Гарт Стайн - Гонки на мокром асфальте
— В Себринг, — обернулся ко мне Дэнни, мысленно уловив мой вопрос. Он умеет это делать и иногда пользуется своей способностью. — Я же говорил тебе, что получил место в туринг-каре.
В туринг-каре? Он же обещал отказаться от него. Мы ведь договаривались, что он не поедет на эти гонки!
Я чувствовал радость и пустоту одновременно. До гонок оставалось еще как минимум три ночи, а с ними так и все четыре. Состоятся они на противоположном побережье, кроме того, в течение восьми месяцев их проведут больше одиннадцати. Основную часть этого времени Дэнни будет отсутствовать! Меня очень волновало эмоциональное состояние всех нас, остающихся здесь.
Однако в душе я гонщик, а гонщик никогда не дает волю чувствам, не позволяет случившемуся влиять на происходящее. Новость о том, что Дэнни получил место в туринг-каре и улетает в Себринг на гонки, организованные спортивно-развлекательным каналом «ESPN-2», меня сильно обрадовала. Наконец-то он реализует свою мечту. Он живет в ожидании гонок, кроме них никто и ничто его не заботит. Гонщик должен быть эгоистичным. Такова голая правда — семья у гонщика стоит на втором месте.
Я восторженно завилял хвостом, а он посмотрел на меня блестящими от радости глазами. Дэнни знал — все, что он говорит, я понимаю.
— Будь умницей, — велел он мне шутливо. — Присматривай за девушками.
Он обнял маленькую Зою, мягко поцеловал Еву и хотел было уже повернуться, но она вдруг прижалась к его груди. Крепко обхватив его, едва сдерживая слезы, она уткнулась покрасневшим лицом в его плечо.
— Пожалуйста, возвращайся, — произнесла она еле слышно.
— Конечно, я вернусь.
— Возвращайся, пожалуйста, — повторила она.
Он начал гладить ее.
— Обещаю вернуться целым и невредимым.
Не отрываясь от него, она замотала головой.
— Мне не важно каким, — произнесла она. — Просто обещай вернуться.
Он кинул на меня быстрый взгляд, словно я мог объяснить, о чем в действительности просит Ева. Имела ли она в виду его возвращение живым и здоровым? Или хотела, чтобы он вернулся и не уходил от нее. Дэнни не понимал смысла ее просьбы.
Я же, напротив, точно знал его. Ева волновалась не о его возвращении, а за свое состояние — чувствовала, что серьезно больна, хотя ни причин болезни, ни названия не знала. Она опасалась возвращения приступов, куда более сильных, чем прежде, в момент отсутствия Дэнни. Я тоже беспокоился за нее. Воспоминания о зебре еще не выветрились из моей головы. Поэтому в его отсутствие я решил проявлять твердость, решительность и преданность.
— Обещаю, — с надеждой ответил он.
Когда Дэнни уехал, Ева закрыла глаза и глубоко вздохнула, а когда снова открыла их, то посмотрела на меня, и я увидел, что она справилась с собой и выглядит молодцом.
— Я сама настояла на его участии в гонках, — сообщила она мне. — Думала, так будет лучше для меня, считала, что его отсутствие сделает меня сильнее.
Гонки, первые в длинной серии, обернулись для Дэнни неудачей. А мне, Еве и Зое они показались отличными — мы их смотрели по телевизору, ведь в квалификационном заезде Дэнни финишировал третьим. Правда, потом, уже во время основных гонок, у него лопнула шина и ему пришлось заехать в бокс. Команда попалась нерасторопная, колесо меняли слишком медленно, и когда он вернулся на трассу, то оказалось, что он сильно отстает. Наверстать упущенное время ему не удалось, Дэнни финишировал двадцать четвертым.
Следующие гонки состоялись всего через несколько недель после первых. Мы с Зоей и Евой неплохо управились одни, но для Дэнни они закончились почти так же неудачно: он разлил на трассе горючее, его оштрафовали остановкой, и он потерял целый круг. Тридцатое место.
Расстроился Дэнни страшно.
— Нет, гонщики — ребята нормальные, — говорил он нам за ужином, вернувшись на короткое время домой, — а вот обслуга в боксе — никуда. Ошибаются, суетятся, теряют время. Так у нас весь сезон впустую пройдет.
— Новую команду взять нельзя? — спросила Ева.
Я находился на кухне рядом с гостиной. Из уважения к ним я никогда не заходил туда, когда они ели. Сами понимаете, никому не понравится, если под ногами станет вертеться собака, выискивать упавшие на пол куски. Видеть Дэнни и Еву я не мог, зато хорошо все слышал. Дэнни взял деревянную салатницу, подложил себе еще салата, Зоя, подцепив вилкой кусочек куриного филе, возила им по тарелке.
— Ешь, дорогая, не играй им, — сказала Ева.
— Да ее незачем менять. По отдельности они работают отлично, а вот в команде — не умеют. Навыков нет, — объяснял Дэнни.
— Так что ж теперь делать? — спросила Ева. — Ты ездишь и ездишь на гонки, а толку — никакого. Ни дома не бываешь, ни первые места не получаешь. Какой смысл в них участвовать? Зоя, ты всего пару раз откусила. Ешь давай.
Раздался тихий шорох Зоиного платья. Она потянулась за чашкой с соком, сделала из нее длинный шумный глоток.
— Работать, — ответил Дэнни. — Тренироваться и тренироваться. Больше тренироваться.
— И когда же вы начнете свои тренировки?
— Меня просят на следующей неделе приехать в «Инфинеон», поговорить с людьми из «Апекс Порше» и серьезно позаниматься с командой, назначенной в бокс. Научить их действовать слаженно, без ошибок. Спонсоры начинают нервничать.
Ева замолчала.
— Следующая неделя у тебя выходная, — наконец сказала она.
— Я уеду ненадолго. Дня на три-четыре. Хороший салат. Сама заливку делала?
Поскольку я их не видел, то не мог прочитать язык их тел, но есть вещи, которые собаки чуют. Тревогу. Напряжение. Страх. Волнение. Состояния эти являются следствием химических реакций и выброса определенных веществ в человеческом организме. Происходят они на психологическом уровне. То есть непроизвольно. Людям нравится думать, будто они выше инстинктов, на самом же деле все неизбежно реагируют на внешние раздражители. И я ощущаю реакцию их тел, чую выпуск химических веществ их гипофизом. К примеру, адреналина, имеющего очень специфический запах. Его я скорее осязаю, чем обоняю. Знаю, человеку трудно понять эту концепцию, но лучше ее не опишешь: я ощущаю привкус щелочи нижней стороной языка. Находясь на кухне, я почувствовал выброс адреналина организмом Евы. Очевидно, что она подготовила себя к отсутствию Дэнни во время гонок, но его отъезд в Соному стал для нее полной неожиданностью. Она испугалась и разозлилась.
Я услышал скрип ножек отодвигаемого стула, звон складываемых тарелок, слишком громкий. Ева явно нервничала.
— Ешь куриное филе, — сказала она, на этот раз твердо.
— Я наелась, — ответила Зоя.
— Как ты могла наесться, если ничего не съела?
— Я не люблю куриное филе.
— Ты не выйдешь из-за стола, пока не съешь все.
— Я НЕ ЛЮБЛЮ КУРИНОЕ ФИЛЕ! — выкрикнула Зоя, и мир вдруг окутал мрак.
Тревога. Ожидание. Волнение. Неприязнь. Все эти эмоции имеют свои запахи, и большинство их доносилось сейчас из гостиной.
После продолжительной паузы Дэнни сказал:
— Я сделаю тебе хот-дог.
— Нет, — возразила Ева. — Она доест куриное филе. Она его любит, а теперь просто капризничает.
Снова наступила пауза, во время которой я ощутил детские позывы к рвоте.
Дэнни едва не рассмеялся:
— Я сделаю ей хот-дог, не беспокойся.
— Она будет есть куриное филе! — выкрикнула Ева.
— Не любит она его. Хот-дог я ей сделаю, — решительно заявил Дэнни.
— Нет, не сделаешь! Куриное филе она любит, а капризничает, потому что ты здесь. Я не собираюсь готовить еще один обед только потому, что ей вздумалось покапризничать. Она просила меня пожарить ей это чертово филе, так пусть сидит и ест!
Гнев тоже имеет свой неповторимый запах.
Зоя захныкала. Я подошел к двери гостиной и заглянул внутрь. Ева стояла возле стола, лицо в красных пятнах. Зоя плакала над тарелкой с куриным филе. Дэнни поднялся, расправил плечи, чтобы показаться больше. Для главы семьи очень важно быть больше. Часто одна только его поза заставляет других членов семьи отступить.
— Ты переволновалась, — сказал Дэнни. — Может быть, тебе лучше пойти полежать, а я закончу с обедом?
— Ты всегда за нее заступаешься! — выпалила Ева.
— Я всего лишь хочу приготовить то, что она съест.
— Хорошо, — прошипела Ева. — Тогда я сама сделаю ей хот-дог.
Ева резко развернулась и вылетела на кухню, едва не сбив меня с ног. Она рывком открыла дверь холодильника, выхватила из него пакет с хот-догами, включила воду и швырнула пакет в раковину. Затем схватила с подставки нож и с силой вонзила его в пакет. И вот тогда-то вечер, состоявший из сомнительной аргументации, которую можно было впоследствии забыть, превратился в сплошное бесспорное доказательство. Нож словно возымел собственную волю и пожелал стать соучастником скандала. Лезвие его скользнуло по замерзшему мокрому пакету и впилось в левую ладонь Евы, точно попав в мякоть между большим и указательным пальцем.
