Джеффри Арчер - Лишь время покажет

Еще через месяц она начала понимать, сколь многому ее научила мисс Тилли.

Три месяца спустя Мэйзи заменила пятерых официанток из семи, но ей не пришлось никого переманивать от Тилли. Она заказала опрятную новую форму для всего персонала вкупе с новыми тарелками, чашками и блюдцами, а также, что важнее, сменила поставщика кофе и кондитера. Вот это она охотно позаимствовала у мисс Тилли.

– Вы дорого мне обходитесь, Мэйзи, – заметил мистер Фрэмптон, когда на его стол легла очередная пачка счетов. – Постарайтесь не забыть, что я сказал об окупаемости вложений.

– Дайте мне еще шесть месяцев, мистер Фрэмптон, и вы увидите результаты.

Хотя Мэйзи работала день напролет, она всегда находила время, чтобы проводить Гарри до школы утром и забрать его днем. Но однажды она предупредила мистера Фрэмптона, что опоздает.

Перед тем как выйти из дому, Мэйзи взглянула на себя в зеркало. На ней было лучшее воскресное платье, хотя она и не собиралась в церковь. Она улыбнулась сыну, который выглядел так нарядно в новенькой красно-черной школьной форме. И все же она слегка смущалась, пока они ждали трамвая на остановке.

– Два билета до Парк-стрит, – сказала она кондуктору, когда одиннадцатый номер тронулся с места.

Мэйзи не могла скрыть гордости, заметив, как тот присматривается к Гарри. Это еще сильнее убедило ее, что она приняла верное решение.

Когда они добрались до нужной остановки, Гарри не позволил маме нести свой чемодан. Мэйзи держала его за руку, пока они медленно поднимались по склону холма к школе, и не знала, кто из них сильнее переживает. Она не могла отвести взгляда от хэнсомовских кебов и машин с шоферами, высаживавших других учеников. Ей оставалось лишь надеяться, что Гарри сумеет найти среди них хотя бы одного друга. В конце концов, иные няньки были одеты лучше ее.

Гарри замедлил шаг, когда они приблизились к воротам школы. Мэйзи ощущала его смущение – или просто страх перед неизвестностью?

– Здесь я тебя оставлю, – решилась она и наклонилась поцеловать сына. – Удачи, Гарри. Постарайся, чтобы мы могли гордиться тобой.

– До свиданья, мам.

15

Мэйзи не забыть первого раза, когда ей пришлось отказать посетителю.

– Уверена, столик освободится через несколько минут, сэр.

Она поздравила себя с тем, что, как только клиент оплатил счет, ее персонал успел убрать со стола, перестелить скатерть и накрыть его заново для следующего гостя всего за пять минут.

«Пальмовый дворик» быстро сделался настолько популярным, что Мэйзи пришлось все время держать пару столиков зарезервированными просто на тот случай, если кто-то из постоянных посетителей явится неожиданно.

Ее слегка смущало, что некоторые из ее прежних клиентов со времен работы в чайной «У Тилли» начали перебираться в «Пальмовый дворик», и не в последнюю очередь милейший мистер Краддик, который помнил Гарри по лету, когда тот разносил газеты. И еще большей похвалой себе она сочла, когда сама мисс Тилли начала заглядывать к ней на утренний кофе.

– Просто проведываю конкурентов, – пояснила она. – Кстати, Мэйзи, этот кофе великолепен.

– Как же иначе? – ответила Мэйзи. – Он же ваш.

Эдди Аткинс также заходил время от времени, и если размер его сигар, не говоря уж про охват талии, о чем-то свидетельствовал, его возможности по-прежнему оставались безграничны. Он ни разу не позвал Мэйзи на свидание, хоть и держался дружелюбно, зато постоянно напоминал ей, что его дверь всегда открыта.

Не то чтобы у Мэйзи не было поклонников, которым она изредка позволяла занять себя на вечер: скажем, пригласить на ужин в приличный ресторан, или в «Олд Вик» [30] , или в кино, особенно если шел фильм с Гретой Гарбо. Но когда на исходе дня они расставались, она никому не позволяла большего, чем поцелуй в щечку на прощание. По крайней мере до тех пор, пока не встретила Патрика Кейси, доказавшего, что ирландское обаяние не просто расхожее клише.

Когда Патрик впервые зашел в «Пальмовый дворик», она не единственная обернулась, чтобы рассмотреть его повнимательней. Он был чуточку выше шести футов ростом, спортивного телосложения, с вьющимися темными волосами. Большинству женщин оказалось бы достаточно и этого, но Мэйзи пленила его улыбка – как, она подозревала, и многих других.

Патрик сказал ей, что трудится по финансовой части, хотя Эдди утверждал, будто тот занят в сфере развлечений. Раз или два в месяц дела приводили его в Бристоль, и Мэйзи позволяла ему пригласить себя на ужин, в театр или кино, пока в итоге не нарушила собственное золотое правило и не пропустила последний трамвай до Стилл-Хаус-лейн.

Ее не удивило бы, выяснись вдруг, что дома, в Корке, у Патрика есть жена и полдюжины ребятишек, хотя он клялся ей, что до сих пор холост.

Когда бы мистер Холкомб ни заглядывал в «Пальмовый дворик», Мэйзи провожала его за столик в дальнем углу зала, частично укрытый за широкой колонной, которого избегали ее постоянные посетители. Но уединенность позволяла ей поделиться с учителем новостями о Гарри.

Сегодня, похоже, будущее интересовало его больше прошлого.

– Вы решили, что будет делать Гарри, когда окончит школу Святого Беды? – спросил он.

– Я особенно об этом не задумывалась, – призналась Мэйзи. – В конце концов, до выпуска время еще есть.

– Его осталось не так уж много, – заметил мистер Холкомб, – и я не верю, что вы хотите его возвращения в Мерривуд.

– Нет, не хочу, – твердо сказала Мэйзи, – но что нам еще остается?

– Гарри хочет в Бристольскую классическую школу, но опасается, что, если не получит там стипендии, вы не сможете себе позволить плату за обучение.

– Это помехой не станет, – заверила его Мэйзи. – С моей нынешней зарплатой, да еще если учесть чаевые, никто и не узнает, что его мать – какая-то официантка.

– Совсем не какая-то, – поправил ее мистер Холкомб, окинув взглядом переполненный зал. – Меня только удивляет, что вы еще не открыли собственное заведение.

Каждое воскресенье Мэйзи посещала заутреню в церкви Святой Марии в Редклиффе, чтобы услышать, как поет ее сын. Мисс Манди предупреждала ее, что вскоре у Гарри сломается голос и не стоит ожидать, что пару недель спустя он начнет солировать как тенор. В то утро Мэйзи пыталась сосредоточиться на проповеди священника, но ее мысли все время разбегались. Она глянула через проход, туда, где сидели мистер и миссис Баррингтон со своим сыном Джайлзом и двумя девочками, в которых она угадала их дочерей, но имен не знала. Она удивилась, когда Гарри сказал ей, что подружился с Джайлзом Баррингтоном. Поначалу их свела простая случайность алфавитного порядка, объяснил он. Она надеялась, ей никогда не придется рассказывать, что Джайлз, возможно, приходится ему не только близким другом.

Мэйзи часто жалела, что не может сделать большего, чтобы помочь Гарри в его попытках получить стипендию Бристольской классической школы. Хотя мисс Тилли научила ее читать меню, складывать, вычитать и даже писать несколько простых слов, одна мысль о том, чему подвергает себя Гарри, приводила ее в трепет.

Мисс Манди подкрепляла уверенность Мэйзи, постоянно напоминая ей, что Гарри не достиг бы таких высот, не решись она пожертвовать столь многим.

– И в любом случае, – добавляла она, – вы сами ничуть не глупее Гарри, просто вам не предоставили тех же возможностей.

Мистер Холкомб уведомил ее о том, что называл «распорядком», и Мэйзи, по мере того как приближалась дата экзамена, волновалась не меньше, чем сам соискатель. Она в полной мере оценила справедливость замечания Смоленого о том, что зачастую наблюдатель страдает сильнее, чем участник.

Зал «Пальмового дворика» теперь бывал полон ежедневно, но это не остановило Мэйзи, затеявшую новые перемены в то десятилетие, которое пресса описывала как «легкомысленные тридцатые».

По утрам она начала предлагать разнообразную выпечку, а днем ничуть не менее востребованной оказалась чайная карта, в особенности после того, как Гарри рассказал ей, что миссис Баррингтон угощала их на выбор индийским и китайским чаем. Правда, мистер Фрэмптон наложил запрет на появление в меню бутербродов с копченым лососем.

Каждое воскресенье Мэйзи преклоняла колени на маленькой подушечке, и единственная ее молитва касалась все того же.

– Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы Гарри получил стипендию. Если он справится, я больше никогда тебя ни о чем не попрошу.

Когда до экзаменов осталась неделя, Мэйзи поняла, что не может спать, и лежала без сна, гадая, как это выдерживает Гарри. Столько ее клиентов выражали ему наилучшие пожелания: кто-то слышал, как он поет в церковном хоре, другим он доставлял утреннюю газету, а у некоторых собственные дети проходили, некогда прошли или еще только собирались пройти то же испытание. Мэйзи уже казалось, что половина Бристоля сдает этот экзамен.