Карен Уайт - Рапсодия ветреного острова

Мэгги заметила пачку корреспонденции, в основном счетов и немногочисленных писем, уложенных на небольшом пакете из коричневой бумаги. Когда она взяла пакет, новенькая книга, еще пахнувшая клеем для бумаги, выскользнула из открытого конца, так что она едва успела поймать ее. Мэгги провела рукой по корешку с названием «Великий Гэтсби» и вспомнила, как Питер говорил ей, что это его любимая книга, и как он позаимствовал ее собственный потрепанный экземпляр.

Она обратила внимание на пакет и нахмурилась, вдруг осознав, что кто-то аккуратно перерезал бечевку и вскрыл посылку с одного конца.

– Ты не знаешь, почему ее открыли? – Мэгги повернулась к Кэт и показала пакет с перерезанной бечевкой.

– Это я открыла, – отозвалась Кэт, не поднимая головы.

Мэгги сделала шаг вперед, но промолчала, ожидая, что Кэт посмотрит на нее. Но Кэт по-прежнему сидела, уткнувшись в каталог. Тогда Мэгги спросила:

– Но почему? Посылка адресована мне.

Кэт наконец подняла голову; ее зеленые глаза ярко сияли в косом свете, проникавшем через окно кухни.

– Потому что Питер мог прислать что-то для меня и положить в эту посылку. Я просто хотела проверить.

По спине Мэгги пробежал ледяной холодок. Мама однажды сказала ей, что когда ты испытываешь такое ощущение, это значит, что кто-то прошел над твоей могилой, и только теперь она впервые поняла, что это значит.

– Почему он должен посылать что-то для тебя? – Мэгги не хотела спрашивать об этом, но теперь было уже поздно.

– Потому что он и мой друг тоже, Мэг. Ты не можешь присвоить его только потому, что первой нашла его. Кстати, это он решил, что из меня выйдет хороший наблюдатель.

– Когда ты разговаривала с ним?

Кэт пожала плечами, но не стала скрывать своего удовлетворения.

– Полагаю, когда ты работала в магазине. Он как раз направлялся туда, когда я заметила его и попросила помочь перенести в автомобиль вещи Джима. Я наконец решила избавиться от его одежды – ты же знаешь, как у нас мало места, – но мне были нужны сильные руки, поэтому я попросила Питера помочь мне.

Перед мысленным взором Мэгги промелькнуло воспоминание о Джиме; это был день его свадьбы, и Мэгги встречала его у входа в церковь вместе с остальными приглашенными. Она протолкалась вперед и поцеловала его в щеку, удивившись тому, что она такая же холодная, как и ее руки, несмотря на жаркий день. Когда она отодвинулась, он сжал ее руки, а выражение его лица было похоже на выражение лица человека, который только что обнаружил, что новые дорогие туфли оказались слишком узкими.

Мэгги откинулась на спинку стула и вцепилась в пакет с такой силой, что побелели ногти.

– Нет, Кэт. Пожалуйста, не надо.

– Что не надо?

Кэт отвела глаза и вернулась к раскрытому каталогу. Мэгги положила книгу на стол, потянулась и взяла Кэт за руки, не позволяя ей уклониться от разговора.

– Ты член моей семьи, Кэт. Я люблю тебя. Джим любил тебя. Разве этого не достаточно?

Кэтрин ответила не сразу, и Мэгги продолжала сжимать ее руки, не желая сдаваться. Наконец Кэт шмыгнула носом, и Мэгги увидела слезинку, упавшую на страницу каталога, маленькую каплю, которая расползлась жадными потеками и изуродовала лицо одной из моделей, облаченной в меха. Кэт тряхнула головой, как будто хотела прояснить мысли, и когда она снова встретилась взглядом с Мэгги, на ее лице отразилась странная смесь раскаяния и самоуверенности.

– Нет, не достаточно. И никогда не будет достаточно.

Мэгги отпустила руки Кэт, когда ее кузина с силой отодвинулась от стола и выбежала из комнаты. Проглотив комок в горле, она подумала: а ведь Кэт права.

– Мэгги?

Она повернула голову и увидела Лулу, стоявшую у задней двери и державшую в руках темно-желтую бутылку с узким горлышком из-под какого-то тоника. Лицо Лулу, как обычно, было непроницаемым, и Мэгги не могла понять, слышала ли она их разговор с Кэт. Она заставила себя улыбнуться.

– Да, Лулу?

Девочка протянула сестре бутылку.

– Думаю, Эми оставила мне записку, но я не могу достать ее.

Мэгги взяла бутылку, поднесла ее к свету и увидела уголок оторванного листа, засунутого в горлышко.

– Откуда ты знаешь, что эта записка от Эми?

– Я положила свою записку в бутылку на дереве Эми, так что это должен быть ее ответ. Сегодня я снова ходила туда, и сосед сказал, что они два дня назад приезжали всего лишь на несколько часов, чтобы забрать оставшиеся вещи, а потом снова уехали. Наверное, у Эми не было времени встретиться со мной и она сунула записку в эту бутылку, но не скатала ее, как сделала я, поэтому я не смогу ее вытащить.

Мэгги аккуратно положила бутылку на стол.

– У меня есть пинцет в медицинском шкафчике в ванной. Сбегай туда, и тогда мы посмотрим, что можно сделать.

Лулу вернулась с пинцетом, и Мэгги без труда извлекла клочок бумаги из перевернутой бутылки, вручила записку младшей сестре и подождала, пока та не прочитает ее про себя. Потом Лулу медленно подняла голову и вернула записку. Прищурившись, чтобы разобрать крошечные буквы, густо покрывавшие листок, Мэгги прочитала:

«Мы собираемся жить с дедушкой в Гринвилле. Может быть, это уже навсегда. Мне хотелось бы почитать твою книгу, и еще я хочу, чтобы мы остались на Фолли-Бич. Я хочу, чтобы мой папа был жив. Но мама говорит, что желать такое – все равно что вычерпывать лодку наперстком, поэтому мне бы лучше успокоиться. Я скучаю по тебе. Мама разрешила мне увезти бутылочное дерево, поэтому я буду помнить тебя точно так же, как ты помнишь Джима благодаря дереву. Твоя лучшая подруга Эми».

Мэгги ласково сжала руку Лулу.

– Мне очень жаль, Лулу. Эми была замечательной подругой.

Девочка смотрела на нее: ее темно-карие глаза были сухими и серьезными.

– Ты не шутила, когда сказала, что любишь Кэт?

Мэгги удивленно кивнула, изо всех сил стараясь отделить обязательства от истинных чувств.

– Наверное, да, – она немного помедлила, когда задумалась о том, как объяснить девятилетней девочке свои сложные чувства по отношению к Кэт. – Мы с ней росли скорее как сестры, а не кузины, потому что моя мама воспитывала нас обеих. И мама учила меня, что я могу любить человека, даже если мне не всегда нравятся его поступки.

Мэгги уселась на стул, довольная ответом, и решила не рассказывать Лулу о том, как Кэт была похожа на свою мать, или о том, что Кэт позволила ей плакать и биться в истерике после смерти собственной матери, а ведь она прекрасно понимала состояние Мэгги. Или о том, что Кэт когда-то была другой, но изменилась после смерти матери и стала вести себя так, словно ее бросили одну посреди океана. Мэгги читала истории о выживших на море и о том, как моряки становились людоедами, цепляясь за жизнь. Образ Кэт, цеплявшейся за все подряд, чтобы выжить, напоминал эти истории.

И все же Мэгги дала своей матери обещание, что она будет заботиться о Кэт. Она понимала, что Кэт отличается от большинства людей и заслуживает любви, даже если кажется, что она не способна любить сама. Но, главным образом, Мэгги дала обещание матери потому, что у Кэт, кроме нее, никого не было.

Лулу долго смотрела на нее, но наконец отвернулась и взяла записку со стола.

– Тогда я пойду собирать металлический лом, – сказала она и направилась к выходу, но потом остановилась и повернулась к Мэгги. – Если ты разлюбишь Кэт, то скажешь мне об этом?

Мэгги смотрела на младшую сестру как на незнакомку: коренастое тело, волосы мышиного оттенка и скорбные глаза. Уже не впервые она задумалась о том, как скажутся многочисленные утраты на Лулу, когда она станет взрослой женщиной. В такие моменты Мэгги больше всего тосковала по матери, желала хотя бы ненадолго вернуть ее и спросить, все ли она делает правильно. Но от таких желаний не было толку, как справедливо заметила мать Эми.

Мэгги выпрямила спину и произнесла:

– Лулу, нам не приходится выбирать, кого любить. Это не подарок, который можно вручить, а потом забрать обратно. Любовь просто есть, и все.

Лулу по-прежнему смотрела на сестру своими странными глазами, которые казались слишком взрослыми для ее лица. Наконец она кивнула и отвернулась.

– Я буду к ужину.

Мэгги повернулась к пустой бутылке на столе. Она вспомнила о записке внутри, подумала о бедной Эми и ее матери, о Кэт и о том, что только ни делают люди, чтобы выжить.

Глава 10

Когда Эмми остановила свой «Форд Эксплорер» на подъездной дорожке перед домом, то услышала мерный стук молотка, доносившийся с заднего двора. Она откинулась на подголовник и закрыла глаза. Ей не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать. Сегодня днем она уже общалась со многими людьми, пытаясь освоиться в магазине и разобраться в системе управления, не считая знакомства со старинным кассовым аппаратом, который, по словам Эбигейл, находился в магазине с момента его открытия в 1920-х годах. Эмми пообещала себе, что одной из первых вещей, которые она сделает, будет замена кассового аппарата на систему компьютерного учета.