Мария Миняйло - Четыре оттенка счастья
Мы стояли на краю обрыва. Перед нами расстилалась глубокая черная пропасть, а где-то там, вдалеке, виднелся какой-то огромный завод. Я молчал, а Оскар улыбался.
– Ну, вот и все, – вздохнул он, беря меня за руку.
– Что все? – спокойно спросил я.
– Алик, ты знаешь, я много думал... сам прикинь, ну кто мы такие? Мы – уроды! Мы никому не нужны. Нас ненавидят собственные родители, нас унижают и смешивают с грязью. Мы – отбросы общества! Две заблудшие души, ненужные даже Богу! Если ты вернешься домой, все будет так, как прежде... тебя будут бить и унижать, и ты снова станешь тем, кем был всю свою сознательную жизнь... никому не нужным, жалким нытиком! Поверь мне, никто тебя так не понимает, как я...
Я слушал его улыбаясь. А ведь он прав. Кто я такой? Жалкое существо без прошлого и будущего... Я стоял над пропастью, держа за руку своего единственного друга-наркомана, и был счастлив. Вот оно, будущее! Расстилается черной бездной у моих ног... всего один шаг – и больше никогда не будет боли, слез и сгустков крови на мамином любимом ковре. Никчемное существование оборвется здесь и сейчас...
– Мы сделаем это вместе. Не бойся. Зачем нам жить? Мы ведь никому не нужны... – Оскар улыбнулся и шагнул в неизвестность...
...А я остался стоять на краю пропасти, всматриваясь в черноту ночи... Я нужен маме, меня ждет отец... я был нужен дяде Валере, меня любил Бисквитик... и у меня есть Вика... И Бог вовсе не отвернулся от меня, просто у него много других, более важных дел. Я – счастливый человек... я не хочу умирать.
Мама...
Я боялся маминых слез. Но она не плакала, она меня даже не узнала. Тихо лежала на больничной койке, украшенная множеством синяков и ушибов. Ничего не говорила, только неистово повторяла его имя. Имя дяди Валеры. Перед смертью мама звала его, только его... а я гладил ее по руке и целовал разбитое лицо...
Прошло не больше часа, как вдруг мама остановила на мне бегающий взгляд и... расхохоталась.
– Как же ты на него похож... – простонала она, собрав последние силы.
– На кого?
– На Валеру... – протянула она, нежно улыбнувшись, и умерла...
...Папа простил меня. После смерти мамы он вообще стал спокойным и даже равнодушным к происходящему. Мы снова жили вместе. Я женился, мою жену зовут Вика.
Я часто вспоминаю дядю Валеру. Вновь и вновь прокручиваю в памяти тот день, когда мы сидели на кухне, и я плакал у него на груди, а он рассказывал о своем не сложившемся браке. Порой мне даже кажется, что он по-настоящему меня любил... хотя, это, наверное, всего лишь иллюзии...
Я больше не обижаюсь на отца. Я понял его ненависть... понял, почему он меня не любит. Иногда я ловлю на себе его долгий, исполненный боли, взгляд... и мне становится его жаль. Искренне жаль...
Как-то на улице я встретил отца Оскара. И мне показалось, что он все знает. И даже то, что его сына уже нет в живых... И знаете, мне кажется, что он счастлив. Счастлив от того, что душа Оскара наконец обрела покой. Вряд ли он часто его вспоминает. Да я и сам редко думаю об Оскаре, а если его образ и всплывает в памяти, то я рад за него... теперь все хорошо.
Господи, как же легко жить! Дышать на полную грудь и по ночам читать молитвы... Упокой, Господи, души всех умерших! Прости их и прими в свои небесные объятья! Я молюсь за них... за дядю Валеру, Оскара, маму и... Бисквитика...
Мне 26, и я считаю себя вполне счастливым человеком. У меня все хорошо...
Доллар за счастье и двадцать в придачу
– Сколько? – спросил средних лет мужчина, внимательно рассматривая меня с ног до головы.
– Доллар, – отрешенно ответила я, затягиваясь сигаретой.
– Дешево себя оцениваешь, – хмыкнул он, поправив сползшие на нос очки.
– А ты бы больше дал? – съехидничала я.
– Да нет, в самый раз, на больше не тянешь.
– Мы разговаривать будем или перейдем к делу? – я нервно тряхнула головой, затушив бычок.
– Пошли, – он протянул мне доллар, потом взял за руку, и мы закружились под звуки заунывной песенки, присоединившись к числу таких же скучных пар, заполнявших собою паркет.
Нет, если вы подумали, что я проститутка, то ошиблись. Я не проститутка. В каком-то смысле я продаю себя, но не так, как это принято считать. На протяжении последних пяти лет я посещаю один своеобразный клуб, в котором представители сильного пола покупают себе танцы с женщинами. Да, именно покупают. Каждый день женщины разных возрастов приходят в этот клуб и танцуют с мужчинами за деньги. Никаких имен и фамилий, никаких разговоров и симпатий. Минимальный тариф – один доллар, максимальный – сто долларов. Женщина сама выставляет себе цену, а дальше возможен торг. Мужики хвастаются друг перед другом, кто сколько денег может просадить за вечер, а мы, представительницы слабого пола, зарабатываем на их бахвальстве. Конечно, не все преследуют цель заработать. Среди постоянных посетительниц есть и такие, кто хочет устроить личную жизнь, потому как в этот клуб ходят в основном состоятельные господа. Есть у нас барышня, 25 лет от роду, которая сама воспитывает троих маленьких детей и для которой, естественно, эти танцы – возможность хорошо заработать. Она симпатичная, и никогда меньше, чем за пятьдесят, не соглашается. Так в среднем за вечер она получает от 350 до 500 долларов. Неплохо, правда?
Что же касается меня, то это и не попытка найти мужа, и не способ заработать. Это всего-навсего возможность потанцевать. Оттого и тариф такой мизерный. За доллар кто угодно согласится. До того, как я попала в этот клуб, я много лет не танцевала, а хотелось очень. Дело в том, что я невысокая, полноватая безликая женщина 35 лет с неимоверно некрасивыми чертами лица. Поэтому никто и никогда не хотел со мной танцевать. А тут я имею возможность наслаждаться танцами и даже получать свои, когда пять, а когда даже десять долларов за вечер.
– Плачу еще двадцать, и ты танцуешь со мной весь вечер, – предложил мой кавалер, поправив манжеты рубашки.
– Давай, – я спрятала протянутые мне деньги, и мы продолжили танцевать.
Музыка была, как никогда, унылая. Все уже давно разошлись, а я все кружилась в танце со своим кавалером, отрабатывая полученные деньги. Когда закончился последний танец, мы раскланялись и разошлись по домам.
В тот день я была в очень хорошем настроении. Как-никак, в моем кармане лежал двадцать один доллар, и я весь вечер танцевала.
На следующий вечер я, как всегда, стояла одна в углу небольшого зала и курила.
– Потанцуем? – моему близорукому взору предстал вчерашний партнер по танцам.
– Давай, – я безразлично пожала плечами.
– Как всегда?
– Как всегда, – он протянул мне доллар, я спрятала его, и мы закружились в танце.
Когда музыка закончилась, он раскланялся и исчез. До десяти вечера я потанцевала еще с тремя пожилыми мужчинами, которые с жадностью разглядывали мою пышную грудь – единственное достоинство, не испорченную кормлением детей и еще пока упругую и сочную. Удовлетворенная вечером, с четырьмя долларами в кармане, я медленно вышла на улицу и готова была уже направиться к остановке, как вдруг меня кто-то окликнул.
– Тебя подбросить? – из опущенного стекла подъехавшей машины мне улыбался мой таинственный партнер по танцам.
– Я далеко живу, – замялась я.
– Не парься, садись, – немного помедлив, я все же согласилась, и мы покатили в сторону моего дома.
За всю дорогу он не проронил ни слова, да и я молчала. Тишину нарушало только радио, из которого доносились убаюкивающие мелодии.
– Можно я тебя поцелую? – спросил незнакомец, остановив машину возле моего подъезда.
– Нет, – категорично ответила я.
– А за доллар? – Я внимательно посмотрела на него, пытаясь понять, в чем подвох.
– Только без языка, – наконец ответила я.
– Идет, – он улыбнулся, вынул купюру, вложил мне в руку и, наклонившись к моему лицу, аккуратно притронулся к моим не в меру пухлым губам.
– Я хочу тебя, – протянул он с улыбкой.
– Вот это уже перебор, – я нервно выскочила из машины, хлопнув дверцой.
– Я заплачу, – услышала вдогонку.
– Я тебе не проститутка! – фыркнула я в ответ.
– Нет, ты проститутка, – он опять улыбнулся и медленно вышел из машины. – У тебя ведь давно не было секса. Я не обижу, давай, соглашайся. Еще и денег заработаешь, – он стоял, облокотившись о дверцу, и ждал моего ответа.
Да, секса у меня действительно давно не было. Вот уже семь лет я не испытывала мужских ласк. Порой мне кажется, что я вообще забыла, как это, заниматься сексом. Я молча смотрела на своего таинственного спутника и не могла понять, зачем ему платить за секс со мной? Зачем ему вообще нужен секс со мной? Неужели он меня хочет? Абсурд! Такого не может быть. Вдруг меня осенила мысль. Может, он извращенец? Ему нравятся уродины... А впрочем, он импатичный, почему бы не согласиться, при этом еще и заработав денег.
