Э. Джеймс - Пятьдесят оттенков серого
А-а… у него богатые родители. Я представила себе успешную пару, которая усыновляет троих детей, и один из них вырастает красавцем, который запросто покоряет вершины мирового бизнеса. Как ему это удалось? Родители должны им гордиться.
– А что делают ваши брат с сестрой?
– Элиот занимается строительством, а сестренка сейчас в Париже, изучает кулинарию под руководством какого-то знаменитого французского шефа. – Его глаза туманятся от раздражения. Он явно не хочет говорить о себе или своей семье.
– Я слышала, что Париж чудесный город, – бормочу я. Интересно, почему он избегает разговоров о своей семье? Потому что его усыновили?
– Да, очень красивый. Вы там были? – спрашивает он, сразу же успокаиваясь.
– Я никогда не была за границей. – Вот мы и вернулись к банальностям. Что он скрывает?
– А хотели бы поехать?
– В Париж? – изумляюсь я. Еще бы! Кто бы отказался! – Конечно, хотела бы, – честно признаюсь я. – Но мне больше хочется в Англию.
Грей склоняет голову набок и проводит указательным пальцем по верхней губе. О боже.
– Почему?
Я быстро моргаю. Соберись, Стил.
– Это родина Шекспира, Остен, сестер Бронте, Томаса Гарди. Я бы хотела посмотреть на те места, где были написаны эти чудесные книги.
Разговоры о литературе напоминают мне, что надо заниматься. Я смотрю на часы.
– Мне пора. Я должна готовиться.
– К экзаменам?
– Да, уже скоро – во вторник.
– А где машина мисс Кавана?
– На парковке у отеля.
– Я вас провожу.
– Спасибо за чай, мистер Грей.
Он улыбается своей странной, таинственной улыбкой.
– Не за что, Анастейша. Мне было очень приятно. Идемте, – командует он и протягивает мне руку. Я беру ее, сбитая с толку, и выхожу следом за ним на улицу.
Мы бредем обратно к отелю и по взаимному согласию не произносим ни слова. Внешне Грей спокоен и собран. Я отчаянно пытаюсь оценить, как прошло наше утреннее свидание за чашкой кофе. У меня такое чувство, словно я побывала на собеседовании, только непонятно, на какую должность.
– Вы всегда носите джинсы? – ни с того ни с сего спрашивает Грей.
– Почти.
Он кивает. Мы снова на перекрестке со светофором. Я лихорадочно прокручиваю в мозгу события сегодняшнего утра. Какой странный вопрос… Сейчас мы расстанемся. Вот и все. У меня был шанс, и я его упустила. Возможно, у него кто-то есть.
– А у вас есть девушка? – выпаливаю я. О господи, неужели я произнесла это вслух?
Его губы кривятся в полуулыбке.
– Нет, Анастейша, девушки у меня нет и быть не может, – говорит он негромко.
Ого… Что он хочет этим сказать? Он не гей? Или все-таки гей? Может, он сказал неправду на интервью?.. В первый момент я жду продолжения, однако Грей молчит. Все, надо идти. Мне нужно все обдумать. Я должна от него уйти. Я делаю шаг вперед, спотыкаюсь и чуть не падаю головой вперед на дорогу.
– Черт, Ана! – Грей так сильно дергает меня за руку, что я падаю назад ровно за секунду до того, как мимо проносится велосипедист, движущийся против потока машин на улице с односторонним движением.
Все происходит в одно мгновение – я падаю, и вот я уже в его объятиях, и он прижимает меня к груди. Я вдыхаю его чистый, живой аромат. От него пахнет свежевыстиранной льняной рубашкой и дорогим гелем для душа. О боже… Голова идет кругом. Я глубоко вздыхаю.
– Не ушиблась? – шепчет Грей. Он прижимает меня к себе, обхватив одной рукой за плечи. Пальцы другой его руки скользят по моему лицу, мягко ощупывая. Он касается большим пальцем моей верхней губы, и я чувствую, что у него остановилось дыхание. Грей смотрит мне прямо в глаза, и я выдерживаю его тревожный, прожигающий насквозь взгляд. Это длится целую вечность, но в конце концов я перестаю замечать что-либо, кроме его прекрасного рта. Боже мой! В двадцать один год я в первый раз по-настоящему захотела, чтобы меня поцеловали. Я хочу чувствовать его губы на своих губах.
Глава 4
«Поцелуй же меня!» – мысленно умоляю я, не в силах пошевелиться. Я парализована странным, незнакомым желанием. Завороженная, гляжу на красиво очерченный рот Кристиана Грея, а он смотрит на меня сверху вниз. Его глаза прикрыты, взгляд потемнел. Он дышит с трудом, а я вообще почти не дышу. Я в твоих руках. Пожалуйста, поцелуй меня. Он закрывает глаза, глубоко вздыхает и слегка качает головой, как бы в ответ на мой немой вопрос. Когда он снова открывает глаза, в них читается стальная решимость.
– Анастейша, держись от меня подальше. Я не тот, кто тебе нужен, – шепчет Грей.
Что? С чего вдруг? Ведь это мне решать, а не ему. Я хмурюсь, не в силах поверить.
– Дыши, Анастейша, дыши. Я сейчас поставлю тебя на ноги и отпущу, – говорит он негромко и слегка отодвигает меня от себя.
Всплеск адреналина, вызванный моим чудесным спасением или близостью Кристиана Грея, проходит, я чувствую себя слабой и взвинченной. «Нет!» – кричит моя душа, когда он отстраняет меня, лишая опоры. Он держит меня на расстоянии вытянутой руки и внимательно следит за моей реакцией. В голове лишь одна мысль: я дала ему понять, что жду поцелуя, а он не стал меня целовать. Я ему не нужна. У меня был шанс, когда он позвал меня пить кофе, а я все испортила.
– Ясно, – выдыхаю я, обретя голос, и, изнемогая от унижения, бормочу: – Спасибо.
Как я могла так ошибиться в оценке ситуации? Мне надо как можно скорее с ним расстаться.
– За что? – хмурится он, не убирая рук.
– За то, что спасли меня, – шепчу я.
– Этот идиот ехал против движения. Хорошо, что здесь был я. Страшно подумать, чем это могло кончиться. Может, вам лучше пойти со мной в отель? Посидите, придете в себя.
Он отпускает меня, и я стою перед ним, чувствуя себя последней дурой.
Встряхнувшись, выкидываю из головы пустые мысли. Надо ехать. Все мои смутные, невысказанные надежды разбиты. Я ему не нужна. «О чем ты только думала? Что Кристиан Грей клюнет на такую, как ты?» – дразнит меня подсознание. На мое счастье, появляется зеленый человечек. Я быстро перехожу на другую сторону дороги, чувствуя, что Грей идет следом за мной. Перед отелем я поворачиваюсь к нему, не в силах поднять глаз.
– Спасибо за чай и за то, что согласились на фотосессию, – бормочу я.
– Анастейша, я… – Он замолкает, и боль в его голосе требует моего внимания, поэтому я против воли смотрю на него. Серые глаза грустны. Грей выглядит расстроенным, на лице застыло тоскливое выражение, от былого самоконтроля не осталось и следа.
– Да, Кристиан?
Я раздраженно щелкаю пальцами, когда он не произносит ни слова в ответ. Мне хочется поскорей уехать. Надо собрать по кусочкам израненную гордость и постараться вернуть утраченное душевное равновесие.
– Удачи на экзаменах, – выдавливает он наконец.
Что? И из-за этого у него такой несчастный вид? К чему такое прощание? Хотел пожелать мне удачи на экзаменах?
– Спасибо. – Я не могу скрыть сарказма. – Всего доброго, мистер Грей.
Я разворачиваюсь на каблуках, как ни странно, не спотыкаюсь и, не оглядываясь, ухожу по переулку в сторону подземного гаража.
В холодном полумраке бетонного гаража, освещенного тусклым светом люминесцентных ламп, я прислоняюсь к стене и обхватываю голову руками. О чем я думала? Глаза полны непрошеных слез. Почему я плачу? Я опускаюсь на землю, злясь на себя за такую абсурдную реакцию, обхватываю руками колени и стараюсь сжаться в крошечный комочек. Может, если я сама стану меньше, бессмысленная боль тоже уменьшится. Уткнув голову в колени, я плачу, не сдерживая слез. Плачу от потери чего-то, чего у меня не было. Как глупо. Глупо горевать о том, чего не было, – о несбывшихся надеждах, разбитых мечтах, обманутых ожиданиях.
Мне никогда не приходилось сталкиваться с отказом. Ну… если не считать того, что меня никогда не брали играть в баскетбол или в волейбол. Но это понятно. Бежать и одновременно ударять мячом о пол или передавать его кому-нибудь у меня плохо получается. На спортплощадке я обуза для любой команды.
В романтическом плане я ничего не хотела. Я привыкла, что я слишком бледная, неухоженная, худая, неуклюжая – список моих недостатков можно продолжать бесконечно. Поэтому я всегда отшивала возможных поклонников. Вот хоть того парня в группе по химии. Они все были мне неинтересны, за исключением одного лишь Кристиана, черт бы его побрал, Грея. Наверное, мне следовало быть добрее к таким, как Пол Клейтон и Хосе Родригес, хотя я уверена, никто из них не плакал втихомолку в подземном гараже. Может, мне просто нужно выплакаться.
«Прекрати, немедленно прекрати! – словно кричит на меня мое подсознание, уперев руки в боки и топая от негодования ногой. – Садись в машину, езжай домой и садись заниматься. Забудь о нем… Немедленно! И хватит уже распускать нюни».
Я делаю глубокий вдох и поднимаюсь на ноги. Соберись, Стил. Я иду к машине, вытирая на ходу слезы. Хватит думать о нем. Надо извлечь уроки на будущее и сосредоточиться на подготовке к экзаменам.
