Грегори Робертс - Тень горы
– Ну если так, то куда я иду с тобой?
– На гору, – сказала она. – К Идрису.
– Отлично. Проведем там уик-энд.
– Я предполагала более длительный срок.
– Насколько более длительный?
– Я думала пробыть там, пока не пойдут дожди, – ответила она мягко. – Или пока они не прекратятся.
– Два месяца?!
Взять такой отпуск, работая на черном рынке, было непросто.
У меня в помощниках трудился молодой парнишка по имени Джагат, который пострадал при чистке, устроенной Вишну. Он был индусом, но ему не нравилось, что мусульман изгоняют из Компании только из-за их религии. Вишну не стал наказывать его как единоверца, но выгнал вместе с мусульманами.
Джагат был способным парнем, не порвал окончательно с Компанией 307 и в качестве ронина[109] вполне мог присматривать за менялами во время моего отсутствия.
Так что я мог, в принципе, уехать на два месяца и, вернувшись, увидеть, что система функционирует по-прежнему.
Но не исключено и то, что я вернусь на руины всего, что имел, и найду юного Джагата убитым или не найду его вовсе.
– С тобой куда угодно, Карла, – сказал я. – Я-то могу устроить себе такие долгие каникулы, а вот можешь ли ты?
Она взяла меня за руку, и мы пошли к лестнице.
– Я переписала ранджитовские акции, которые держала по доверенности, на его нелюбимую сестру, – сообщила она. – Галерейные акции я отдала Таджу и выставочному комитету. Все, что могла унаследовать от Ранджита после утверждения завещания судом, я переписала на его нелюбимого брата. Это он подкупил Ранджитова шофера, чтобы тот подложил в его автомобиль поддельную бомбу. Так что я подложила этому брату тоже нечто вроде бомбы замедленного действия.
– В общем, ты смыла с себя все текущие активы Ранджита.
– Кое-что текущее я оставила себе, чтобы подкрепляться время от времени.
– И ты действительно хочешь провести на горе два месяца?
– Да. Я понимаю, что там не идеальные условия, а у тебя тут дела, но очень хочется вдохнуть свежего воздуха и набраться свежих идей. Мне нужно избавиться от призраков прошлого и начать с новой страницы вместе с тобой. Ты сможешь? Ради меня, ради нас обоих?
Я прирожденный горожанин, любящий природу, но и городские удобства тоже. Несколько месяцев в тесноте, с холодным душем и ночевками на тонком матрасе, постланном на земле, – не больно-то радужная перспектива, но Карла хотела этого, это было ей нужно. А в городе к тому же после бунтов и локдауна сложилась странная, напряженная обстановка, которая еще даже наполовину не нормализовалась. Момент был вполне подходящий, чтобы куда-нибудь смыться.
– Решено, едем, – сказал я, и она радостно улыбнулась. – Посмотрим, что нам даст гора.
Часть 14
Глава 78
Мы двигались по лесной дороге, где мягкие листья молодых деревьев гладили нас по лицу и скрывали голубые горизонты при каждом повороте. Мартышки бросались врассыпную, забирались на большие валуны и глядели оттуда осуждающе. Налетали фаланги воронья, ощетинившиеся перьями и пытавшиеся запугать нас, накаркав всяческие беды. Ящерицы сновали по рассыпавшимся в прах стволам поваленных деревьев.
Мы ехали на своем байке, Рэнделл с компанией следовал сзади на лимузине. Донесшийся из далекого заповедника тигриный рык стряхнул стайку разноцветных птиц с дерева. Они вылетели на прогалину, окружив нас облаком, которое распалось при приближении к горной автостоянке.
Мы оставили мотоцикл и машину позади магазина, торговавшего прохладительными напитками и закусками, и уплатили служителю приличную сумму за то, чтобы присматривал за нашим транспортом. Я сказал служителю, что буду наведываться через день и проверять, в каком состоянии мотоцикл, и, если окажется, что он чем-то обижен, я буду недоволен. Об автомобиле я не беспокоился. Он был большой и мог сам постоять за себя.
С нами была целая команда: Рэнделл, Винсон, Анкит и Дидье. Навин и Олег тоже хотели поехать, но кто-нибудь из утраченных любовников должен был нести караул в офисе «Утраченной любви». Когда перед нами вырос первый крутой склон, Дидье спросил, нет ли другого маршрута.
Карла хотела было сказать ему, где находится более легкий подъем, но я остановил ее. Я знал, как скептически и агрессивно Дидье способен повести себя в святом месте, и хотел, чтобы он как следует вымотался по пути к вершине, а не вошел в лагерь Идриса с победным видом.
– Ты что, не в силах подняться здесь? – спросил я его.
– Скажешь тоже! – возмутился он. – Я имею в виду, нет ли какого-нибудь более трудного маршрута. Не существует такой вершины, которую не покорила бы решимость Дидье.
Карла полезла вверх первой, за ней шел я, за мной Дидье, за ним Рэнделл, Винсон и Анкит. Дидье поднимался очень успешно – я тащил его за руку вверх, снизу его подталкивал Рэнделл.
Винсон решил обогнать нас, карабкаясь сбоку от тропинки. Он явно получал от этого удовольствие. Я удивился, увидев в двух шагах позади него Анкита. Вскоре они исчезли из виду, затерявшись наверху среди высокой травы, вьющихся растений и кустарников.
Где-то по пути Карла вдруг рассмеялась, а я вспомнил, как Абдулла сделал ей комплимент, сказав, что она проворна, как обезьяна.
– Абдулла! – крикнул я ей.
– Да, я как раз об этом и подумала! – сказала она, хохоча.
Но затем мы замолчали, думая о высоком, храбром и неукротимом иранце, которого так любили. Он исчез опять, уже не в первый раз. Было неизвестно, когда мы снова увидим его и каким он предстанет перед нами.
Так в молчании мы дошли до вершины, где присоединились к Винсону и Анкиту. Они стояли и рассматривали маленькое плато, на котором расположилась школа Идриса.
На площадке была сооружена временная постройка из бамбуковых шестов, напоминающая пагоду, с нее свисали гирлянды цветов. Между шестами натянули трехцветную оранжево-бело-зеленую парусину, повторяющую цвета индийского флага.
Трехцветный тент над этим сооружением трепыхался на ветру и создавал в центре площадки большой затененный участок, устланный прекрасными коврами. Четыре широкие удобные подушки были уложены полукругом перед низеньким деревянным помостом.
В стороне от пагоды ученики занимались подготовкой к какому-то торжественному событию.
– Здесь всегда так? – спросил Рэнделл.
– Нет, – ответил я. – Наверное, предстоит что-то особенное. Надеюсь, мы не помешаем.
– Надеюсь, у них есть бар, – сказал Дидье.
Наша команда городских грешников с интересом рассматривала открывшуюся сцену.
Мы с Карлой встретились взглядами.
– Ты, наверное, гадаешь, кто доставил сюда эти ковры и бамбуковые шесты? – тихо спросила меня Карла.
– Вся эта красота явно приготовлена для больших шишек, – сказал я. – Чтобы притащить сюда все это даже по самой легкой тропе, нужна либо глубокая вера, либо глубокое уважение.
От группы людей, изготавливавших украшения и раскладывавших еду на подносах, отделился итальянец Сильвано.
– Come va, ragazzo pazzo? – спросил он, подойдя ко мне. (Как поживаешь, чокнутый?)
– Ancora respirare, – ответил я. (Дышу пока.)
Он расцеловал Карлу в обе щеки и встряхнул меня.
– Это замечательно, что вы сегодня с нами, Лин, – сказал он. – Я очень рад видеть вас. Познакомь со своими друзьями.
Я представил всех Сильвано, он приветствовал их улыбкой, освещенной сиянием веры.
– Само небо привело вас сегодня сюда, Лин, – сказал он.
– Ах вот как? А я думал, это идея Карлы.
– Я хочу сказать, что сегодня у нас состоится знаменательный диспут. Известные мудрецы из четырех штатов вызвали Идриса на состязание по философии.
– Философский диспут? – спросила Карла. – Их уже больше года не было, если не ошибаюсь.
– Действительно, – ответил Сильвано. – А сегодня будут обсуждаться все важнейшие вопросы и будут даны все ответы. Это выдающийся диспут, который будут вести выдающиеся святые люди.
– Когда он начнется? – спросила Карла. Ее глаза разгорелись в предвкушении состязания.
– Примерно через час. Мы еще готовимся. Вы успеете отдохнуть после подъема и перекусить.
– Бар работает? – спросил Дидье.
Сильвано посмотрел на него, хлопая глазами.
– Да, сэр, – сказал Анкит, встряхнув заплечный мешок, который он без труда приволок по крутому склону.
– Слава богу, – сказал Дидье. – А где тут ванная комната?
Я оставил Карлу с Дидье и всеми остальными и, взяв горшок с водой, нашел в лесу место, которое вроде бы не возражало против того, чтобы я помылся.
Как только мы расстались с Карлой после долгого пути наверх, у меня в ушах раздался чей-то предсмертный крик. Крик не прекращался, и я осознал, что это кричат плескуны, требуя отмщения.
С того момента, когда Голубой Хиджаб рассказала о поимке плескунов, о пытках, которым их подвергли, и об их смерти, я чувствовал плеск прибоя у своих ног, красного прибоя их горящих душ.
