Джеффри Арчер - Бойтесь своих желаний…

– Спасибо, – сказал Морита. – Однако сначала мы бы хотели последовать благородной японской традиции и обменяться подарками с новым другом.

Личный секретарь вышел вперед и вручил коробку господину Морите, а тот передал ее Седрику.

Банкир немного повозился, снимая аккуратно завязанную бантом голубую ленту, затем – золотую бумагу, гадая между тем, что же ему преподнести Морите в ответ. Может, пожертвовать своим Генри Муром?[22] Он посмотрел на Себастьяна, больше с надеждой, чем с ожиданием, но тот выглядел точно так же сбитым с толку. Традиционный обмен подарками, по-видимому, проходили на тех занятиях, которые он пропустил.

Седрик снял крышку с коробки и ахнул, после чего осторожно вынул оттуда изящную бирюзово-черную вазу. Себастьян, стоя в сторонке, сделал шаг вперед, но ничего не сказал.

– Изумительно, – проговорил Седрик. Он убрал со стола вазу с цветами и на ее место поставил изысканную, яйцевидной формы японскую вазу. – Когда бы вы ни вошли в мой кабинет в будущем, господин Морита, вы всегда увидите вашу вазу на моем столе.

– Весьма польщен, – ответил Морита и в первый раз поклонился.

Себастьян сделал еще один шаг вперед, пока не очутился в футе от Мориты. Он повернулся лицом к председателю:

– Вы позволите мне задать почетному гостю вопрос, сэр?

– Разумеется, – ответил Седрик в надежде: вот оно, спасение.

– Морита-сан, разрешите поинтересоваться именем керамиста?

– Сёдзи Хамада, – улыбнулся тот.

– Это огромная честь – получить подарок, сделанный собственноручно одним из величайших среди живущих хранителей национальных ценностей. Знай председатель, он бы в ответ предложил равноценный подарок, изготовленный нашим величайшим английским керамистом, который написал книгу о работе господина Хамады.

Бесконечные часы, проведенные в болтовне с Джессикой, все же принесли пользу.

– Мистером Бернардом Личем, – кивнул Морита. – Мне посчастливилось заполучить три его произведения для моей коллекции.

– Однако наш подарок, подготовленный председателем, уступает в цене, но не в силе духа нашей дружбы.

Седрик улыбнулся. Ему не терпелось узнать, что же это за подарок.

– Председатель достал три билета на сегодняшнее представление «Моя прекрасная леди» в Королевском театре на Друри-лейн. С вашего разрешения, я заберу вас в отеле в семь часов и провожу до театра. Начало спектакля в семь тридцать.

– Более достойный подарок придумать было бы трудно, – сказал господин Морита. Повернувшись к Седрику, он добавил: – Я покорен вашим вдумчивым и чутким великодушием.

Седрик поклонился, но понял: сейчас не время сообщать Себастьяну, что он уже звонил в театр и получил ответ, что билеты проданы на две недели вперед. Апатичный голос проинформировал его: «Вы всегда можете встать в очередь за отказом от брони». Именно этим Себастьяну предстоит заняться в остаток дня.

– Прошу вас, присаживайтесь, господин Морита, – проговорил Седрик. – Не желаете ли чаю?

– Нет, благодарю, однако, если можно, кофе, пожалуйста.

Седрик с грустью подумал о шести разных сортах чая из Индии, Цейлона и Малайзии, которые загодя выбрал в «Карвардине», – пара слов, и все труды напрасны. Он взял трубку телефона и нажал на кнопку, молясь про себя, что его секретарь пьет кофе.

– Мисс Клаф, принесите, пожалуйста, кофе. Ваш полет прошел спокойно? – поинтересовался он, опустив трубку на рычаг.

– К сожалению, многовато промежуточных остановок. Думаю, что настанет день, когда из Токио в Лондон мы сможем совершать беспосадочные полеты.

– Замечательная мысль. Надеюсь, отель достаточно хорош?

– Я всегда останавливаюсь исключительно в «Савое». Очень удобно – Сити рядом.

– Да, разумеется, – кивнул Седрик.

Снова неудачно.

Господин Морита подался вперед, вгляделся в фотографию на столе Седрика и спросил:

– Это ваши жена и сын?

– Да, – ответил Седрик, не уверенный, стоит ли вдаваться в подробности.

– Жена – на молочном производстве, сын – королевский адвокат.

– Да, – обреченно подтвердил Седрик.

– Мои сыновья. – Морита вытянул из внутреннего кармана бумажник и достал из него две фотографии, которые положил на стол перед Седриком. – Хидэо и Масао учатся в школе в Токио.

Седрик вгляделся в фотографии и понял, что настало время нарушить сценарий:

– А ваша жена?

– Госпожа Морита в этот раз не смогла приехать в Англию, потому что наша младшая дочь, Наоко, заболела ветрянкой.

– Простите, – сказал Седрик, поскольку в дверь тихонько постучали и вошла мисс Клаф, неся поднос с кофе и песочным печеньем.

Едва Седрик собрался сделать первый глоток и подумал, на какую же тему продолжить разговор, как Морита предложил:

– Что ж, возможно пора нам обсудить наши дела?

– Да, конечно. – Седрик поставил чашку. Он раскрыл папку на столе и напомнил себе о наиболее ярких местах в своей речи, которые выделил накануне вечером. – Вначале я хотел бы сказать, господин Морита, что ссуды с фиксированной процентной ставкой не являются сферой деятельности, на которой «Фартингс» создал свою репутацию. Тем не менее, если мы хотим построить долгосрочные взаимоотношения с вашей выдающейся компанией, вы, надеюсь, предоставите нам возможность показать себя на деле. – Морита кивнул. – Итак, вам требуется сумма в десять миллионов фунтов, с краткосрочным купоном погашения в пять лет. Проделав анализ ваших денежных потоков, с учетом оценки текущего обменного курс японской иены, мы считаем реальным процентом…

Теперь, оказавшись в своей стихии, Седрик расслабился впервые за утро. Сорок минут спустя он изложил свои соображения и ответил на каждый из множества вопросов господина Мориты. Себастьян чувствовал, что его босс управился как нельзя лучше.

– Позвольте предложить вам составить договор, мистер Хардкасл? Еще до вылета из Токио я не сомневался, что вы – подходящий человек для этой работы. Выслушав ваши соображения, я утвердился в своем решении. Не скрою, у меня назначены встречи в двух других банках, но лишь затем, чтобы уверить моих акционеров: я принимаю во внимание все варианты. Береги рин, а иены позаботятся о себе сами.

Оба рассмеялись.

– Если вы не заняты, – предложил Седрик, – может быть, составите мне компанию за ланчем? Недавно в Сити открылся японский ресторан и получил блестящие отзывы, и я подумал…

– И вправе подумать еще раз, мистер Хардкасл, потому что я проделал путешествие в шесть тысяч миль отнюдь не в поисках японского ресторана. Нет, я отвезу вас в «Рулс», и мы с вами с удовольствием отведаем ростбиф и йоркширский пудинг, вполне, на мой взгляд, приличествующие джентльмену из Хаддерсфилда.

Оба мужчины вновь от души рассмеялись.

Когда несколько минут спустя они покидали офис, Седрик приотстал и шепнул Себастьяну на ухо:

– Идея-то хорошая, но если не достанем билетов на сегодняшнее представление «Моей прекрасной леди», тебе придется провести остаток дня в очереди в кассу возврата брони. Будем надеяться, что не пойдет дождь, иначе опять вымокнешь. – С этими словами он прибавил шагу, чтобы догнать в коридоре господина Мориту.

Себастьян низко поклонился, Седрик и его гости вошли в лифт и отправились на первый этаж. Несколько минут он побродил по пятому этажу, но не вызывал лифт, дожидаясь, пока высокие особы отойдут подальше.

Выйдя из банка, Себастьян поймал такси:

– Друри-лейн, Королевский театр!

Двадцать минут спустя они притормозили у театра, и первым делом Себастьян заметил длиннющую очередь в кассу брони. Он расплатился с таксистом, прошел в здание и направился прямо к кассе.

– Полагаю, трех билетиков на сегодняшний вечер не найдется? – умоляюще спросил он.

– Вы полагаете совершенно верно, дружок, – ответила женщина в будке кассира. – Можете, конечно, встать в очередь за бронью, но, скажу честно, не многие в ней получат билеты до наступления Рождества. Скорее кто-то умрет, прежде чем это шоу получит возвраты брони.

– Я за ценой не постою.

– Все так говорят, милок. У нас там в очереди люди, которые заявляют, будто у них сегодня день рождения, исполняется двадцать один год, и пятьдесят лет свадьбы… Один от отчаяния даже сделал мне предложение.

Себастьян вышел из театра и остановился на тротуаре. Он еще раз окинул взглядом очередь, которая за последние несколько минут даже будто подросла, и попытался сообразить, что можно предпринять еще. Затем вспомнил кое-что из прочитанного в романе отца и решил попытаться, сработает ли это у него так же, как получилось у Уильяма Уорика.

Себастьян припустил трусцой «под горку» к Стрэнду и через несколько минут вернулся к «Савою». Там прошел прямо к стойке ресепшн и спросил у администратора имя старшего швейцара.

– Альберт Саутгейт, – последовал ответ.

Себастьян поблагодарил ее и прошел к стойке консьержа, изображая постояльца отеля.