Джонатан Троппер - Самое время для новой жизни
– Нет, а что?
– Мы как будто пересекли полосу отчуждения и оказались в трущобах.
– Может, мы и в Кармелине, но все равно это Катскильские горы.
Я заметил, что Линдси больше не держит меня под руку, и подумал: это вышло нечаянно или она намеренно отодвинулась от меня?
– Уж и вспомнить не могу, когда мы в последний раз были вдвоем, – только так малодушно я и осмеливался завести разговор на главную тему.
Линдси нахмурилась, и я убедился – увы, слишком поздно, – что зря это сказал.
– Уверена, можешь. – В голосе Линдси зазвучали нотки сарказма.
Теперь разумнее всего было попридержать язык, замять неловкость и идти себе дальше, поэтому я остановился и спросил:
– Да что случилось-то?
Она, мрачнее тучи, посмотрела на меня:
– Можешь ты хоть немного подождать?
– С чем подождать?
Линдси бросила на меня убийственный взгляд:
– Ты прекрасно знаешь с чем. Вечно тебе нужно ворошить прошлое. Оставь ты его в покое.
– Да о чем ты?
– Я-то? О нечуткости твоей.
– Нет, почему у тебя такая мысль возникла? – сказал я, надеясь, что этот вопрос не прозвучал попыткой оправдаться. – Ничего я не хотел ворошить.
– Хотел-хотел, – Линдси сердилась. – Не упускаешь ни единой возможности.
Верно, я выглядел очень несчастным: она вдруг смягчилась, подошла и положила руки мне на плечи.
– Послушай. Я правда рада, что мы можем побыть вместе. Мне очень не хватало наших бесед. Не усложняй все, поминая прошлое. Не найдешь ты в нем ответов на свои вопросы.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга.
– Хорошо, – я скорее уступил, чем согласился. Теплый трепет в груди постепенно замирал. Пусть это покажется смешным, но я почувствовал, что сердце мое разбито. – Прости.
– Прощаю, – Линдси улыбнулась и коротко обняла меня. К счастью, я поборол желание зарыться лицом в ее волосы и поцеловать. – Просто будем проводить время вместе, и не надо ничего усложнять.
– Конечно, – согласился я, а сам подумал: “Да куда уж сложнее?”
Все испортил. Навязал ненужный разговор, и меня быстренько осадили. Я просто дурачил сам себя, полагая, что может быть иначе. Линдси разомкнула объятия. Стена из слов, которую она воздвигла нечаянно, с моей помощью, разделила нас. Нам по тридцать, и снова мы “просто друзья”. Новый отрицательный рекорд.
– Идем, – Линдси повернула обратно. – Пора возвращаться.
Мы направились в город. Гул за нашими спинами постепенно перешел в рев, и мимо пронесся на “харлее” устрашающего вида бородач в футболке с надписью на спине: “Если ты читаешь это, значит, сучка наконец свалилась”. В другое время я посмеялся бы, но тут было совсем не до смеха.
Зайдя в “Экономмагазин Паркера”, где продавалась всякая всячина, мы купили пластиковых кружек. Здоровяк лет сорока, наверняка тот самый Паркер, выбил нам чек на антикварном кассовом аппарате: в окошечке появилась итоговая сумма, и тут же выскочила красная табличка “продано”.
– Как поживаете? – спросил он, складывая покупки в пакет.
– Лучше некуда, – соврал я.
Обратно ехали молча, Линдси глядела в окно, тихонько напевая, я обдумывал невеселые свои дела. Чернила на бумагах о разводе еще не высохли, но горюю я не поэтому, моя печаль – разрыв более чем пятилетней давности. Мне пришло в голову, что сейчас ситуация странным образом уравновесилась. Когда ушла Линдси, все чувства к ней я направил на Сару, теперь ушла Сара, и чувства мои освободились, чтобы вновь вернуться к своему источнику. А если так: пустоту, образовавшуюся после развода, я пытаюсь заполнить Линдси просто потому, что именно она сейчас рядом? Менее вероятно, но тоже возможно. Украдкой глянул на Линдси, считавшую, что я всегда все усложняю. И вспомнил литературный анекдот о Курте Воннегуте. Когда некий посетитель отметил с удивлением, какой беспорядок у Курта в кабинете, тот ответил: “Думаете, это беспорядок? Знали бы вы, что творится здесь” – и указал на свою голову.
Глава 17
Возвратившись, мы обнаружили Элисон на кухне, с убитым видом она сидела за столом и ела мороженое из пластикового контейнера. В гостиной играли Indigo Girls, но, насколько я понял, они тут были ни при чем.
– За весь день от него ни звука, – пожаловалась Элисон. – Пробовала с ним поговорить – не отвечает.
– Рассержен или просто спит, – предположил я.
– Не так я все это себе представляла, – удрученно призналась Элисон. – Думала, мы сможем составить ему компанию, говорить с ним. Ему там так одиноко.
– Сегодня только первый день, – попыталась утешить ее Линдси. – Нам тут еще целую жизнь предстоит прожить, не забывай. Все изменится.
– Ты права, – отозвалась Элисон неуверенно.
– А где Чак? – поинтересовался я.
– Взял машину напрокат и поехал в Нью-Йорк подлечить нос и договориться на работе, чтоб его подменили. Вернется поздно вечером или завтра с утра.
Элисон поднялась, поставила мороженое в холодильник.
– А еще я проверила сообщения на автоответчике у себя дома, – добавила она медленно.
– И?
– Одно от Сьюарда. Интересовался, не общалась ли я с Джеком в последние пару дней.
– Итак, началось, – сказала Линдси торжественно, будто со сцены.
– Да просто не будем ему отвечать, и все, верно? – спросила Элисон.
– Пожалуй. Пока, – ответил я. – Сейчас Сьюард думает, видимо, что Джек загулял, но скоро объявится.
– Не впервой, – ввернула Линдси.
– Я так понимаю, на следующей неделе начнется подготовка к съемкам “Голубого ангела – 2”, – сказала Элисон. – И, если Джек не найдется, Сьюард взбесится.
– А уж режиссер и продюсеры будут просто рвать и метать, если Джек не появится, – добавила Линдси. – И, учитывая последние его подвиги, подумают они о самом плохом.
– Джеку могут предъявить обвинение в нарушении условий договора, – заметила Элисон. – И это, конечно, подорвет его репутацию. Никто не захочет его страховать.
– Может, поговорить со Сьюардом? – предложил я. – Попробовать привлечь его на нашу сторону.
– Весьма сомнительное предприятие, – сказала Линдси.
Элисон села и поглядела на нас:
– Как бы наша авантюра не принесла больше беды, чем пользы.
– Ну нет. Нужно верить: мы все делаем правильно, – возразил я. – Продолжай Джек в том же духе, он в конце концов нанес бы своей карьере куда больший вред.
– Верно, – согласилась Линдси. – Надо думать об отдаленной перспективе.
– Поговорил бы он с нами, – вздохнула Элисон.
– Поговорит, – ободрил я ее, – не тревожься. В глубине души он прежний.
– Он словно и не хочет излечиться.
– Вот поэтому мы не оставляем ему выбора, – подытожил я.
Хотелось бы мне быть таким же уверенным, как мой голос.
Тем вечером смотрели новости втроем. Никто не высказал этого вслух, но всем хотелось узнать, не просочилась ли новость об исчезновении Джека в прессу. Оказалось, нет, и я так этому обрадовался, что чуть не забыл про подсчет трупов. На сегодня погибших оказалось шестеро – пять жертв взрыва на заводе в Монтичелло и некий вооруженный субъект, подозреваемый в домашнем насилии, застреленный полицейским в каком-то тупике.
Позже мы с Линдси поднялись наверх отнести Джеку ужин. Оба усердно делали вид, что никакой ссоры между нами не было. Актерами мы оказались никудышными. Я заглянул в замочную скважину: Джек спал, раскинувшись на постели. Уверенный, что Джек притворяется, я наблюдал за ним, пока Линдси отпирала, а затем потихоньку толкнул дверь внутрь. Джек не шелохнулся. Я чуть помедлил, осматривая комнату, на которую будто налетела стая саранчи, по ошибке приняв ее за пшеничное поле.
Повсюду валялись разорванные, искореженные книги, осколки стекла. Покалеченное мифическое чудовище – стол красного дерева без двух изогнутых ножек – было перевернуто на бок. Не думал я, что одному человеку такое под силу. За дверью в луже стекла лежал телевизор (мы слышали, как Джек разбил его) с зияющей зубастой трещиной на пластиковом корпусе. Белые электронные детали усеивали ковер, словно перхоть – костюмную материю.
Увидеть такое разрушение – как заглянуть в истерзанную душу. Я посмотрел на распростертого на диване Джека, по жилам пробежал ледяной холодок. Никогда бы не подумал, что где-то внутри него живет неистовая, мрачная ярость, способная вдохновить на такой разгром. Я взглянул на Линдси, потрясенную не меньше моего: правая рука прижата ко рту, глаза широко распахнуты.
– Господи, Бен, зачем он это сделал?
Я ответил бессмысленное:
– Понятия не имею.
Поставил поднос с едой (индейка, бутерброд с сыром, термос с гороховым супом) на пол, сгреб остатки последней трапезы Джека – все, до чего смог дотянуться, – и дал задний ход. Линдси замкнула дверь, убрала ключ на дверной косяк. Мрачнее тучи я спускался за ней по лестнице, вновь задаваясь вопросом, посильное ли дело мы задумали. Захотелось, чтобы вернулся Чак, сказал: “Да это же обычные симптомы ломки!” Его невозмутимая уверенность стала бы желанным противоядием от грызущих меня сомнений.
