Хилари Бойд - Четверги в парке
– Замечательно, а какое оно? Элл, нет! Положи, это грязно. Извини, мам, Элли что-то подобрала… Элли, я сказала, нет, отдай мне, отдай! – Послышался рассерженный крик ее внучки и возня. Джини улыбнулась про себя. – Это одна из тех жутких полистироловых упаковок, вымазанная Бог знает чем. Лондон – мерзкий город.
Джини не хотела отвечать на это вечное недовольство.
– Оно черное.
– Что черное?
– Мое новое платье. Оно черное, довольно простой фасон, с широкими полосками… облегающее.
– Оооо, сексуальное. Наверняка, папе нравится.
– Он еще не видел. Но мне в нем комфортно.
Джини не очень-то увлекалась модой. Ей нравилась красивая одежда на других, но самой думать, что ей подойдет, – это было для нее настоящим мучением. Воспитанная родителями, которые считали красивые тряпки и безделушки оружием дьявола, в детстве она носила только практичную одежду, в основном великоватую для нее и мрачную. Бунтарские подростковые годы прошли мимо нее; она была слишком ошеломлена смертью брата и в каком-то смысле так и не оправилась. Обычно именно Шанти уговаривала ее купить себе что-то новое, чему Джини поддавалась всегда с большой неохотой. Но это черное платье Джини выбирала особенно тщательно, даже обратилась за советом к продавцу-консультанту в маленьком бутике, вместо того чтобы сделать, как обычно – застенчиво прятаться между рядами одежды, схватить то, что очень похоже на старую одежду, и бежать – как будто она участвует в ограблении. Стоя в платье перед зеркалом, а консультант кивал в знак одобрения, она думала о Рэе и старалась увидеть себя его глазами.
– Прекрасно, мам, это твой вечер. Уверена, ты будешь выглядеть сногсшибательно.
– Кстати, Шанти… подожди секунду. – Джини хотела поговорить с дочерью без свидетелей. – Алекс в порядке?
– Да. Почему ты спрашиваешь? – Ее дочь насторожилась, как всегда, когда говорила об Алексе с матерью.
– Он кажется мне таким изнуренным. Ты знаешь, он просил меня забирать Элли каждый день все лето, пока он не подготовит свою выставку?
Последовала пауза.
– Нет, нет, я не знала. Что ты ответила?
– Я сказала, что не смогу. Я не могу бросить магазин. Послушай, не говори ему, дорогая. Он был так… разочарован тем, что я не смогу помочь.
– Но вы ведь поладили друг с другом, да?
– Конечно, конечно, все прекрасно, – соврала Джини.
– Я чувствую себя виноватой, что он вынужден столько времени уделять ребенку, но у меня нет выбора, – вздохнула Шанти. – Как думаешь, может, нам возить Элли к няне? Только на лето?
– Думаю, это зависит от няни. Кажется, многие мамы в наши дни так и делают.
На самом деле ей было не по себе от одной только мысли о том, что ее драгоценную Элли доверят совершенно незнакомому человеку.
– Но, наверное, мы уже не успеем найти няню за такое короткое время… по крайней мере, хорошую.
– Извини, что я не смогла помочь, дорогая.
– Что ты, мам. Это не твоя проблема. У тебя и так будет много забот с переездом.
Джини сдержалась. Переезд. Она совершенно забыла про этот гипотетический переезд.
– Поговорим завтра, – сказала Шанти. – Мне пора, мам.
Если ее дочь чувствовала себя виноватой, то она тоже. С тех пор как она стала бабушкой, она не могла четко очертить круг своих обязанностей дома, будто она ходит по зыбучим пескам. Это действительно ее «третья жизнь», как уверяла тетя Норма, или она все еще, в первую очередь, жена, мать и бабушка?
* * *Но какими бы запутанными ни казались ей ее обязанности, на следующее утро Джини проснулась с четким понимаем того, что теперь она пенсионерка – гражданка пожилого возраста, как принято говорить. Как это произошло? Она вспоминала, как сама относилась к людям этого возраста лет десять назад. Рита говорила, что их поколение – поколение демографического взлета – отличается от других, у которых не получилось плавного перехода к старости, но разве не каждое поколение думает так?
Дверь открылась, и Джордж просунул свою голову, расплывшись в улыбке. В руках он держал поднос, безупречно сервированный вазой с алой розой, серебряной подставкой с поджаренным хлебом, стеклянной тарелочкой с мармеладом, сложенной салфеткой возле вареного яйца, горячим кофейником, голубой фарфоровой чашкой и таким же молочником. Возле вазы лежала открытка и длинный, обернутый в золотую бумагу подарок.
– С днем рождения, дорогая.
Джини заставила себя сесть в кровати, чтобы взять поднос.
– Спасибо, Джордж. Как мило.
Как обычно, он раздвинул занавески и, как обычно, сказал про погоду.
– Там изумительно, сегодня идеальный день. – Он присел на кровать. – Давай, – торопил он, – открой.
Джини рассмеялась.
– Хорошо, хорошо, дай мне проснуться…
Ее тронуло рвение мужа. Достав подарок, она задвинула Рэя как можно глубже в сознании.
Это была темно-голубая кожаная коробка с золотой гравировкой, а внутри – прекрасные наручные часы в серебряной оправе, с изящным прямоугольным циферблатом и серебряным ремешком.
– Они чудесны, дорогой, просто чудесны! – ахнула Джини. Она надела часы на руку и помогала ему застегивать их.
– Да, тебе действительно идет, – сказал он, довольный собой.
Она потянулась к нему, чтобы поцеловать, и на этот раз он обнял ее, нежно прижимая к себе. Она и не помнила, когда он последний раз делал это, и с трудом сдержала слезы, подумав о том, что они потеряли.
– Ты догадалась? Я ведь не мог подарить тебе что-то другое при моей-то одержимости часами, даже если они тебе и не нужны.
Джини рассмеялась, покачав головой.
– Я давно мечтала о таких, но совсем не думала о подарках. Мне очень нравится.
Она не стала сдерживать слезы. Джордж, ужаснувшись, взял ее за руку.
– Что с тобой, старушка?
Джини улыбнулась сквозь слезы. Если б только он перестал ее так называть! В этих словах словно сконцентрировались все проблемы их отношений.
– Ничего. Все в порядке…, просто слишком много переживаний.
– Шестьдесят лет – это важная дата, особенно для женщины, – кивнул Джордж.
– Почему для женщины?
– Ну, ты понимаешь, мужчина всегда остается мужчиной.
– Правда?
Джордж смутился, заметив раздражение в голосе жены.
– Видимо, все зависит от восприятия.
В любой другой день Джини потребовала бы объяснений; ведь она точно знала, что он хочет этим сказать. Но сейчас она прикусила язык и решительно перевела внимание на завтрак – постучала вареным яйцом и налила себе кофе.
– Чем займемся? – спросила она, доедая тост.
Джордж бесцельно бродил взад-вперед по спальне.
– Это твой день, тебе выбирать. Ты ведь не поедешь в магазин, да?
Джини покачала головой, задумалась на минуту.
– Нет, Йола справится сама. Знаешь, что? Раз сегодня такой чудесный день, хочу поехать в Кенвуд и пообедать там.
Джордж одобрительно кивнул.
– Значит – в Кенвуд.
* * *– С ума сойти! Ты выглядишь потрясающе… такая краса-а-авица!
Джордж стоял, прислонившись к камину, в гостиной, стараясь не мешать организаторам. Он надел свой допотопный смокинг и черный галстук, его седые волосы были аккуратно расчесаны на пробор и прилизаны, а на ногах – черные бархатные тапочки с монограммой. Она считала, что в этой вечерней одежде он выглядит изысканно и благородно – как человек, который, возможно, был игроком, но, бросив это, стал невротиком. Джини кружилась по комнате.
– Потрясающее платье.
– Хорошо. – Она помахала рукой, любуясь своими новыми часами, и улыбнулась Джорджу.
Он подошел и взял ее руки в свои.
– Джини, я хочу, чтобы сегодняшний вечер прошел идеально. Ты заслуживаешь этого.
Внезапно она заметила ранимость и беззащитность во взгляде своего мужа. Возможно, так он просил прощения за то, что ее жизнь прошла впустую?
В дверь позвонили.
– Наверное, это Шанти.
* * *Гостиная походила на сказочную страну. Солнце клонилось к закату; мерцающие полоски света и отблески высоких бледных свечей оживили обычно темную комнату и подчеркнули безукоризненную белизну скатертей и блеск хрусталя, бутоны бледно-розовых роз, яркие вечерние наряды собравшихся гостей.
Джордж рассмешил всех рассказом о том, как они рассаживали гостей по случайному принципу, и понеслись разговоры. Джини поняла, что она уже пьяна. Как только Элли уложили спать в одной из свободных комнат, и приехали первые гости, что-то словно щелкнуло внутри нее. Она перестала думать и позволила напряжению последних недель раствориться в мягком потоке шампанского. Ничто не беспокоило ее больше, никто не беспокоил. Завтра, следуя неизменному порядку вещей, наступит новый день.
Оглядев столики, она улыбнулась необычному смешению гостей. Алекс из кожи вон лез, чтобы понравиться Рите; Йоле совершенно очевидно до смерти наскучил монолог Дэнни; Марлен, ее старая партнерша по теннису, бомбардировала соседку Сью своими комментариями правого толка. Шанти повезло сидеть рядом с симпатичным мужем кузины Джорджа. Но в целом они были рады, что пришли, и Джини чувствовала, что им доставило удовольствие появление перед ними копченого лосося и жареной утки и, наконец, шоколадного пирога с клубникой.
