Джеффри Арчер - Бойтесь своих желаний…

Когда такси высадило его напротив терминала «Европа», Карл не стал покупать выпуск «Плейбоя» или задерживаться на чашку кофе, а сразу зашагал к выходу на посадку номер восемнадцать.

Самолет Луиса приземлился в Ницце через несколько минут после взлета лайнера Карла. У Луиса в несессере была спрятана пачка новых пятифунтовых купюр, и наставление он получил предельно ясное: развлекаться на всю катушку и не возвращаться как минимум неделю. Командировка едва ли обременительная, но входящая в общий план дона Педро.

Самолет Диего достиг воздушного пространства Испании на час позже расписания, но поскольку встреча с одним из ведущих импортеров говядины страны намечалась не ранее четырех пополудни, у него еще оставалось свободное время. Когда бы Диего ни приезжал в Мадрид, он всегда останавливался в одном и том же отеле, обедал в одном и том же ресторане и наведывался в тот же публичный дом. Его преследователь также забронировал себе номер в этом отеле и питался в том же ресторане, однако ту пару часов, которую Диего проводил в «Ла буена ноче», коротал в кафе по другую сторону улицы – эти расходы вряд ли удивят полковника Скотт-Хопкинса.

Карлу Лансдорфу не приходилось бывать в Белфасте, однако посиделки в «Вардс айриш хаус» на Пиккадилли не прошли даром: после вечеров под лозунгом «я угощаю» он уходил из паба, снабженный почти всей нужной ему информацией об этом городе. А еще он поклялся больше никогда в жизни не пить больше одной пинты «Гиннесса».

На выходе из аэропорта он взял такси в отель «Роял Виндзор» в центре города, где зарегистрировался на три ночи, сказав при этом, что, возможно, останется подольше – в зависимости от того, как пойдут дела. Очутившись в номере, Карл запер дверь, распаковал сумку «Харродс» и включил воду в ванной. После чего вытянулся на кровати, думая о планах на вечер. Он не двигался, пока не увидел, что зажглись уличные огни. Затем еще раз сверился с картой города, чтобы к моменту выхода из отеля не пришлось в нее заглядывать снова.

Он покинул свой номер сразу после шести и спустился по лестнице на первый этаж. Он никогда не пользовался лифтом отеля – тесным, открытым, ярко освещенным пространством, в котором другие постояльцы легко могут запомнить его. Двигаясь энергично, но неторопливо, он пересек холл и вышел на Донегол-роуд. Метров сто он шел, разглядывая витрины, после чего убедился, что никто за ним не следит. Он словно вновь один в тылу врага.

К месту назначения он предпочитал следовать прямым путем, но сейчас покружил по боковым улочкам, так что пешая прогулка, обычно занимавшая двадцать минут, на этот раз вылилась в час. Да он и не спешил. Когда Карл наконец достиг Фоллс-роуд, на лбу его блестели капельки пота. В четырнадцати кварталах, занятых католиками, страх будет его постоянным спутником. Не первый уже раз в своей жизни он очутился в месте, откуда мог и не выбраться живым.

С ростом в шесть футов три дюйма, копной светлых волос и телом, двести восемь фунтов веса которого состояли в основном из мускулов, Карлу будет непросто оставаться неприметным. То, что для молодого офицера СС было преимуществом, в ближайшие несколько часов могло обернуться серьезной помехой. Лишь одно сейчас было ему на руку – его немецкий акцент. Многие католики, жившие на Фоллс-роуд, ненавидели англичан еще больше, чем немцев, иногда, правда, не делая разницы между теми или другими. Ведь Гитлер обещал воссоединить север и юг, как только выиграет войну. Карл часто задумывался, какой пост дал бы ему Гиммлер, если бы, как тот советовал Гитлеру, Германия завоевала Британию и не совершила гибельной ошибки, развернувшись на восток – против России. Жаль, фюрер плохо знал историю. Тем не менее Карл не сомневался, что многие из тех, кто поддерживал идею объединения Ирландии, были не более чем отморозками и преступниками, которые рассматривали патриотизм как плохо скрываемую возможность сделать деньги. У Ирландской республиканской армии было что-то общее с СС.

Он увидел вывеску, раскачиваемую вечерним бризом. Если поворачивать обратно, то сейчас. Он никогда не забудет, что это Мартинес дал ему возможность унести ноги из своей родной страны, когда русские танки подошли к Рейхстагу на расстояние выстрела.

Через облупившуюся зеленую дверь Карл вошел в бар, чувствуя себя неприметным, как монахиня в букмекерской конторе. Но он уже давно понял, что не существует хитроумного способа дать ИРА знать о своем прибытии в город. И дело не том, кого ты знаешь… он никого не знал.

Заказывая виски «Джемисон», он намеренно преувеличил свой немецкий акцент. Затем достал бумажник, вытянул новенькую хрустящую пятифунтовую купюру и положил на стойку. Бармен подозрительно покосился на нее, словно не был уверен, хватит ли в кассе денег на сдачу.

Карл залпом выпил виски и сразу же заказал еще. Ему необходимо было хотя бы попытаться дать понять, что у него с ними есть что-то общее. Его всегда удивляло убеждение, что если человек крупный и пьет, то много. После второй порции виски он оглядел помещение, но никто не пожелал встретиться с ним взглядом. В баре сидело человек двадцать: беседовали, играли в домино, потягивали пиво – и все делали вид, будто не заметили в комнате слона.

В 21:30 бармен позвенел колокольчиком и крикнул: «Последние заказы!» Несколько завсегдатаев поспешили к стойке заказать еще выпивку. На Карла по-прежнему никто не обращал внимания и тем более не пытался завязать разговор. Карл посидел еще несколько минут, но ничего не изменилось. Он решил вернуться и завтра предпринять еще одну попытку. Должны пройти годы, прежде чем его здесь примут за своего, если вообще примут. А у него всего лишь несколько дней на поиск встречи с тем, кто никогда не решится заглянуть в этот бар, но кому к полуночи сообщат, что Карл там.

По пути назад к Фоллс-роуд он заметил, что несколько пар глаз следят за каждым его движением. Двое мужчин, скорее пьяные, чем трезвые, перешли улицу и увязались за ним. Он замедлил шаг, давая возможность преследователям установить, где он ночует, и передать своим шефам. В холле отеля он обернулся и заметил их в тени дома на другой стороне улицы. По лестнице он поднялся на третий этаж и вошел в номер, понимая, что в свой первый день в городе сделал все возможное, дабы обозначить свое присутствие.

Карл с жадностью проглотил все бесплатные бисквиты, оставленные на буфетной стойке, за ними последовали апельсин, яблоко, банан из фруктовой вазы – вполне достаточно. Когда в апреле 1945 он бежал из Берлина, то выжил благодаря воде из грязных рек, недавно взбаламученных танками и тяжелыми грузовиками, и божественно вкусному сырому мясу кролика – пока он добирался до швейцарской границы, то сжевал даже шкурку. За время этого долгого кружного пути он ни разу не спал под крышей, не шел по дороге и никогда не входил в город или деревню, пока не добрался до средиземноморского побережья. Там его, спрятанного в мешок с контрабандным углем, подняли на борт трампового парохода[13]. Еще через пять месяцев Карл сошел на землю Аргентины в Буэнос-Айресе и сразу отправился на поиски дона Педро Мартинеса, чтобы доставить тому последний приказ, отданный Гиммлером перед самоубийством. Теперь его командиром был Мартинес.

На следующее утро Карл поднялся поздно. Он не мог появляться на завтраке в ресторане отеля, полном протестантов, поэтому подкрепился сэндвичем с поджаренным беконом в кафе на углу Лисон-стрит, после чего вновь медленно двинулся в сторону Фоллс-роуд, заполненной в этот час покупателями, мамашами с детскими колясками, детишками с сосками во рту и священниками в черных рясах.

К «Волонтеру» он подошел почти сразу, едва хозяин заведения открыл дверь. Тот сразу же узнал столь крупного гостя, но виду не подал. Карл заказал пинту светлого и заплатил деньгами, которые дали на сдачу от сэндвича с беконом. Он оставался сидеть у стойки бара до самого закрытия, лишь на короткое время прерываясь облегчиться. Маленький пакетик чипсов с солью – вот и весь его ланч. К раннему вечеру он сгрыз три такие упаковки, отчего лишь больше захотелось пить. Местные приходили и уходили, и Карл подметил: один или двое из них не оставались выпить, что вселило в него слабую надежду. К нему будто бы приглядывались, не обнаруживая себя. Но время текло, и к нему по-прежнему никто не обращался и даже не смотрел в его сторону.

Приняв последние заказы, через пятнадцать минут бармен крикнул: «Господа, прошу вас – время!» – и Карл почувствовал, что еще один день потрачен впустую. Направляясь к выходу, он даже подумал о плане Б, для чего придется переметнуться на другую сторону и установить контакт с протестантами.

В тот момент, когда он шагнул на тротуар, рядом притормозил черный «хиллман». Задняя дверь распахнулась, и, прежде чем он успел среагировать, его схватили двое и втащили на заднее сиденье. Машина рванула с места.