулась. Господи, какой она была красивой!
– Договорились.
– Нет – послушай меня: очень-очень хреново.
– Наверное, я просто повешусь на съемочной аппаратуре, и это будет моим криком о помощи.
После этого я продолжил, причем по собственной инициативе, высказывать предположения о том, насколько будет уныло. Я пытался убедить Сару в том, что отправляюсь на вечер, где будет ничуть не больше веселья, чем сидеть сиднем дома и неотрывно наблюдать за коричневеющей мякотью яблока под нудную музыку, но, к сожалению, все мои попытки оказались напрасны. Время уходило, и я вел себя, как мать невесты. Всяко пытался скрыть свое радостное освобождение под маской капризного раздражения, надеясь, что трюк прокатит, но, кажется, у меня ровным счетом ничего не выходило. Я носился по дому, нянчился с рубашкой и смотрел на циферблат каждые две минуты, а до выхода оставалось еще несколько часов. В какой-то момент я просто дал деру. За полтора часа до начала я приехал в центр и засел в самом близком к театру пабе.
В зале было не продохнуть, но я все-таки взял себе пиво в баре. Что удивительно, бармен не заметил меня всего-то раза четыре, обслужив подошедших позже меня, надеюсь, они скоро подохнут, а их оползшие трупы пригвоздят бармена к стойке, да так, что перекроют ему дыхание ион тоже подохнет, подонок. Потом я сел на стул, что одиноко стоял у небольшого столика.
В пабе можно находиться одному довольно малое количество времени, прежде чем все разом начнут пялиться на вас и думать про себя: «Его продинамили, это точно». В Великобритании этот период равен шестнадцати минутам. Конечно, можно постараться сделать все, чтобы другие не подумали, что вас кинули. Есть еще несколько вариантов: 1) Вы сходите с ума и очень надеетесь: помоги же, Господи, положить этому конец прямо здесь и сейчас и покончить с годами беспробудного одиночества и ночной тоски, заменяемой неистовой мастурбацией, за которой следует самобичевание и просмотр телика, пока не наступит временное облегчение в виде прерывистого сна, когда просыпаешься весь мокрый. 2) Вы всего лишь горький пьяница. Вариант номер два весьма распространен. Но оба варианта все-таки лучше, чем подстава. Если у вас нет сейчас близкого человека, то таково положение дел, в этом нет пренебрежения лично к вам. Ато, что вас продинамили, наоборот, – самый недвусмысленный комментарий, касающийся исключительно вас. Сколько бы людей ни было в мире, эту ситуацию ничто не изменит. Потому что отверг вас всего один человек. Всего лишь договорившись встретиться с вами, наверняка не с трезвого ума, этот человек, опомнившись, просто не смог вынести мысль о нахождении рядом, когда дело дошло до реальной встречи. И дело было только в вас.
По прошествии шестнадцати минут я заметил, как люди в пабе начали поглядывать на меня и сочиться жалостью. Если бы я выставил на стол перевернутую шляпу и картонку с надписью «Продинамили», думаю, собрал бы прилично деньжат. Вместо этого я решил иронично улыбаться, показывая, что, мол, знаю, вы думаете, меня бросили, но эта версия столь далека от истины, что ваш ход мыслей по-настоящему забавен. Такая тактика действовала на окружающих минуты полторы, после этого я переместился в соседний паб. К счастью, как ни странно вам это покажется, в Эдинбурге выпивка доступна везде, так что я с легкостью прошелся по трем кружкам пива еще в трех разных барах, а потом как раз подошло время отправляться на шоу Бенни Баркера.
Швейцар вызвал ассистента, чтобы тот провел меня в зеленую гостиную, которую оборудовали внутри театра. Здесь, за кулисами, я мог выпить бокал вина, пожевать крохотные крекеры и посмотреть шоу на телевизионных мониторах. Некоторые могут возразить, что то же самое можно делать и дома, но тогда вы всего лишь обыкновенный зритель снаружи, а здесь вы просто купаетесь в осознании собственной значимости, наблюдая за происходящим изнутри. Кроме меня, в комнате присутствовали еще мальчики из группы, выступающей на этой неделе в программе (они были в верхних строчках со своей ненавистной мне песенкой и выглядели в жизни намного уродливее, чем в клипс), несколько сопровождающих их лиц и полная отчаяния ассистентка программы, с наушниками и рацией, в которую она периодически вопила: «Ч го?» Все они демонстративно не замечали меня, и меня это вполне устраивало. После нервной встряски и четырех стремительных бокалов пива я чувствовал себя плоховато.
Было ясно, что в зеленой гостиной будет всего один гость. Бенни Баркер обычно приглашал нескольких, но Джорджи была звездой такой величины, что шоу было полностью отдано под нее (а группа будет всего лишь исполнять свой шлягер на заднем плане, как традиционно и бывает в ток-шоу). Выпуск был посвящен исключительно Джорджине Най. Хотя по мне, для Джорджины Най и целого шоу недостаточно. Времени до начала оставалось совсем чуть-чуть – где же она сама?
Я погрыз немного орешков и почувствовал себя еще более отвратительно. Я медленно вышагивал по комнате, делая вид, что рассматриваю заинтересовавшие меня детали: цветочные композиции, бутылки вина, проволочные фрагменты. Я разглядывал место стыка двух листов обоев и водил пальцем по шву, глубокомысленно изображая смесь любопытства научного исследователя и детское удивление. В этот момент и появилась Джордж. Она, как всегда, излучала энергию и легкую естественную уверенность. На ней были джинсы и футболка, и выглядела она просто потрясающе. Она огляделась, заметила меня, усмехнулась, закатила глаза и направилась прямиком ко мне, казалось, не замечая, что в комнате был кто-то еще кроме нас двоих. После чего, должен признаться, я тоже почувствовал себя просто великолепно. Четыре кружки пива и внимание звезды из мыльной оперы могут сотворить настоящие чудеса с вашей самооценкой.
– Вот так повезло, да? – сказала она, смеясь.
– Да, – засмеялся я в ответ. Потом я прочистил горло и спросил: – А что?
Знаете такое выражение: «В тебе говорит алкоголь»? Мне казалось, что именно это со мной и происходит, причем, хотите верьте – хотите нет, в самом буквальном смысле слова. Не то чтобы пивной квартет расслабил мои голосовые связи. Нет, я чувствовал себя совершенно иначе. Спросите меня, как я собирался поздороваться с Джордж, когда она вошла в комнату, и я бы просто растерялся: на этот вопрос ответа у меня не было. Я просто не мог найти в себе ни единого слова: словно мою голову очистили щеточкой ото всех языковых единиц. В любой другой ситуации я не смог бы, наверное, ничего иного, кроме как стоять и подвывать, глядя на нее. Но хотя мой мозг и мой рот были не в состоянии и настроении слагать звуки в осмысленные слова, оказалось, что четыре бутылки «Стеллы», колыхающиеся у меня внутри, уютно расположились для непринужденной беседы. И они вели ее за меня. Как бы странно это ни звучало, испытывал я примерно следующее: мой язык был словно связан необъяснимым образом, а лившаяся изо рта речь не проходила через мой мозг ни на одной из стадий. У меня не было ни малейшего представления, что пиво собирается выдать, пока слова не соскальзывали с губ в комнату.
– Так они тебе не сказали? – спросила Джордж. – Бенни Баркер заболел.
– Когда?
– Еще вчера утром, как выяснилось. Говорят, у него желудочная инфекция.
– Говорят? А что на самом деле?
– Ну, желудочная инфекция, так сказали врачи.
– А, понятно… Но что тогда происходит? Программу явно не отменили.
– Они взяли на роль ведущего приехавшего на фестиваль комика. Он друг Бенни… черт. Не могу вспомнить, как его зовут… Его снимали для Перье, и… Пэдди! Пэдди Адамс. – Она повторила это имя раз пять, словно вбивая его себе в голову.
– Пэдди Адамс, – кивнул я.
– Ты о нем что-нибудь слышал?
– Да. Он довольно забавный. Своеобразный. Умный. Его любят студенты. Хотя, конечно, в том не его вина.
– Понятно.
– Это хорошая замена. Его любят, но он все-таки мало известен, так что никакого ощущения конкуренции не будет, шоу будет целиком твоим.
– Мне сказали, что с ним побеседовали и он очень готовился к шоу. Это его первое большое появление на телеэкране, и он места себе не находит…
– Господи, и я тоже. Мне-то придется стоять тут и есть орешки.
– Думаю, все будет в порядке. Я надеюсь.
– А ты получила мои ответы на вопросы о книге?
– Да, отличные ответы. – Джорджи потянулась и сжала мне руку. – Спасибо.
В этот момент пиво выдохлось. Я умолял его сказать хоть еще одно предложение, но оно словно наговорилось и высохло. Я стоял и просто улыбался. Широкой идиотской улыбкой, не сходившей с моего лица: судя по всему, мальчики из группы смотрят на нас двоих и наверняка думают, что Джорджи встречается со мной в качестве благотворительной акции. К счастью, женщина в наушниках, которая, как мне казалось, была на уровне нервного срыва и раньше, но, как выяснилось, могла дойти до еще более высоких порогов стресса, подбежала и, крича в микрофон: «Что? Я… Что?», почти рыдая, вывела Джорджи из комнаты.
