Джесс Уолтер - Великолепные руины
– Я здесь каждую среду гуляю, – сказала девушка. – Это на случай, если ты вдруг решишься начать курить.
Через неделю Паскаль вскочил со скамейки, едва завидев ее, и дрожащей рукой протянул ей сигарету. Она кивнула на книги на траве, сборник поэзии и словарь английского языка. Паскаль объяснил, что ему задали перевести на английский «Атоге è Morte».
– Великий Леопарди! – Амедия подняла тетрадь и прочла то, что он уже перевел.
Fratelli, а ип tempo stesso, Атоге е Morteingenerm la sorte.Сестры Любовь и СмертьПриходят вместе.
– Эк у тебя ловко вышло, – сказала она. – В этой песне музыки не осталось. – Амедия вернула ему тетрадь и пошла дальше. – Спасибо за сигарету!
В следующую среду Паскаль снова ждал Амедию. Он протянул ей сигарету и тетрадь. Девушка прочла вслух:
Любовь и Смерть всегда вдвоем,И мы их сестрами зовем.
Амедия улыбнулась и спросила, далеко ли отсюда до его дома. Через десять минут первая девушка, которую он поцеловал в своей жизни, уже расстегивала его штаны. Следующие полтора года они встречались дважды в неделю. Амедия ни разу не осталась у него на ночь и на людях показываться с ним отказывалась. Говорила, что она ему не возлюбленная, а наставница. Амедия помогала ему учиться, воспитывала из него хорошего любовника, давала ему советы, как правильно разговаривать с девушками, как с ними знакомиться, чего не стоит говорить. Паскаль повторял, что ему другие девушки ни к чему, ему нужна именно она, но Амедия только смеялась. Еще она смеялась над его робкой попыткой поговорить с ней.
– Такие красивые глаза, а сказать-то и нечего! – говорила Амедия.
Она учила его смотреть собеседнице в глаза, глубоко дышать, думать, прежде чем говорить. Больше всего ему нравились уроки на матрасе. Что делать руками, как не кончить слишком быстро. Как-то раз Амедия скатилась с него на пол, перевернулась на спину и сказала:
– Все-таки я – хороший учитель! Повезет же твоей будущей жене!
Время, проведенное с Амедией, летело быстро. Паскаль готов был провести так всю жизнь: ходить на занятия и знать, что дважды в неделю к нему придет прекрасная Амедия. Как-то раз, после особенно бурного урока, он совершил ошибку.
– Ti ато, – сказал Паскаль. Я люблю тебя.
Амедия сердито оттолкнула его, встала и начала одеваться.
– Эти слова просто так не говорятся, Паскаль. После них люди женятся. – Она натянула блузку. – Никогда не говори о любви после секса, ты понял? Если тебе вдруг захочется признаться в любви, сначала посмотри на девушку с утра пораньше, когда она еще зубы не почистила и не накрасилась. Посмотри, как она на унитазе сидит. Послушай, как она болтает с подружками. Познакомься с ее волосатой мамашей и визгливыми сестрами. И, если это тебя не остудит, тогда – помоги тебе Бог!
Она часто и уверенно ему повторяла, что он не любит ее, что это просто реакция на первый сексуальный опыт, что она для него старовата, что они друг другу не подходят, они из разных слоев общества, что ему нужна ровесница, и Паскаль ей поверил.
А потом она как-то пришла и сказала:
– Я беременна.
Повисла пауза. Паскаль переваривал информацию (она беременна?), потом нахлынуло недоумение (но мы же почти всегда предохранялись!), а потом еще он ждал ее совета (она всегда говорила ему, что надо делать). Когда юноша обрел наконец дар речи (мне кажется, нам надо пожениться), гордой Амедии только и оставалось, что рассмеяться ему в лицо.
– Tale ип ragazzo! Ты еще такой мальчишка!
Неужели он ничего не понял? Неужели подумал, будто она позволит ему выбросить свою жизнь на ветер? И даже если бы он об этом только и мечтал (хотя зачем это ему?), она все равно не выйдет замуж за мальчика из рыбацкой деревни без гроша за душой. Да ее отец никогда такого позора не допустит! А даже если бы и допустил (хотя он не допустит, конечно), она ни за что не выйдет за глупого неопытного мальца, которого она соблазнила от скуки. Вот только никчемного мужа на шее ей сейчас и не хватает. Амедия говорила и говорила, и Паскаль наконец пробормотал:
– Да, ты права.
И он поверил ей тогда. Так уж были устроены их отношения: она была главной в постели и в жизни. А он только соглашался, как маленький ребенок.
И вот теперь, почти год спустя, они стояли на площади перед большим домом семейства Монтелупо. Амедия устало улыбнулась и снова отняла у него сигарету.
– Я слышала, у тебя отец умер? Мне очень жаль. А мама как?
– Не очень. Говорит, что жить больше незачем.
Амедия кивнула:
– Остаться вдовой, наверное, очень трудно. Я все думала, не заехать ли в твой pensione. Как он, кстати?
– Хорошо. Я строю пляж. Хотел еще теннисный корт сделать, но, кажется, места не хватит. У меня там… у меня американка живет… Актриса.
– В кино снимается?
– Да, в «Клеопатре».
– Не Лиз Тейлор случайно?
– Нет, другая.
– Красивая? – Таким тоном она обычно наставляла его, как надо обращаться с девушками.
Паскаль сделал вид, будто он об этом до сих пор даже не задумывался.
– Да нет, не очень.
Девушка выставила вперед руки, словно удерживая две тяжелые дыни.
– Но грудь-то большая? Как воздушные шары? Как тыквы? Или аэростаты?
– Амедия! – просто сказал он.
Она засмеялась:
– Я всегда знала, что девушки будут тебя любить.
Она что, издевается? Амедия протянула ему сигарету, но он махнул и достал себе новую из пачки. Они молча курили, пока от сигареты Амедии не остался один пепел. Мне пора домой, сказала ему Амедия. Паскаль ответил, что ему тоже надо на поезд.
– Удачи тебе с твоей актрисой! – Амедия вроде бы очень искренне улыбнулась.
Она пошла к дому, обернувшись только раз, и исчезла за дверью.
У Паскаля защипало в горле. Ему хотелось крикнуть ей, остановить, но он промолчал, потому что не находил правильных слов.
7. Вкус человечины
1846
Траки, штат Калифорния
Итак, живет на свете один парень, Вильям Эдди. Повозки делает. Беден как церковная крыса, образования никакого. Честный, открытый, любит свою семью. У него жена и двое маленьких детей. Ему предлагают поехать в Калифорнию попытать счастья, и он с радостью соглашается. На дворе 1846 год. В то время все стремились на запад.
И вот Эдди просится в караван, который пойдет из Миссури в Калифорнию. Они с женой собирают пожитки.
Камера скользит мимо длинной вереницы фургонов, нагруженных добром. По бокам от каравана гонят скот, вокруг носятся детишки и собаки. На головном фургоне надпись: «Калифорния или смерть», сзади еще одна: «Экспедиция Доннера».
Караванам всегда давали названия по фамилии самого богатого из пионеров, того, кто внес больше всех средств на снаряжение похода. А Эдди всего лишь скромный первопроходец, охотник и добытчик. В первый же вечер у костра собираются члены богатых семей. Они обсуждают план похода. Вперед выходит Эдди. Он говорит, что его беспокоит маршрут, да и поздновато они выступили. На него машут руками, и он возвращается в свой убогий фургон в самом хвосте каравана.
Первая часть – это постоянное действие. Несчастья валятся одно за другим. Погода ужасная, колеса у фургонов постоянно ломаются. Среди пионеров есть немецкий эмигрант, Кесеберг, который уговорил пожилую чету ехать в его фургоне, а по дороге ограбил и выкинул вон. Старики вынуждены идти пешком. Эдди берет их к себе.
Караван прибывает в Юту на месяц позже, чем планировалось. Люди измотаны. Ночью к лагерю подкрадываются индейцы и уводят часть скота. Эдди – отличный охотник, лучший в этом походе, и потому на него возлагают обязанность добывать пропитание. Но удача отвернулась от экспедиции. Погода становится все хуже. Они пересекают соляную пустыню. Теперь уже всем ясно, что маршрут выбран неудачно. Мы видим, как падает истощенный скот, как фургоны растянулись на целую милю, как усталые люди и лошади бредут по сухой растрескавшейся земле, ничего не замечая вокруг. Начинаются распри, и только Эдди по-прежнему спокоен и добродушен. Он изо всех сил помогает другим семьям, старается облегчить их страдания.
Экспедиция добирается до Невады лишь в октябре. Никто еще не пытался перевалить через горы так поздно. Снег обычно выпадает в середине ноября, время пройти через Сьерра-Неваду еще есть. Осталось найти тропу у горы Васач – и они в Калифорнии. Но надо спешить. Караван двигается без остановок день и ночь в надежде успеть до первого снега.
Теперь мы летим сквозь облака. Но не белые пушистые облачка, которыми каждый рад полюбоваться. Нет, это свинцовые тучи, несущие горе и смерть. Жуткие, как акула из фильма «Челюсти». Камера следует за одной из снежинок. Мы смотрим, как она падает, как рядом с ней кружатся другие. Большие, тяжелые хлопья. Снегопад. Та самая, первая снежинка падает на руку Эдди. Наш герой грязен и небрит. Он знает, что его ждет. Эдди смотрит в небо.
