Энн Ламотт - Маленькие победы. Как ощущать счастье каждый день
Но все это – старая парадигма. Теперь, если связываешься с мужчиной через match.com, он вполне может мило общаться с двумя-тремя другими женщинами с сайта, поэтому каждое свидание и новый уровень знакомства – кофе, прогулка, обед, потом ужин – подобен пребыванию на игровой доске, где фишки разного цвета передвигаются вдоль дорожки.
Каждые пару недель я встречалась с новым мужчиной и отрабатывала свои навыки знакомства: слушать, оставаться непредвзятой и доводить свидание до дружелюбного завершения. У моего сына на предплечье вытатуирована фраза «Мы не сдаемся»; это – наш семейный девиз. Так что я не сдавалась, даже когда мой спутник являлся на свидание в расстегнутой гавайской рубахе или объяснял мне, что на самом деле нет никакой истинной разницы между республиканцами и демократами.
Сэм говорил, чтобы я не сдавалась, что я встречу мужчину, достойного меня (дословно!). Уже одно это сделало этот год сто́ящим.
Одним из моих неудачных «кофейных свиданий» было знакомство с царственным коротышкой, обладавшим злосчастным сходством с Антонином Скальей, дополненным лоуферами с кисточками, чванливым и разочарованным, – пока до него не дошло, что я всамделишная писательница. Тогда он пожелал стать моим лучшим другом навеки.
Следующим я заприметила профиль красивого религиозного мужчины с университетскими дипломами и отличным чувством юмора, и на Антонина Скалью он похож не был. Он писал, что верит в учтивость и дружелюбие. Ладно, клюну, пожалуй. Единственным сомнительным местом в его анкете было то, что он считал себя «умеренным в политике».
Я черкнула ему пару строк.
Он ответил мне пятнадцать минут спустя: «Ваши политические взгляды мне претят».
О, как мне это понравилось! «Умеренный» в политике почти всегда с гарантией означает «консерватор»! Такой мужчина, как правило, принадлежит к «движению чаепития», но снизойдет до того, чтобы дать уложить себя в койку неистеричной либералке, что вычеркивает меня из списка.
Человек с университетским образованием, прекрасным чувством юмора, духовный, но не религиозный, написал мне, что обожает мои книги и чувствует, что мы родственные души. Мы встретились в «Старбаксе». Он был очень милым и открытым, но у него оказался компульсивный смех а-ля Бивис и Баттхед. Спустя десять минут у меня заныла шея.
Потом я встречалась с мужчиной настолько же «левым», как я сама, за пару недель перед президентскими выборами! Райское блаженство. Да еще и англичанин! Иностранный акцент для меня неотразим…
Точнее, не так. Был неотразим.
Мы встречались четыре раза в быстрой последовательности – за кофе, за обедом, на прогулке. Возникло влечение, мы много смеялись, засыпали друг друга письмами. Но ни разу не соприкоснулись. Я думала – как человек зрелый и/или заблуждающийся, – что это со временем придет, но оно не пришло. Я попробовала применить пару «тренировочных» случайных прикосновений, но он не отозвался.
Мои советчики говорили, что я должна обратить на это внимание. Какая-то часть меня не хотела им верить: ведь этот мужчина знал, что мы с ним встретились не на сайте поиска друзей для прогулок. Нам обоим нужны были партнеры. Но потом до меня дошло, что мои ужасные друзья правы: он не ощущает ко мне физического влечения. Я была удивлена и расстроена до слез. Я написала ему на повышенных тонах (если можно так сказать о письме), что, возможно, у нас ничего не выйдет и что, пожалуй, нам следует сделать перерыв на то время, пока меня не будет в городе.
Он ответил, что хотел бы продолжения отношений – и чтобы я не сдавалась.
Ура! Мое сердце воспарило, аки кондор. Мы поддерживали контакт по электронной почте те пару недель, что я была в отъезде.
Я вернулась домой. Он пригласил меня на обед, мы легко и весело провели время. Потом написал, что наша встреча доставила ему истинное удовольствие. Я спросила, не хочет ли он пойти на долгую утреннюю прогулку в День Благодарения, до того как в мой дом хлынут орды варваров. Мы попили кофе в кухне вместе с моим сыном и младшим братом, а потом состоялась прекраснейшая прогулка. Мы гуляли вместе и на следующее утро. Потом в приступе отчаянного безрассудства я пригласила его на вечерний сеанс в кино и держала свою чудесную растопыренную ладошку на том месте, куда должен был бы приходиться подлокотник, если бы я воровато не убрала его, когда мой спутник ушел за попкорном. Но он не потянулся за моей рукой; короче, после того вечера мы больше не виделись. Спустя четыре дня молчания я написала ему, что, по моим догадкам, у нас ничего не получится. Он написал в ответ: да, вероятно, так и есть; у него возникли ко мне дружеские чувства, но не романтические.
Теперь он мой смертельный враг.
Это было четыре месяца назад. С тех пор мне попадались умные, милые мужчины, один даже совсем недавно. А сегодня я встречалась за кофе с тем самым первым, с которым познакомилась почти год назад. Мы рассказали друг другу о своих успехах; он пришел в восторг от «ваши взгляды мне претят» и посочувствовал насчет второго англичанина. Между нами нет «искры», но он неплохой человек, и в целом все было приятно.
Вы могли бы сказать, что мой год на match.com оказался не слишком успешным, поскольку я по-прежнему одна, вынуждена заново перебирать своих спутников по «Старбаксу» и довольствоваться «приятным». Насыщенная светская жизнь съела почти все мои деньги, но я так и не нашла подходящего мужчину. Поневоле задумаешься: может, что-то не так со мной?
Вот еще!
Но у меня осталось еще две недели до истечения срока подписки. Все может случиться. Ведь Бог – позер, да и я пока не отказалась от своей мечты. Плюс, как ни поразительно, научилась знакомиться. Могу встречаться с мужчинами за кофе и тусоваться в течение часа – и либо решить больше никогда не встречаться, либо надеяться на продолжение. А вы говорите – фантастика. Я сделала это!
Семьи
Пища
Мои родители всячески стремились к так называемой хорошей жизни. Когда они влюбились друг в друга после Второй мировой войны, представителями «хорошей жизни» были интеллектуалы. Это означало, что вы встречаетесь с другими парами, такими же как вы – красивыми, образованными, ироничными, – которые слушают Колтрейна и Майлза Дэвиса и воспитывают своих детей целеустремленными честолюбцами; они пьют много вина, обмениваются прекрасными книгами, наслышаны о самых современных поэтах и готовят блюда по рецептам передовой этнической кухни.
До сих пор помню, как мать погружалась в бодрящие центрирующие занятия: готовку, написание статей для местных газет, чтение, ванны, общение с лучшими подругами за совместным приготовлением мармелада или чатни (а потом они пытались обманом заставить бедных деток полюбить плоды своего труда). И инжир из садов друзей, который пожирали мы с отцом: помню его сочную плоть, в которой едва найдешь, за что укусить, медовый сок, не бегущий по подбородку, а стекающий прямо в гортань – и омывающий экзотическим древним наслаждением.
Еда и жизнь, созданные родителями, были бы вкусны и питательны, если бы не одна крохотная проблемка: они были страшно несчастливы вместе.
Еда и жизнь, созданные родителями, были бы вкусны и питательны, если бы не одна крохотная проблемка: они были страшно несчастливы вместе. Мы с братьями ели кассуле за столом, за которым родители избегали визуального контакта и, чтобы не срываться на крик, обменивались рублеными фразами. Это была смесь «Радости кулинарии» с Гарольдом Пинтером. Так что паровой пудинг из хурмы таял на языке, но застревал в пищеводе, поскольку давался такой ценой – комом в горле, тревогой в животе.
Что же превратило родителей из ярких молодых умников, влюбившихся друг в друга за книгами и вином, в безрадостных мужчину и женщину, которые после ужина разносили свои книги и очки в разные углы гостиной, соединенные только кувшинковым плотиком из детей, разлегшихся на коврике между ними и с головой ушедших в домашнее задание?
Думаю, ответ в том, чего не случилось: они не сумели перенести свои удовольствия и любовь к собственным детям на следующий концентрический виток, где их ожидало нечто большее. Моя мать и ее подруги готовили вручную не только бочки чатни мирового класса, но и моле поблано, и пироги. Она фантастически готовила – и все же, поскольку была пуста изнутри и 27 лет пребывала в несчастливом браке, никогда не могла наесться досыта. И скоро разжирела.
Я находила духовную пищу, по которой изголодалась в детстве, в семьях двух лучших подруг. Одна из них была католичкой и жила чуть дальше нас в том же квартале. Католики произносили молитву перед тем, как подать на стол агрессивно скромную пищу: английскую пиццу-маффин, лапшу с тунцом, рыбные палочки. Похоже, что ее родители наслаждаются обществом друг друга – ничего себе поворот! Иногда они принимались орать и ссориться, а потом, позднее, обнимались и целовались в кухне – боже мой! У меня даже мысли не мелькало, что покой может проявляться в воплях и мокрых от слез объятиях.
