Нильс Хаген - Московские истории
Она была похожа на зомби из американского кино. Или на религиозного фанатика. Как-то Ариты не было дома, и к нам позвонили какие-то люди с Библией. Я с ними общался около получаса на библейские темы, потом вернулась Арита и погнала их с использованием обсценной лексики. На меня же поглядела как на полоумного: «Ни, зачем ты их впустил? Это же свидетели Иеговы». И это – «свидетели Иеговы» – прозвучало как диагноз. Мне они тем не менее показались безобидными, хотя у них была одна особенность: они говорили чужими заученными фразами, как будто им отформатировали головы, стерев оттуда всю информацию, весь жизненный опыт, образование, если оно было, – и вложили пару тематических брошюр.
Таким же манером говорила сейчас Жанна. Но я не собирался сдаваться. В конце концов, эта Прозерпина всего лишь мой рядовой сотрудник. А теперь, как выясняется, еще и мелкая мошенница. Хотя… какая мелкая, если речь идет о сотне золотых монет.
Мне нужно было найти подход к Жанне и к Прозерпине, отсутствовавшей здесь, но присутствие которой ощущалось в воздухе безо всякой метафизики. И я решил зайти с другой стороны.
– А знаете, Жанна Сергеевна, ведь ваш муж тоже был у Прозерпины. Заплатил ей денег за снятие сглаза. Знаете, что она ему сказала? Что это вы его сглазили…
* * *Наконец мне стало ясно все.
Это было смешно, глупо, нелепо, но это было совершенно просто и абсолютно реально. Есть люди, которые хотят верить в руку незримого покровителя. Ведь надеяться на кого-то, кто сопутствует твоей удаче, или же бороться с тем, кто тебя сглазил, куда проще, чем принимать самостоятельные решения. Легче поверить, что тебя сглазили, поверить в черную кошку – предвестницу неприятностей, чем поковыряться в себе и подумать, где ты оступился. Проще принести жертву, пусть даже дорогостоящую жертву, чем исправлять свои ошибки. И пока есть люди, идущие по такому пути – пути наименьшего сопротивления, будут и другие. Такие, которые, имея недюжинный актерский талант, неплохое, пусть даже интуитивное понимание психологии и полное отсутствие моральных рамок, будут зарабатывать на первых деньги.
Прозерпина неплохо зарабатывала на своих мистических феериях и лекциях, но тут был совсем другой «заработок». Максимум прибыли при минимуме вложений. Как в сказке русского писателя Толстого про деревянного мальчика, по наивности отдавшего золотые монетки коту и лисе. Только речь шла не о пяти золотых. Про инвестиционные монеты мужа Жанна на одном из занятий проболталась сама. Причем вспомнить, кому об этом рассказывала, она не смогла. Возможно, даже Арите. Она не запоминает таких вещей. А вот Прозерпине, которая могла это слышать, да что могла – слышала, запомнила, она вообще многое замечала и запоминала, – информация пришлась кстати.
После этого, не сразу, через пару занятий, она задержала Жанну для индивидуальной консультации. Напугать хомо беременнус, которая и без того мистифицирована, иначе бы не пошла на такое занятие, не составило Прозерпине труда. Тем более что может быть страшнее для беременной женщины, чем угроза ее еще не родившемуся ребенку?
А дальше дело техники. Рассказ Жанны расставил все точки над «i». Прозерпина работала на опережение. Говорила то, чего вроде бы знать не могла, что добавляло веры в ее могущество, а потом вертела доверчивой клиенткой, как хотела. Конечно, была угроза разоблачения со стороны Евгения, потому надо было избавиться от него. И Прозерпина без особого труда поссорила мужа с женой, объяснив жене, что причина сглаза в муже. Да еще Евгений сыграл ей на руку, сам пришел за помощью, дав повод закрепить полученный результат.
Таким образом, за несколько сеансов Людмила Петровна получила гонорар от жены, от мужа, а до кучи еще хороший бонус в виде золота, требующегося в качестве материала для очистки ауры младенца. И все бы сработало, если б не появился я и не смешал бы ей карты.
На этот раз говорил я. Долго, мягко, заставляя Жанну думать и подмечать нестыковки. За окном уже совсем стемнело, когда я выдохся и залпом допил морс. Но своего я добился. Жанна Сергеевна больше не походила на зомби. Она была злой, уставшей, подавленной, но никак не зомбированной.
– Хотите еще морса? – тихо спросила она.
– Нет, спасибо. Я пойду.
И я встал из-за стола.
– А я… что же мне делать?
– А вы спуститесь во двор, заберите мужа и покормите его ужином. Он вас ждет.
– Он меня убьет, – схватилась Жанна за голову. – Я ведь все ей отдала. Все, что было в ячейке.
Она была настолько трогательной в этот момент, что я невольно улыбнулся.
– Не убьет. Он вас любит. А золото вам на днях вернут. Вам же не нужно чистить ауру. Или нужно?
* * *Когда-то, во времена нашей дружбы, мой заместитель по связям с общественностью Дмитрий рассказывал про цыган. И про свою встречу с цыганами. Было так. Дмитрий приехал на Казанский вокзал, чтобы передать посылку с проводником. Чтобы осмыслить это «передать с проводником», надо родиться в России. Я до сих пор не понимаю, зачем ехать на вокзал, договариваться с совершенно незнакомым служителем РЖД, работающим, скажем, вагоновожатым на перегоне Москва – Владивосток, чтобы он взял какой-нибудь ваш сверток и передал какому-нибудь вашему другу, который живет в этом самом Владивостоке. Зачем, когда есть самые разнообразные службы доставки, когда есть почта, наконец, и речь не идет о чем-то запретном, просто самая обыкновенная посылка? Но в России это «передать с проводником» прекрасно работает даже в двадцать первом веке.
Так вот Дмитрий приехал на вокзал, чтобы передать что-то с проводником какому-то своему приятелю. Он припарковался, выбрался из машины, и тут-то к нему и подошла молодая цыганка. Впереди был забор, по бокам – другие припаркованные автомобили, и Дмитрию невольно пришлось попасть прямиком к ней в руки. Поначалу он отмахивался от нее, но она не думала отставать. Быстро и четко цыганка выдала Дмитрию дюжину сентенций про его жизнь. Фразы были общими, и хотя бы несколько из них, если задуматься, попадали в любого человека на улице. Это если подумать, но подумать-то цыганка и не давала. Она продолжала тараторить и весьма активно предлагала погадать. Настолько активно, что отказаться было практически невозможно.
Опомнился Дмитрий, когда уже согласился на процедуру. Просто поймал себя на мысли, что им управляют, и посмотрел на ситуацию со стороны. В этот момент самым умным было бы развернуться и уйти, но ему вдруг стало любопытно, и он достал бумажник.
При виде денег глаза у цыганки заблестели, но она продолжала отыгрывать свою роль, не подозревая, что клиент с ней тоже играет. Она рассказывала о прошлом и будущем, ворожила на удачу, на деньги, на здоровье. При этом поигрывала в ладони стеклянной бляхой с огромным глазом и всякий раз просила еще деньги для обряда, обещая все вернуть.
В итоге в течение нескольких минут все содержимое бумажника Дмитрия перекочевало в руки цыганки. И в тот момент, когда бумажник опустел, случилось «чудо».
Цыганка сделала несколько пассов вокруг головы Дмитрия, театрально развела руки с раскрытыми пустыми ладонями и возвестила, что деньги ушли, но теперь все будет хорошо. Руки цыганки были совершенно пусты и чисты, если не считать стеклянной бляхи с глазом.
Продолжая наивно улыбаться, Дмитрий нежно взял цыганку за запястье, крепко сжал и, не переставая улыбаться, тихо сказал: «А теперь все быстро вернула и исчезла, или пойдем в милицию».
После этой волшебной фразы случилось новое чудо – деньги материализовались в руке цыганки под стеклянной бляхой и в полном объеме вернулись в бумажник хозяина.
На этом чудеса закончились. Рядом с цыганкой мгновенно обнаружились еще две. И в три глотки, не стесняясь выражений, Дмитрия смешали с грязью, объяснив ему, что он жадный, злой, плохой человек.
Как показала жизнь, доля правды в их словах была, но не думаю, что разозленные сорвавшимся с крючка клиентом цыганки обладали даром провидения. А вот психологией они владели прекрасно.
Дмитрий, вспоминая об этой встрече, говорил, что главное было отстраниться, вырваться из-под взгляда цыганки.
«Как же ты вырвался?» – интересовался я.
«Не знаю, – улыбался Дмитрий, и его похожие на гусеницу усы вытягивались, как дождевой червяк. – На мне очки были. Может, их чары через очки не пробивают».
* * *Эту историю я вспомнил, отправляясь к Прозерпине. И, конечно, фраза Дмитрия про очки была шуткой, но, собираясь в «салон», я суеверно запихал солнцезащитные очки в карман, а уже возле пресловутой квартиры достал их из кармана и нацепил на нос.
Дверь открыла уже знакомая старушка в платке и фартуке.
– Я повторно, – не дожидаясь вопросов, сказал я и прошел внутрь.
Пока старушка запирала дверь, я без сопровождения и приглашения вломился в «логово колдуньи».
Возможно, всему виной моя стремительность, но на этот раз Прозерпина не успела подготовиться. А быть может, это я подготовился лучше, чем в прошлый раз. Во всяком случае, на сей раз мне было ясно видно, что она не ожидала моего визита.
