Грегори Робертс - Тень горы
– Правда. Спасибо тебе за это.
Джагат, чье имя означает «Весь мир», покраснел и отвел глаза, машинально прикоснувшись к ручке ножа на поясе.
– Слушай, старик, – обратил он ко мне свое лицо в шрамах, говоривших многое всякому, кто на него смотрел, – по-моему, это неправильно, если я буду брать себе всю выручку с твоих сделок.
– Ты делаешь всю работу, – возразил я, – так почему бы тебе не брать все деньги? Я, по идее, еще должен тебе за то, что ты не даешь делу заглохнуть. И должен немало, дружище Джагат.
– А, пошел ты, – засмеялся он. – Нравится тебе или нет, но я откладываю двадцать пять процентов для тебя каждую неделю, и не возникай.
– Ладно, джаван. – (На хинди это слово означает «боец».) – Согласен.
– Когда ты вернешься с этой жуткой горы с ее тиграми и святыми, то не на пустое место.
– И я буду очень рад этому, когда вернусь в твой жуткий город с копами и бизнесменами.
– Может, проедемся с Джагатом до автострады, а потом вернемся? – предложила Карла.
– Неплохая идея. Ты не против, Джагат, если мы составим тебе компанию, или предпочитаешь спуститься быстро?
– Давайте спустимся неторопливо, дружище-баба.
– Kruto! – бросила Карла.
– Что-что? Ты брала уроки русского языка у Олега? – спросил я, снимая байк с упора.
– Sprosite yego, – рассмеялась она.
– А это что значит?
– Спроси его.
– Обязательно спрошу, – отозвался я, и она засмеялась еще громче.
Мотоцикл – ревнивое металлическое существо. Если он любит вас, то стоит вам только подумать о другом мотоцикле – он чувствует это, обижается и не хочет заводиться. Поскольку я посмотрел на байк Джагата, мой не стал работать даже после того, как я трижды нажал на стартер.
Байк Джагата между тем уже выдавал свое медленное мотоциклетное стаккато. Однопоршневой мотор мотоциклетного двигателя объемом триста пятьдесят кубов – это барабан, который доставит вас куда угодно при условии, что вы позволите ему играть его собственную музыку.
Я нажал на педаль еще раз, но получил в ответ только презрительное покашливание.
Карла наклонилась, держась за ручку руля, и ласково похлопала байк по бензобаку.
– Прогулка до шоссе и обратно пойдет тебе на пользу, малыш, – сказала она. – Давай прокатимся!
Я опять нажал на стартер, и, секунду-другую повыпендривавшись и почихав, байк завелся.
Мы спустились бок о бок с Джагатом, как на санках, по пустынной лесной дороге до свирепо фырчащей автострады и, помахав ему на прощание, повернули обратно.
Мы ехали через вечерний лес, переходя от дневных дерзаний к ночному лукавству. Птицы устраивались в гнездах на ночлег, а насекомые, наоборот, пробуждались ото сна; летучие мыши величиной с орлов тоже просыпались, готовясь к пиршеству.
Весь длинный путь к пещерам мы проделали как можно медленнее. В тени деревьев нас овевал легкий ветерок; небо то пряталось за кронами, то снова открывалось нам. Народившаяся ночь была ясной. Первые звезды просыпались и протирали глаза. Жар от нагретых листьев поднимал в воздух запахи земли. Мы, два беглеца, были счастливы вместе и свободны.
Глава 82
Свободные и счастливые, мы доехали до автостоянки на горе и обнаружили там поджидавшего нас Конкэннона. Он сидел в белой рубашке на багажнике красного «понтиака-лорентиан». Мне сразу захотелось перекрасить его рубашку под цвет автомобиля.
– Сиди и держись, малышка, – сказал я, затормозив.
Развернув мотоцикл на сто восемьдесят градусов, я проехал вниз по дороге несколько сотен метров и остановился.
– В чем дело? – спросила Карла.
– Видишь дерево с большим дуплом? – спросил я. – Подожди меня там.
– Почему я должна прятаться? – спросила она таким тоном, словно я предложил ей сдать кровь для мадам Жу.
– Подожди, говорю, и я за тобой вернусь.
– Ты сошел с ума?
– Там на стоянке Конкэннон.
– Это Конкэннон?
Ее всегда интересовали неординарные личности.
– Подожди меня здесь, Карла, я скоро вернусь.
– Нет, ты точно сошел с ума. Между прочим, пистолет у меня. И стреляю я лучше. И мне казалось, ты говорил, что мы теперь всегда и во всем будем вместе.
Ситуация была непростая. Если твой враг не знает удержу, ты начинаешь проигрывать, когда дело выходит за все допустимые рамки. Но Карле храбрости было не занимать, и в любой схватке она, наверное, была бы единственной женщиной, выстоявшей до конца.
– Ну хорошо, – неохотно уступил я. – Но учти, что с этим парнишкой надо держать ухо востро. Языком он работает не хуже, чем кулаками.
– Ну уж теперь я просто должна познакомиться с ним. Наш выход, Шантарам.
Мы вернулись на автостоянку, я пристроил свой байк чуть в стороне. Когда мы с Карлой отошли от него, он еще дышал. Я направился к Конкэннону, постепенно замедляя шаги, но на последнем ускорился и двинул ему по уху.
– Какого хрена? – вскричал он, схватившись за ухо.
Конкэннон скатился с багажника и стал прыгать вокруг меня, угрожая ударами по корпусу. Я тоже пытался достать его, но он прикрывался и уворачивался.
Мы прыгали все дальше от Карлы. Между тем не исключено было, что где-то прячутся его сообщники. Я стал медленно отступать, пока не приблизился к ней.
– Что тебе здесь надо, Конкэннон? – спросил я. – Где твои головорезы?
– Я тут один, приятель, в отличие от тебя. – Он ухмыльнулся Карле и помахал ей. – Привет!
Карла вытащила из сумки пистолет и наставила на него:
– Если у тебя есть пушка, бросай ее.
– Никогда не таскаю с собой пушек, мисс.
– Вот и правильно. А я таскаю. Если двинешься в нашу сторону, я тебя продырявлю.
– Понял, – ухмыльнулся он.
– Не очень-то разумно было появляться здесь, – сказала она. – В лесу водятся тигры. Очень удобно избавиться от трупа.
– Я встал бы на колени перед вами, мисс Карла, если бы не боялся, что ваш бойфренд трахнет меня в это время по башке. Познакомиться с вами – большая честь. Меня зовут Конкэннон.
– Мой друг был очень расстроен, когда я сожгла твое письмо и не сказала ему, что в нем было написано. Я ждала этой возможности и рада, что ты мне ее предоставил. Повтори то же самое ему в лицо, если у тебя хватит пороха.
– Значит, это письмо так настроило вас против меня? Нет-нет, я не стану повторять свои неприличные предложения в присутствии этого беглого каторжника. Полагаю, это было бы неразумно.
– Я так и думала, – улыбнулась Карла. – Написать написал, но сказать открыто боишься.
– Вам не понравились мои намеки? – спросил он. – Мне самому они показались тонкими.
– Заткнись, – бросил я.
– Видите, с чем мне приходится иметь дело? – обратился он к Карле.
– Заткнись, – повторила она за мной. – Сейчас ты имеешь дело с нами обоими и выглядишь довольно бледно. Что тебе надо?
– Я приехал сообщить кое-что вашему бойфренду. Вы позволите мне сделать это, сидя на багажнике?
– Было бы лучше, если бы ты был в багажнике, а машину спихнули бы с обрыва, – ответил я.
Конкэннон улыбнулся и покачал головой:
– Злоба старит, знаешь ли. Физиономия выглядит сразу на несколько лет старше. Может, вы все-таки разрешите мне залезть опять на этот долбаный багажник и поговорить с вами, как полагается доброму христианину?
– Залезай, – сказала Карла. – Только держи свои христианские руки так, чтобы я их видела.
Конкэннон уселся на багажник, поставив ноги на бампер.
– Неплохо было бы, если бы ты рассказал нам все, и на этом мы развязались бы с тобой, – заметила она.
Конкэннон рассмеялся, смерил Карлу взглядом, затем перевел взгляд на меня. Даже в тени автостоянки его голубые глаза ярко светились.
– Я не имею никакого отношения к тому, что произошло с Лизой, – проговорил он быстро. – Я к ней пальцем не притронулся. Я видел ее всего раз или, может быть, два, но она мне понравилась. Очень была приятная женщина. Но я никогда не сделал бы того, о чем писал. Я написал это просто для того, чтобы позлить вас. Повторяю, я не притронулся к ней и не стал бы. Это не мой стиль.
Я хотел, чтобы он заткнулся, хотел избавиться от проклятия, наложенного на меня кем-то с тех пор, как было упомянуто его имя. Все, связанное с ним, не сулило ничего хорошего.
– Продолжай, – сказала Карла.
– Если бы я знал, какой извращенец Ранджит, я остановил бы его, клянусь. Я сам убил бы его, если бы знал, что он собой представляет.
Он опустил голову, предоставив мне возможность застать его врасплох. Мне хотелось наброситься на него и поддать ему так, чтобы он вылетел через то проклятое окно, которое взломал. Но Карла хотела знать все.
– Говори, говори, – сказала она. – Расскажи нам все, что тебе известно.
