Элис Манро - Давно хотела тебе сказать (сборник)
Но ничего интересного я не увидела. Крис вылез из машины с одной стороны, она с другой, и каждый пошел своей дорогой: он к ярмарочному полю, она к нашему дому. Я легла в постель и стала фантазировать, как бы я сама с ним прощалась. Уж точно не так!
На следующее утро Элис Келлинг встала поздно, и я приготовила ей грейпфрут, как меня научили, а миссис Пиблс подсела пообщаться и выпить еще чашечку кофе. Миссис Пиблс вроде бы повеселела, оттого что у нее появилась компания. Элис Келлинг сказала, что не иначе как весь день придется провести, наблюдая взлеты и посадки, а миссис Пиблс сказала, что не знает, удобно ли это предлагать, поскольку машина не ее, а Элис Келлинг, но до озера всего двадцать пять миль, а погода отличная, как будто специально для пикника.
Элис Келлинг сразу ухватилась за эту мысль, и к одиннадцати они уже сидели в машине, вместе с Джои и Хизер и корзинкой с бутербродами, которую я собрала. Только Крис еще не успел приземлиться, а она хотела дать ему знать, что они поехали на озеро.
– Эди сходит к нему и передаст, – пообещала миссис Пиблс. – Не беспокойтесь.
Элис Келлинг слегка поморщилась и согласилась.
– Только не забудь сказать, что мы вернемся к пяти!
Я подумала, что никакой срочности нет, можно не торопиться, и еще представила, чем он там питается один, что готовит на своем примусе, и решила поскорее переделать все дела и заодно испечь ему пирог. Замесила песочное тесто, поставила пирог в духовку, а пока он пекся, закончила работу по дому. Потом дала пирогу немного остыть и завернула его в чайное полотенце. Прихорашиваться я не стала, просто сняла передник и причесалась. Я бы с удовольствием подкрасилась, но побоялась, что он сразу вспомнит, в каком виде он меня застал первый раз, и я опять сгорю со стыда.
Он успел приземлиться и повесил на ворота новую табличку: «Вечерние полеты отменяются. Пилот приносит извинения». Я забеспокоилась, уж не заболел ли он. Перед палаткой я его не увидела, брезентовая пола на входе была опущена. Я постучала по металлической опоре.
– Входите, – отозвался он таким голосом, каким обычно говорят: «Прошу не беспокоить».
Я заглянула внутрь.
– А, это ты. Прости, я тебя не ждал.
Он сидел на краю кровати, вернее раскладушки, и курил. Почему, спрашивается, не выйти покурить на свежем воздухе?
– Я принесла пирог. Надеюсь, вы не заболели? – начала я.
– Заболел? С чего ты взяла? А, понятно… объявление. Нет, все в порядке. Просто устал от разговоров. К тебе это не относится. Присядь. – Он приподнял полу и закрепил наверху. – Пускай немного проветрится.
Я села на краешек кровати – больше некуда было. Тут я вспомнила, зачем пришла, и передала ему поручение от невесты.
Он отрезал себе кусок пирога, съел и похвалил:
– Вкусно.
– Если останется, приберите, доедите попозже.
– Скажу тебе кое-что по секрету. Я тут надолго не задержусь.
– Вы женитесь?
– Ха-ха. Когда, говоришь, они вернутся?
– В пять.
– Ну, к этому времени меня уже здесь не будет. Автомобилю за самолетом не угнаться. – Он развернул пирог и съел еще кусочек, думая о чем-то своем.
– Теперь вам пить захочется.
– В ведре есть вода.
– Наверно, теплая. Нагрелась за день. Хотите, я сбегаю принесу свежей? Могу и льда принести из холодильника.
– Постой, – сказал он. – Не надо никуда уходить. Я хочу без спешки с тобой попрощаться.
Он осторожно отставил в сторонку пирог и сел рядом и начал легонько меня целовать, так ласково, что я до сих пор запрещаю себе об этом думать: такое нежное выражение было у него на лице, такие мягкие, теплые губы, – он целовал меня в глаза, в шею, в уши, во все места, и я в ответ его целовала, уж как умела (до него я целовалась только с одним мальчишкой, на спор, и проверяла, как получается, на собственной руке). И потом мы с ним лежали на раскладушке, прижавшись друг к другу, просто нежно прижавшись, и он себе позволил чуть больше – ничего плохого, то есть не в плохом смысле. В палатке было чудесно, пахло травой и брезентом, который нагрелся на солнце, и он сказал: «Я бы ни за что на свете тебя не обидел».
В какой-то момент, когда он перекатился с боку на бок и оказался сверху и мы вместе закачались на его раскладушке, он тихонько шепнул: «Ох, нет», высвободился, соскочил на пол и схватился за ведро с водой. Он смочил себе лицо и шею, а остатками побрызгал на меня.
– Нам нужно остыть, мисс.
Когда мы с ним окончательно прощались, я почти не расстроилась, потому что он сжал мое лицо ладонями и сказал:
– Я напишу тебе письмо. Сообщу, где я буду, вдруг ты сможешь приехать меня повидать. Согласна? Ну вот и ладно. Жди.
Помню, я уходила даже с каким-то облегчением. Мне казалось, будто он засыпал меня ворохом подарков и я не смогу насладиться ими в полную меру, пока не останусь одна.
Поначалу никто особо не забеспокоился оттого, что самолета на поле нет. Решили, что Крис повез кого-то кататься, а я не стала объяснять что да как. Доктор Пиблс днем позвонил предупредить, что у него срочный вызов, и мы сели ужинать без него. И тут Лоретта Берд просунула в дверь голову и выпалила:
– Этот, ваш-то, улетел.
– Что? – сказала Элис Келлинг и подалась назад вместе со стулом.
– Ребята еще днем прибежали, сказали, что он складывает палатку. Решил, значит, что бесполезно ему тут дальше торчать, все, кто хотел прокатиться, уже накатались. Неужто улетел не сказавшись?
– Он со мной свяжется, – сказала Элис Келлинг. – Наверное, позвонит сегодня попозже. Из-за войны он совсем разучился подолгу сидеть на одном месте.
– Эди, он тебе ничего не говорил? – спросила миссис Пиблс. – Ты ведь к нему ходила.
– Говорил, – созналась я. Пока что можно было не кривить душой.
– Так что же ты молчишь? – Все дружно уставились на меня. – Он сказал, куда полетит?
– Он сказал – может, попытает счастья в Бейфилде, – ответила я. На этот раз что-то подтолкнуло меня соврать. Сама не знаю что.
– Бейфилд – где это, далеко отсюда? – спросила Элис Келлинг.
– Миль тридцать – тридцать пять, – ответила миссис Пиблс.
– Так это недалеко. Можно сказать, почти рядом. На озере, правильно?
Я, конечно, поступила по-свински – нарочно направила ее по ложному пути. Но я хотела дать ему побольше времени. Я соврала ради него и, честно признаюсь, ради себя. Женщины должны выручать друг дружку, а не подличать, как я. Теперь я это понимаю, но тогда не понимала. Мне и в голову не могло прийти, что мы с ней можем быть чем-то похожи, что я сама когда-нибудь могу оказаться на ее месте.
Она не сводила с меня глаз: явно заподозрила неладное.
– Когда он тебе это сказал?
– Сегодня.
– Это когда ты ходила к нему с поручением?
– Да.
– Ты, наверное, там задержалась. Решила погостить подольше, поговорить по душам. – И она улыбнулась – не самой приятной улыбкой.
– Я отнесла ему пирог, – брякнула я в расчете, что если часть правды выдать, остальное можно будет утаить.
– А разве у нас был пирог? – довольно резко спросила миссис Пиблс.
– Я испекла.
– Какая заботливость! – сказала Элис Келлинг.
– А кто тебе позволил? – влезла Лоретта Берд. – Никогда не знаешь, что эти девчонки способны выкинуть – не со зла даже, а по глупости.
– Пирог не пирог, не в этом суть, – перебила ее миссис Пиблс. – Я и не подозревала, Эди, что ты настолько подружилась с Крисом.
Я не знала, что сказать.
– А я ничуть не удивляюсь, – сказала Элис Келлинг, и голос у нее зазвенел. – На нее достаточно взглянуть – все тут же станет понятно. К нам в больницу таких десятками привозят. – Она злобно вперилась в меня, хотя с ее лица не сходила странная улыбка. – Привозят рожать. Приходится класть их в специальное отделение – они все больны заразными болезнями. Малолетние деревенские потаскушки. Четырнадцать-пятнадцать лет, а туда же! Видели бы вы, кого они рожают!
– Ага, у нас в городке была одна гулящая, так у ее младенца глазки гноились, – поддакнула Лоретта Берд.
– Погодите, – вмешалась миссис Пиблс. – Что за чушь? При чем тут… Эди! Что тебя связывает с мистером Уоттерсом? У вас была интимная близость?
– Да, – сказала я, вспомнив, как мы лежали на раскладушке и целовались. Что это, если не близость? Я ни за что бы от нее не отреклась.
На минуту все притихли, даже Лоретта Берд прикусила язык.
– Ну и ну, – вымолвила наконец миссис Пиблс. – У меня нет слов. Где мои сигареты? Уверяю вас, я никогда ничего подобного за ней не замечала. – Она обращалась к Элис Келлинг, но Элис Келлинг продолжала в упор смотреть на меня.
– Распутная сучка. – У нее по лицу катились слезы. – Мелкая распутная тварь, вот ты кто! Я с первого взгляда тебя раскусила. Мужчины таких презирают. Он просто использовал тебя – и был таков, ты хоть понимаешь это? Такие, как ты, – полное ничто, отхожее место, грязные подтирки!
