Мальчик-капитальчик. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
Я медлил с ответом. Не умею так сразу переключаться и убирать сильные чувства обратно на полку. К новому повороту беседы требовалось привыкнуть.
– Кто такой Бростер? – поинтересовался я наконец.
– Бывший учитель вот его. – Синтия развернула меня и показала на стул.
Стоявший там портрет я заметил, еще когда вошел, но пригляделся только теперь. Весьма дилетантское изображение на редкость противного мальчишки лет десяти.
– Вот бедолага, как же его угораздило! Что ж, у всех свои неприятности… А кто этот юный головорез? Не твой друг, надеюсь?
– Это Огден, сын миссис Форд. Такая трагедия, знаешь ли…
– Ну, может, это портрет виноват… Мальчишка и вправду косоглазый, или художник так видит?
– Вот ты смеешься, а Несте не до шуток! Сердце ее разбито, она потеряла мальчика.
– Как, он умер? – охнул я. – Извини, мне очень жаль. Я ни за что бы не…
– Да нет, жив-здоров… но для матери все равно что умер. Суд отдал его под опеку папаши.
– Суд?
– Миссис Форд была женой Элмера Форда, американского миллионера. Год назад они развелись.
– Понимаю.
Синтия все разглядывала портрет.
– Огден в своем роде знаменитость. Известен в Америке как Мальчик-капитальчик.
– О! Почему?
– Так его прозвали бандиты. Пытались похитить несчетное число раз… – Синтия странно взглянула на меня. – А сегодня, Питер, – продолжала она, – попыталась и я. Отправилась в поместье, где его держали, и увезла с собой.
– Синтия! Да что ты такое говоришь?!
– Ну как ты не понимаешь? Я сделала это ради Несты. Она с ума сходила оттого, что не могла видеть сына. Вот я и привезла его тайком, прямо сюда!
Не знаю, насколько мое изумление отразилось на лице. Надеюсь, не очень, потому что все это просто в голове не укладывалось. Да еще так спокойно рассказывает – уму непостижимо!
– Ты шутишь?!
– Нисколько. Я его украла.
– Святые небеса! А как же закон? Ведь это уголовное преступление!
– Ну что ж, я его совершила. Такие, как Элмер Форд, не годятся в опекуны. Ты его просто не знаешь, он бессовестный финансист, только и думает о деньгах. Как можно растить ребенка в такой отравленной атмосфере, да еще в самом нежном возрасте! Погибнет все доброе, что в нем заложено.
Мой ум все еще слабо цеплялся за юридическую сторону дела.
– Но, Синтия, похищение есть похищение! Закон не принимает во внимание мотивов. Если бы тебя поймали…
Она резко перебила меня:
– А ты побоялся бы, да?
– Ну… – промямлил я. О таком мне задумываться еще не приходилось.
– Уверена, что нет! Если я попрошу сделать это ради меня…
– Синтия, но ведь похищение – это отвратительно. Дьявольски бесчестный ход!
– Я же его сделала! Разве ты презираешь меня?
Я утер вспотевший лоб, не в силах подыскать слова.
– Питер, – продолжала она, – я понимаю твои моральные терзания и разделяю чувства. Но разве ты не видишь, что это совсем не простое похищение, которое, я согласна, отвратительно? Вырвать мальчика из гибельного окружения и отдать матери, которая его обожает – что тут дурного? Наоборот, это прекрасно! – Она перевела дух. – Питер, ты сделаешь это ради меня?
– Ничего не понимаю, – поморщился я. – Все ведь уже сделано. Ты же похитила его!
– Да, но нас выследили, и мальчика увезли обратно. Теперь я хочу, чтобы попробовал ты. – Синтия подошла ближе. – Питер, пойми, твое согласие для меня очень важно! Я ведь женщина и в глубине души все же немного ревную к Одри Блейк… Нет, молчи! Словами этого не исправишь, но если ты ради меня решишься, я успокоюсь. Тогда я буду уверена в тебе!
Синтия стояла ко мне вплотную, держа за руку и заглядывая в лицо. То ощущение нереальности, что преследовало меня с той минуты на танцах, нахлынуло с новой силой. Жизнь потеряла унылый порядок, когда день сменяется днем без тревог и происшествий. Ее ровное течение забурлило стремнинами и сбило меня с ног.
– Питер, ты согласен? Скажи «да»!
Чей-то голос, похожий на мой, ответил:
– Да…
– Дорогой мой, ты прелесть!
Она толкнула меня в кресло, взяла за руку, присев на подлокотник, и заговорила на удивление деловито:
– Так, теперь слушай! Я расскажу, что мы с Нестой придумали.
Я слушал, не в силах отделаться от подозрения, что Синтия с самого начала была совершенно уверена в самом главном – моем согласии. Женское чутье ни с чем не сравнить.
3
Оглядываясь назад, я могу совершенно точно сказать, когда безумная авантюра, куда меня втянули, перестала быть нелепым сновидением, от которого я питал смутную надежду очнуться, и обрела очертания близкого будущего. Это произошло в клубе во время моей встречи с Арнольдом Эбни.
До тех пор вся затея выглядела иллюзорной. Синтия сообщила, что Огдена скоро отправят в частную приготовительную школу. Мне предстояло туда проникнуть, улучить момент и выкрасть мальчишку. План сравнительно простой, но препятствия казались непреодолимыми.
Во-первых, как мы выясним, какую из миллиона частных школ Англии выберет Форд или Мэнник по его поручению? Во-вторых, легенда для моего триумфального внедрения, если школа все же отыщется, представлялась мне безнадежно дырявой.
Синтия хотела, чтобы я выступил в роли состоятельного молодого человека, который задумал открыть собственную школу, а для начала попрактиковаться в ведении дела. Я же разумно возражал, что подобных намерений в жизни не имел, а потому ни с виду, ни по разговору не смогу сойти за человека с такими замыслами.
– Меня в первый же день разоблачат, – убеждал я. – Тот, кто желает открыть школу, должен быть довольно мозговитым, а я ни в чем не смыслю.
– У тебя же университетский диплом!
– Ну, в общем, да… только я все успел позабыть.
– Да какая разница! У тебя есть деньги, а любой, у кого они есть, может открыть школу, даже если ничего не знает. Никто не удивится.
Это показалось мне чудовищным поклепом на нашу образовательную систему, однако по зрелом размышлении я вынужден был согласиться. Владелец частной школы, если он богат, не обязан давать уроки, как и антрепренер не обязан быть драматургом.
– Ладно, не будем спорить, – кивнул я, – но вот настоящая трудность. Как ты собираешься узнать, какую школу выбрал для сына Форд?
– Я уже узнала – вернее, выяснила Неста. Она наняла частного сыщика. Все оказалось проще некуда. Огдена посылают в «Сэнстед-Хаус» в Хэмпшире, к мистеру Эбни. Школа небольшая, но в ней полно маленьких герцогов, графов и так далее. Там учится и младший брат лорда Маунтри – Огастес Бэкфорд.
Несколько лет назад я хорошо знал лорда Маунтри и его семью, смутно припоминал и Огастеса.
– Маунтри? Ты знакома с ним? Он учился со мной в Оксфорде.
Синтия взглянула с интересом.
– А что он за человек?
– Вполне приличный, хоть и болван порядочный. Давненько с ним не видался.
– Он приятель Несты, я видела его только раз. Он станет тебе рекомендацией.
– Кем-кем?
– Тебе ведь нужна рекомендация! По крайней мере я так думаю. Ну и вообще, если ты упомянешь, что знаком с лордом Маунтри, беседа с Эбни сложится удачнее, раз этот Огастес у него учится.
– А что, Маунтри в курсе? Ты ему рассказала, зачем мне надо в школу?
– Не я, а Неста, и лорд решил, что ты поступаешь благородно. Эбни он скажет все, что мы захотим. Кстати, Питер, тебе придется что-нибудь заплатить директору. Само собой, Неста возместит все расходы.
Тут я первый и единственный раз за день проявил твердость:
– Нет-нет, твоя подруга очень добра, но эта затея чисто любительская. Я соглашаюсь ради тебя и расплачусь сам. Боже правый, еще и деньги за такое брать!
Синтия взглянула на меня как-то странно.
– Ты такой милый, Питер, – вздохнула она, помолчав. – Ну, теперь – за дело!
Вместе мы сочинили письмо, в результате чего двумя днями позже я и прибыл в клуб для официальных переговоров с мистером Арнольдом Эбни, магистром гуманитарных наук из «Сэнстед-Хауса» в Хэмпшире.
Этот долговязый джентльмен с высоким лбом и тонкими белыми пальцами имел такой вид, будто непрерывно поддерживал контакт с великими мира сего. В его оксфордских манерах и вкрадчивых воркующих интонациях было нечто от семейного адвоката, допущенного к тайнам герцогов, или служителя королевской часовни.
Ключ к его характеру раскрылся в первую же минуту нашего знакомства. Когда мы уселись за стол в курительной, мимо прошаркал пожилой джентльмен, бегло кивнув на ходу. Мой собеседник чуть ли не конвульсивно вскочил на ноги, ответил на поклон и вновь медленно опустился
