Э. Джеймс - Пятьдесят оттенков серого
– Хочу еще раз, – шепчу я.
На его лице мелькает выражение облегчения, а потом створки снова закрываются, и он смотрит на меня, полузакрыв глаза.
– Да что вы говорите, мисс Стил? – шепчет Кристиан насмешливо, нежно целуя меня в уголок рта. – А ты, оказывается, требовательная штучка. Переворачивайся на животик.
Я бросаю на него быстрый взгляд и поворачиваюсь. Он расстегивает мой лифчик и проводит рукой по спине.
– Какая у тебя красивая кожа…
Одна нога у него закинута между моими, он лежит на боку, чуть опираясь мне на спину. Я чувствую, как вдавливаются в меня пуговицы его рубашки, когда он наклоняется, чтобы отвести волосы у меня с лица и поцеловать мое голое плечо.
– Почему ты в рубашке? – спрашиваю я.
Кристиан замирает. Немного помедлив, он сбрасывает рубашку и снова ложится на меня. Я чувствую тепло его кожи. О-ох… Райское наслаждение. Волосы у него на груди чуть щекочут мне спину.
– Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя еще раз? – шепчет он мне в ухо и начинает покрывать легкими поцелуями мою шею и щеку.
Его рука опускается мне на талию, скользит по бедру и вниз по ноге к колену. Кристиан подталкивает мое колено повыше, и дыхание мое ускоряется… о господи, что он собирается делать? Он лежит у меня между ног, прижимаясь к спине, и теперь его рука поднимается вверх. Он медленно и нежно трепет меня по попе, а затем его пальцы проскальзывают мне между ног.
– Я возьму тебя сзади, Анастейша. – Кристиан собирает в кулак мои волосы и мягко тянет, удерживая меня на месте. Я не могу пошевелить головой – связанная и беспомощная.
– Ты моя, – шепчет он. – Только моя. Не забывай. – Его голос дурманит, слова кружат голову. Я чувствую на бедре его нарастающую эрекцию.
Длинные пальцы Кристиана медленными вращательными движениями мягко ласкают мой клитор. Я чувствую на щеке его дыхание и мягкое прикосновение губ.
– Ты пахнешь божественно. – Кристиан утыкается носом мне за ухо. Его рука по-прежнему движется по кругу, и рефлекторно я начинаю двигать в такт бедрами. Томительное блаженство течет по жилам, как адреналин.
– Не дергайся, – произносит он мягко, но строго, и медленно вводит в меня большой палец, ритмично нажимая на переднюю стенку влагалища. Эффект совершенно сногсшибательный – вся внутренняя энергия собирается в этой маленькой точке моего тела. Я стону.
– Нравится? – спрашивает он, чуть прикусывая зубами мочку моего уха. Его палец не останавливается.
Закрываю глаза и стараюсь дышать ровно, вбирая беспорядочные ощущения, которые высвобождают во мне эти пальцы, огонь, пожирающий мое тело. Я слышу свой стон.
– Ты снова мокрая, и так быстро. Очень податливая. Мне это нравится, – шепчет Кристиан.
Я хочу напрячь ноги, но не могу пошевелиться. Он крепко держит меня, не замедляя ровного, мучительного ритма. Это совершенно потрясающе. После очередного моего стона Кристиан внезапно останавливается.
– Открой рот, – командует он и сует большой палец мне в рот. Я широко распахиваю глаза.
– Теперь ты знаешь свой вкус, – шепчет он мне в ухо. – Соси, детка.
Его палец прижимает мой язык, и я закрываю рот и отчаянно сосу. Вкус соленый, со слабым металлическим оттенком крови. Черт возьми. Так нельзя, но это ужасно эротично.
– Я хочу трахнуть тебя в рот, Анастейша, и скоро я так и сделаю.
«Трахнет меня в рот!..» Я кусаю его за палец. Кристиан вскрикивает и больно тянет меня за волосы.
– Какая капризная девочка, – шепчет он и тянется к столику за упаковкой из фольги. – Лежи тихо, не двигайся.
Пока он разрывает фольгу, я тяжело дышу, и кровь стучит у меня в висках. Предвкушение опьяняет. Кристиан ложится на меня и вновь берется за волосы, чтобы я не могла пошевелить головой.
– На этот раз все будет очень-очень медленно, Анастейша.
И он медленно входит в меня. Медленно, медленно, пока не помещается во мне целиком. Безжалостно, неумолимо. Я громко стону. На этот раз я ощущаю его глубже, приятнее. Он нарочно отступает назад, немного медлит и входит до конца. Это повторяется снова и снова. Дразнящий, медленный ритм и краткие мгновения, когда он полностью во мне, доводят меня до исступления.
– Так приятно тебя чувствовать, – говорит Кристиан, и у меня внутри все начинает трепетать. Он снова отступает и ждет. – Нет, детка, не сейчас, – шепчет он. Когда дрожь стихает, он начинает все снова.
– Пожалуйста… – умоляю я. Я не знаю, смогу ли это выдержать. Мое тело так напряжено и так жаждет разрядки.
– Я хочу, чтобы тебе было больно, детка, – бормочет он и все длит и длит эту неспешную, сладостную пытку, вперед, назад. – Я хочу, чтобы завтра каждое твое движение напоминало тебе, что ты была со мной. Ты моя.
Я испускаю стон.
– Прошу тебя, Кристиан.
– Чего ты хочешь, Анастейша? Скажи мне.
Я снова стону. Он снова отступает и, медленно поведя бедрами, входит в меня.
– Скажи мне, – просит он.
– Тебя, ну, пожалуйста.
Он самую чуточку увеличивает ритм, и его дыхание сбивается. Я начинаю ускоряться, Кристиан подхватывает.
– Ты. Такая. Сладкая, – произносит он между толчками. – Я. Так. Тебя. Хочу.
Я могу только стонать.
– Ты. Моя. Кончай, детка, – рычит он.
В его словах моя погибель, они сталкивают меня в пропасть. Мое тело содрогается в конвульсиях, и я кончаю, громко выкрикнув его имя в подушку. Еще два быстрых толчка, и Кристиан замирает, изливаясь в меня. Потом опускается мне на спину, уткнувшись лицом в мои волосы.
– Черт. Ана, – выдыхает он, сразу же выходит из меня и откатывается на другой край кровати. Совершенно измученная, я подтягиваю колени к груди и проваливаюсь в усталый сон.
Когда я просыпаюсь, за окном еще совсем темно. Я не представляю, как долго длился мой сон. Вытянувшись под одеялом, чувствую приятную боль. Кристиана нигде нет. Я сажусь, глядя на панораму города передо мной. Почти все окна погашены, на востоке чуть брезжит рассвет. Доносятся звуки музыки. В серебристых переливах нот слышна грустная, нежная жалоба. Бах, как мне кажется, но я не уверена.
Заворачиваюсь в одеяло и иду по коридору в гостиную. Кристиан сидит за фортепьяно, полностью погруженный в музыку. Лицо его печально, под стать мелодии. Играет он великолепно, как профессиональный музыкант. Прислонившись к стене у входа, я в восторге слушаю. Кристиан сидит без рубашки, освещенный светом единственного торшера, стоящего рядом с роялем. Во мраке дома он пребывает в своем, отгороженном от остального мира круге света, неприкасаемый… одинокий.
Я тихо подхожу к нему, завороженная возвышенной, бередящей душу мелодией, и как загипнотизированная смотрю на длинные ловкие пальцы, мягко касающиеся клавиш, пальцы которые так искусно возбуждали и ласкали мое тело. При этой мысли я краснею и плотнее свожу ноги. Он поднимает голову: бездонные серые глаза ясны, выражение лица не разобрать.
– Прости, – шепчу я. – Я не хотела тебе мешать.
Кристиан хмурится.
– Это я должен просить прощения, – говорит он и, закончив играть, кладет руки на колени.
Теперь я замечаю, что на нем пижамные штаны. Он ерошит рукой волосы и встает. Штаны свисают с его бедер так, что… ах. У меня пересыхает во рту. Кристиан небрежной походкой обходит фортепиано и идет ко мне. Широкие плечи, узкие бедра… видно, как перекатываются мускулы у него на животе. Он потрясающий.
– Ты должна быть в кровати.
– Какая красивая пьеса. Бах?
– Переложение Баха, но вообще-то это концерт для гобоя Алессандро Марчелло.
– Восхитительно, только очень грустно.
Его губы чуть изгибаются в улыбке.
– Спать, – приказывает он. – Завтра ты будешь чувствовать себя разбитой.
– Я проснулась, а тебя нет.
– Мне трудно уснуть, я привык спать один.
Я не могу понять его настроения. Похоже, Кристиан немного расстроен, но в темноте трудно определить. Может, это все из-за музыки. Он мягко обнимает меня и ведет обратно в спальню.
– И давно ты играешь? У тебя здорово получается.
– С шести лет.
– А-а.
Кристиан – шестилетний мальчик… я представляю себе красивого рыжеволосого мальчугана с серыми глазами, который любит невероятно грустную музыку, и сердце мое тает.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Кристиан, когда мы возвращаемся в комнату. Он включает светильник.
– Нормально.
Мы оба одновременно смотрим на кровать. На простынях кровь – свидетельство моей девственности. Я смущенно краснею и плотнее заворачиваюсь в одеяло.
– У миссис Джонс будет пища для размышлений, – произносит Кристиан, стоя рядом со мной. Он приподнимает рукой мой подбородок и внимательно смотрит мне в лицо. Я вдруг понимаю, что никогда не видела его без рубашки. Инстинктивно я протягиваю руку, чтобы коснуться волос на его груди – он тут же отступает на шаг.
– Ложись спать, – строго велит Кристиан. – Я приду и лягу рядом с тобой.
Я опускаю руку и хмурюсь. Мне никогда еще не удавалось прикоснуться к его голому торсу. Он открывает комод, достает футболку и быстро ее натягивает.
