Нильс Хаген - Московские истории
– Най Сян Цзинь Сюань, – сообщил вместо приветствия Валерий.
– Я не силен в китайском.
– Молочный улун, – кивнул он на чайник. – Будешь?
– Спасибо. Лучше кофе.
– А я предпочитаю хороший зеленый чай. Правда, это только у нас его называют зеленым, на самом деле улун – бирюзовый чай, ну так у нас и красные чаи черными называют.
Валерий был трагичен и значителен. Как артист драматического театра. Я почувствовал легкое раздражение.
– Ты меня для этого позвал? О чае поговорить?
– Извини, пытаюсь отвлечься, – мгновенно поник Валерий.
– Так что у тебя случилось?
Он медленно налил улун в чашку, взял ложечку и принялся долго и бессмысленно перемешивать чай.
– Наташка узнала про Светлану, – наконец выдавил он. И снова замолчал.
Я ждал, молчание затягивалось, Валерий болтал ложкой в чашке. Каждое слово мне из него тянуть, что ли?
– Откуда? – спросил я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
– Какая разница! – тут же взвился Валерий, но взял себя в руки: – Извини. Она сказала, что подаст на развод и заберет детей.
Ну что тут скажешь, вполне закономерный поворот. Только от меня-то он чего ждет? Я в таких ситуациях, честно говоря, теряюсь и не очень понимаю, что говорить. Тут любые слова прозвучат либо глупо, либо банально.
– И что думаешь делать?
Валерий бросил на меня взгляд, но как-то странно, будто пытался посмотреть мне через плечо.
– Не знаю. Может, ты что посоветуешь?
– А что тут посоветовать? Иди к ней, пытайся вернуть. Покупай шубу, цветы, кольца, серьги. Стой на коленях. Делай что-нибудь! И бросай к дьяволу эту Светлану.
Валерий снова посмотрел в мою сторону. На этот раз отчетливо за мое плечо. Что он там хочет увидеть? Я попытался было обернуться, но в это время официант принес заказанный мною латте. А когда все же обернулся, то понял все и сразу, но было поздно.
От входа к нашему столику шла Светлана.
Валерий сидел напротив все с той же трагичной рожей и болтал ложечкой в чашке с улуном.
– Ты мне соврал? Никто тебя не бросал, да?
– Нет, все – правда. – Он был печален.
– Тогда она здесь зачем? – процедил я сквозь зубы шепотом.
– Успокойся, старик. Это только бизнес.
Валерий прилепил на лицо дежурную улыбку и приподнялся.
– Здравствуй.
Он облобызал подошедшую Светлану.
– Здравствуй, котик, – ласково приветствовала она Валерия, а потом повернулась ко мне: – Здравствуйте, Нильс.
Глава 5
Как говорят спортивные комментаторы: «встреча закончилась в ничью».
Валерий снова оказался отсажен, но не отпущен. И тоскливо цедил свой бирюзовый чай за соседним столиком, чтобы мы спокойно могли поговорить тет-а-тет. Светлана пришла с прежним предложением, но с новыми условиями. Сроки сделались меньше, мой процент – больше. И интереса в голосе Светланы сильно прибавилось.
Она держалась предельно деликатно и нарочито уважительно, но ее спокойствие и умение подстраиваться под ситуацию на этот раз дали трещину. Я был нужен Светлане или мои услуги – но крайнюю заинтересованность в моей персоне ей уже не удавалось так просто скрыть.
Как говорил Дмитрий: «незаменимых у нас нет». Думаю, он не сам это придумал, а кого-то цитировал. Так вот, если в тебе заинтересованы настолько, что не видят замены, значит, либо ты гений, либо стоит искать подвох. Гением я себя не считал, потому насторожился.
Хотя это не помешало в очередной раз попасть под магию Светланы, и вместо категорического «нет» я пообещал подумать, что могу сделать для нее и ее клиента. Кажется, такой ответ ее удовлетворил. Во всяком случае, выжав из меня обещание позвонить, как только с моей стороны будут уточнены отдельные детали сделки, она поднялась из-за стола, дружески чмокнула меня в щеку и, сославшись на дела, убежала.
А я остался сидеть и утешаться тем, что с моей стороны это было не «да» и не «нет». Так что, как говорят спортивные комментаторы… впрочем, я повторяюсь.
Иллюзия развеялась, когда ко мне подсел печальный Валерий:
– Ну что? Все прошло удачно?
Вопрос был настолько дурацкий, что мгновенно разметал радужное состояние. Я вдруг отчетливо увидел себя со стороны. Сидящего за столом в недорогой кофейне китайского болванчика, которого ласково щелкнули пальцем по голове, и он принялся послушно кивать с радостной улыбкой. Разве что слюну не пустил.
Какое «удачно»? Куда я вообще полез? И какая к чертям собачьим «ничья», если я фактически дал согласие?
– Поверь мне, Нил, Лана может быть пробивной и безотказной. С ней полезно иметь дело. Она надежный человек, – продолжал болтать Валерий, производя какие-то хитрые манипуляции со своим бирюзовым чаем.
Ну да, надежный человек, навязывающий авантюрные сделки, если не сказать – аферы.
Он еще что-то говорил, но я не слушал. Почему-то вдруг навалилась усталость.
– Знаешь что, Валерий, – сказал я ему. – Зря ты меня в это втянул. И сам ты во все это влез зря. Последний раз говорю: бросай ее, пока не поздно, и возвращайся к жене.
– Не могу, – резко поник он, словно подхватив мою усталость. – Со Светланой я могу реализоваться, с ней у меня есть будущее. А с Наташкой…
Если бы зомби не были придумкой и существовали в реальности, они выглядели бы именно так, как сейчас выглядел Валерий. Он говорил с какой-то фанатичной верой, от которой сам же и подпитывался, утверждаясь в этой вере все больше. Парадокс, замкнутый круг.
– Какое будущее? У тебя дети. Дети – вот настоящее будущее, не эфемерное. А это…
– Ты просто с ней не работал. Ты увидишь. Только попробуй.
– Хорошо, я попробую, – согласился я. – А ты попробуешь вернуть семью.
Валерий ссутулился, будто из него выдернули стержень.
– Наташка никогда не даст обратный ход.
– А если даст?
– Не даст. Ты ее не знаешь, Нил.
Его бессилие раздражало до невозможности. Я встал из-за стола.
– Даст, – зачем-то пообещал я, скорее всего от злости. – Я тебе перезвоню.
И пошел на выход, не рассчитавшись за кофе.
В конце концов, его очередь платить по счету.
* * *Человека, который был мне сейчас нужен, звали Макс. Когда я впервые услышал о Максе, мне почему-то представился молодой, небрежно одетый, лохматый парень. В реальности Макс оказался коротко стриженным седеющим мужчиной крепкого сложения и неопределенного возраста. Помню, такой диссонанс привел меня в растерянность. Видимо, виновата была небрежная, усеченная форма имени, она и сбила меня с толку.
На самом деле Макс был Максимом Антоновичем. Когда-то он работал – русские говорят «служил» – в каких-то спецслужбах. В каких именно, не скажу, у русских все службы, кроме полиции, которая до недавнего времени была милицией, называются аббревиатурами, и, чтобы разбираться в этих сокращениях, надо родиться в России. Не знаю, чем именно Макс занимался, но он рано вышел на пенсию и, вместо того чтобы радоваться жизни, начал новую карьеру в банковском секторе, в скором времени добравшись до поста начальника отдела безопасности.
Это случилось быстро и незаметно. Странное сочетание слов, но иначе не скажешь. Если другие сотрудники видели повод для праздника в переходе на новую ступеньку карьерной лестницы, даже если эта ступенька была совсем незначительной, то Макс не обращал на такие мелочи внимания. Он просто плавно переполз в новую нишу и так же вальяжно, не останавливаясь, двинулся дальше. Должно быть, так ползет танк.
Макс был пугающе дружелюбен. Мягкий взгляд, располагающая улыбка. Носил просторные вещи, скрывающие особенности сложения. Он напоминал ДЗОТ. Смотришь со стороны – мирный пейзаж, березки, под ними холмик – и никогда не подумаешь, что внутри этого холмика установлен пулемет, а пулеметчик уже давно держит тебя на мушке и палец на спуске.
Он не выглядел особенно крупным. Но я при своем росте и физической подготовке не полез бы с ним в драку даже в состоянии сильного алкогольного опьянения.
А еще Макс был честен. И хотя мы никогда не были особенно близки, у меня с ним сложились, как мне казалось, достаточно доверительные отношения. Во всяком случае, я был уверен, что он не пойдет через мою голову доносить о нашем разговоре. Даже если разговор этот ему не нравится.
А разговор ему ух как не понравился!
Максим Антонович выслушал меня очень внимательно, не перебивая. И хотя я не вдавался в детали делового предложения Светланы и уж тем более опустил всякие интимные подробности, Макс всем видом дал понять, что ему это не по душе.
– Вы давно ее знаете, господин Хаген? – спросил он, когда я закончил излагать суть дела.
– Не очень, – честно признался я.
– А откуда, если не секрет?
– Друг познакомил.
– Вы доверяете этому другу? Он давно с ней знаком?
Обилие простых вопросов начинало напрягать. Макс говорил со мной как со старшим, как с начальством. И хотя голос его звучал предельно уважительно, суть вопросов заставляла чувствовать себя наивным ребенком. Так разговаривал со мной отец в детстве в тех случаях, когда не хотел наказывать. Он мягко подводил меня к пониманию собственной неправоты, и это понимание давило настолько беспощадно, что иногда возникала мысль: «лучше б отругали».
