Джеффри Арчер - Лишь время покажет
– Черт возьми, – вздохнула Мэйзи. – Кажется, я знаю, кто это может быть.
– И кто же?
– Карен. Она работает на меня всего пару месяцев, а в последнее время начала ездить на выходные в Лондон. В прошлый понедельник она пришла на работу в новом шарфике и кожаных перчатках – я ей даже позавидовала.
– Не торопись с выводами, – предупредил Патрик, – но приглядывай за ней внимательней. Либо она прикарманивает чаевые, либо запускает руку в кассу – а может, и то и другое. И в одном я могу тебя уверить: само собой это не прекратится. В большинстве случаев вор становится все более и более самонадеянным, пока наконец не попадется. Тебе нужно остановить кражи, причем быстро, пока она окончательно тебя не разорила.Мэйзи очень уж не хотелось шпионить за своими работниками. В конце концов, большинство новеньких она отобрала сама, а старые работники прослужили в чайной долгие годы.
С особым вниманием она приглядывала за Карен, но так и не нашла никаких улик. С другой стороны, Патрик предупреждал ее, что воры хитрее честных людей, а следить за официанткой постоянно Мэйзи никак не могла.
А вскоре затруднение разрешилось само собой. Карен уволилась, объявив, что заключила помолвку и в конце месяца переедет к жениху в Лондон. Мэйзи нашла ее обручальное кольцо довольно изысканным, хотя ей оставалось лишь гадать, кто за него платил. Она выбросила эту мысль из головы и вздохнула с облегчением, избавившись от одной из тревог.
Но когда через пару недель в Бристоль вернулся Патрик, он предупредил Мэйзи, что месячная выручка снова уменьшилась, а потому Карен не могла быть воровкой.
– Пора вызывать полицию? – спросила Мэйзи.
– Пока нет. Самое последнее дело – это ложные обвинения или слухи, которые только настроят персонал против тебя. Возможно, полиция и разоблачит вора, но прежде ты лишишься лучших работников, которым не понравится, что их подозревают в хищении. А заодно, будь уверена, обо всем прознают посетители, и это тоже не очень приятно.
– И сколько же это терпеть?
– Давай подождем еще месяц. Если к тому времени не выяснится, кто ворует, тебе придется вызвать полицию, – посоветовал он и широко ей улыбнулся. – А теперь оставим разговоры о делах и вспомним про твой день рождения.
– Он был два месяца назад, – заметила она. – И если бы не история с Бобом, ты бы о нем даже не узнал.
Патрик снова открыл портфель, но на этот раз достал коробку глубокого синего цвета с узнаваемой эмблемой «Свон». Он передал ее Мэйзи, и та не торопясь открыла подарок, обнаружив внутри пару черных кожаных перчаток и клетчатый шерстяной шарф традиционных цветов «Барберри».
– Так вот кто откровенно меня грабит, – заявила Мэйзи, заключая его в объятия.
Патрик не ответил.
– В чем дело? – встревожилась она.
– У меня есть еще одна новость.
Мэйзи встретилась с ним взглядом и прикинула, что же еще может быть неладно в чайной.
– Меня повысили. Я стану заместителем управляющего нашей главной конторы в Дублине. Бо́льшую часть времени я буду прикован к письменному столу, так что мое место здесь займет кто-нибудь другой. Я все равно смогу навещать тебя, но не так часто, как сейчас.
Мэйзи всю ночь прорыдала в его объятиях. Ей казалось, что она уже никогда не захочет замуж, пока не пришлось расстаться с человеком, в которого она влюбилась.
На следующее утро она пришла на работу позднее обычного и обнаружила, что Боб ждет ее у порога. Когда она отперла дверь, он принялся выгружать из фургончика утреннюю партию товара.
– Извини, я на минуту, – сказала ему Мэйзи и скрылась в служебном туалете.
Она еще не успокоилась после прощания с Патриком, севшим на поезд на вокзале Темпл-Мидс, и вот разрыдалась снова. Должно быть, вид у нее был еще тот, и она не хотела, чтобы ее постоянные клиенты заподозрили неладное.
– Никогда не приносите на службу личные неурядицы, – частенько напоминала работникам мисс Тилли. – Посетителям хватает собственных бед, чтобы переживать еще и из-за ваших.
Мэйзи глянула в зеркало: ее макияж весь растекся.
– Проклятье, – выругалась она вслух, сообразив, что оставила сумочку на прилавке.
Вернувшись в зал, Мэйзи чуть не упала в обморок от картины, которая ей предстала. Боб стоял к ней спиной, запустив руку в кассу. На ее глазах он запихнул пригоршню купюр и монет в карман брюк, тихонько задвинул ящик и отправился обратно к фургону за новым подносом пирожных.
Мэйзи точно знала, что посоветовал бы Патрик. Она вошла в чайную и встала рядом с кассой, дожидаясь возвращения Боба. На сей раз тот нес не поднос, а маленькую обитую кожей коробочку. Широко улыбнувшись, он встал на одно колено.
– Вы немедленно покинете это помещение, Боб Барроуз, – потребовала Мэйзи тоном, удивившим ее саму. – И если я еще когда-нибудь увижу вас поблизости от своей чайной, то вызову полицию.
Она ожидала потока оправданий или брани, но Боб только поднялся, выложил украденные деньги на прилавок и вышел, не сказав ни слова. Мэйзи без сил рухнула на ближайший стул, и тут же в чайную вошла первая официантка.
– Доброе утро, миссис Клифтон. Славная погода для этой поры!18
Всякий раз, когда тонкий коричневый конверт падал в почтовый ящик дома номер двадцать семь, Мэйзи предполагала, что его прислала Бристольская классическая школа, а внутри, скорее всего, находится новый счет за обучение Гарри вкупе с «дополнительными расходами», как их предпочитали именовать муниципальные благотворительные учреждения Бристоля.
По пути домой она всегда заходила в банк и клала дневную выручку на рабочий счет, а свою долю чаевых – на отдельный, помеченный «Для Гарри», в надежде, что в конце квартала у нее наберется достаточно средств, чтобы покрыть очередную выплату в БКШ.
Мэйзи вскрыла конверт и, хотя и не могла прочесть каждое слово в письме, узнала подпись и, чуть выше, сумму: тридцать семь фунтов и десять шиллингов. Сбережений едва хватит, но после того, как мистер Холкомб прочел ей последний табель Гарри, ей пришлось согласиться с ним, что она удачно вкладывает деньги.
– Имейте в виду, – предупредил ее мистер Холкомб, – когда он окончит школу, расходы меньше не станут.
– Но почему? – удивилась Мэйзи. – После всей этой учебы ему будет нетрудно найти работу, и тогда он сможет сам платить по своим счетам.
Мистер Холкомб печально покачал головой, как если бы его не слишком усердный ученик не ухватил суть сказанного.
– Я искренне надеюсь, что после школы он решится поступать в Оксфорд изучать английскую литературу.
– И сколько на это уйдет времени?
– Года три, возможно, четыре.
– За этот срок можно выучить всю английскую литературу.
– Безусловно, достаточно, чтобы найти работу.
Мэйзи рассмеялась:
– Возможно, он станет школьным учителем, как вы.
– Он не такой, как я, – возразил мистер Холкомб. – Если строить догадки, я бы предположил, что он в итоге станет писателем.
– А писатель может заработать себе на жизнь?
– Определенно, если он успешен. Но если дело не пойдет, возможно, вы окажетесь правы, и он в итоге станет школьным учителем, как я.
– Было бы неплохо, – заключила Мэйзи, не заметив его иронии.
Она убрала конверт в сумочку. Вечером после работы, когда она зайдет в банк, нужно будет убедиться, что на счету Гарри есть не меньше тридцати семи фунтов и десяти шиллингов, прежде чем выписывать чек на всю сумму. Только банку выгодно, когда ты превышаешь кредит, как говорил ей Патрик. В прошлом школа время от времени давала ей две-три недели отсрочки, но Патрик объяснил, что той, как и чайной, тоже приходится подводить баланс в конце каждого триместра.
Мэйзи не пришлось долго ждать трамвая, и стоило ей занять место, как мысли вернулись к Патрику. Она не призналась бы никому, даже собственной матери, как сильно по нему скучает.
Но ее раздумья прервала пожарная машина, обогнавшая трамвай. Несколько пассажиров уставились в окно, провожая ее взглядами. Когда она скрылась из виду, Мэйзи вспомнила о чайной. С тех пор как она отказалась от услуг Боба Барроуза, заведение, по словам управляющего банком, начало при носить постоянную ежемесячную прибыль и к концу года могло даже побить рекорд мисс Тилли в сто двенадцать фунтов десять шиллингов, что позволило бы Мэйзи начать выплачивать пятисотфунтовую ссуду. Может быть, остатков даже хватит на новую пару ботинок для Гарри.
Она сошла с трамвая в конце Виктория-стрит. Перейдя Бедминстерский мост, глянула на часы – первый подарок Гарри – и снова вспомнила о сыне. Семь тридцать две: ей с лихвой хватит времени на то, чтобы открыть чайную и к восьми приготовиться обслужить первого посетителя. Ей всякий раз было приятно увидеть на тротуаре небольшую очередь, когда поворачивала табличку с «Закрыто» на «Открыто».
Перед самой Хай-стрит мимо нее промчалась еще одна пожарная машина, и теперь Мэйзи разглядела высокий столб черного дыма. Но лишь когда она свернула на Брод-стрит, ее сердце забилось чаще. Три пожарных машины и одна полицейская расположились полукругом перед самой чайной «У Тилли».
