Флоринда Доннер - Жизнь-в-сновидении

Я вынырнула, чтобы набрать воздух. -- Насколько глубок этот бассейн?

-- Он достигает центра земли. -- Голос Эсперансы был ясным и громким; в нем было столько уверенности, что, будучи собой, я сразу же захотела возразить ей. Но в воздухе было что-то тяжелое, что остановило меня, -- какая-то неестественная неподвижность, напряжение, которые внезапно лопнули с громким хлопком, звук которого шелестом распространился вокруг нас. Какой-то предостерегающий шепот, стремительный и зловещий, возвестил о чем-то странном.

На том самом месте, где стоял смотритель, была Эсперанса; она была тоже совершенно голая.

-- А где смотритель? -- закричала я искаженным от паники голосом.

-- Я смотритель, -- сказала она.

Убежденная, что эти двое сыграли со мной какую-то ужасающую шутку, я одним мощным гребком подплыла к валуну, на котором стояла Эсперанса. -- Что происходит? -- Я хотела во всем разобраться, но мой голос скорее был похож на шепот, так как было тяжело дышать.

Жестом подозвав меня, она подошла ко мне тем бесплотным, раскованным движением, которое было присуще только ей, вытянула шею, чтобы посмотреть на меня, потом остановилась совсем близко и показала мне мои часы у себя на руке.

-- Я смотритель, -- повторила она. Я автоматически кивнула. Но тут как раз передо мной вместо Эсперансы опять оказался смотритель, голый как и прежде, указывающий на мои часы. Я не смотрела на часы; все мое внимание сфокусировалось на его половых органах.

Я дотронулась до них, чтобы проверить, не гермафродит ли он. Это было не так. Моя рука все еще касалась его, когда я скорее почувствовала, чем увидела, что его плоть свернулась, и я касаюсь влагалища женщины. Я раздвинула его, чтобы проверить, не спрятан ли внутри пенис.

-- Эсперанса... -- Мой голос замер, как будто что-то сдавило мне горло. Я сразу же почувствовала воду, как будто кто-то толкнул меня в глубину бассейна. Мне было холодно. Это было не физическое ощущение холода, но осознание отсутствия тепла, света, звука; отсутствие любых человеческих ощущений в мире, где существовал бассейн.

Меня разбудил звук громкого храпа; рядом со мной на соломенном матрасе, расстеленном на земле, спала Зулейка. Она была как и всегда красивой, молодой и сильной, и еще ранимой -в отличие от других женщин-магов, -- несмотря на гармонию и силу, которую она распространяла вокруг себя.

Я долго рассматривала ее, потом села, и все события прошедшей ночи хлынули в мой мозг. Я хотела встряхнуть ее, чтобы она проснулась, и потребовать объяснения того, что же случилось, когда заметила, что мы не рядом с бассейном среди холмов, а на том самом месте, где сидели прежде, перед дверью реального дома ведьм.

Решив, что все это был сон, я легко дотронулась до ее плеча.

-- Ты наконец проснулась, -- сонно пробормотала она. -Что произошло? -- спросила я. -- Ты должна мне все рассказать.

-- Все? -- повторила она, шумно зевая.

-- Все, что случилось возле бассейна, -- нетерпеливо проговорила я.

Она снова зевнула, потом засмеялась. Рассматривая мои часы у себя на руке, она сказала, что что-то во мне изменилось значительно больше, чем она предвидела. -- У мира магов есть естественный барьер, который охраняет неокрепшие души, -объяснила она. -- Магу требуется непревзойденная сила, чтобы манипулировать этим миром. Понимаешь, он населен монстрами, летающими драконами и демоническими существами, которые, конечно же, являются ничем иным, как безличной энергией. Мы, ведомые нашими страхами, превращаем эту безличную энергию в адские создания.

-- А как с Эсперансой и смотрителем? -- прервала я ее. -Я сновидела, что они оба -- это ты.

-- Ты права, -- сказала она, как будто это была самая естественная вещь в мире. -- Я уже говорила тебе. Ты погрузилась глубже, чем я предполагала, и вошла в то состояние, которое мы называем сновидение в мирах, отличных от нашего.

Мы с тобой сновидели в другом мире. Поэтому ты не чувствовала воду. Это тот самый мир, откуда нагваль Элиас приносил свои изобретения. В том мире я могу быть и мужчиной и женщиной. И точно так же, как нагваль Элиас приносил свои изобретения в этот мир, я приношу либо Эсперансу, либо смотрителя. Или что угодно другое, чем может явиться моя безличная энергия.

Я не могла выразить мысли и чувства словами. Потрясающее желание убежать мгновенно охватило меня, но я не могла даже двинуться. Контроль над действиями тела больше не подчинялся моей воле. Пытаясь встать, я повалилась на землю.

Зулейка осталась неподвижной, даже не обратив внимания на мое состояние. Она продолжала говорить, как будто не видела, что я валяюсь на земле, а мои колени вывернуты, как у тряпичной куклы. -- Ты отличная сновидящая. Но все равно ты будешь видеть монстров всю свою жизнь. Сейчас самое время достичь такого уровня энергии, чтобы сновидеть, как это делают маги, и видеть безличную энергию.

Я хотела возразить ей, сказав, что не было ничего безличного в моем сне об Эсперансе и смотрителе, что на самом деле они не были монстрами или ночными кошмарами, но я не могла говорить.

-- Сегодня твои часы вывели тебя из самого глубокого сновидения, которое когда-нибудь у тебя было, -- продолжала Зулейка, не обращая внимания на звуки, вырывающиеся из моего горла. -- У тебя даже есть камень, чтобы доказать это.

Она подошла туда, где я лежала, разинув рот и смотря на нее. Она проверила мой карман и оказалась права. Там действительно был камень, который я подобрала из кучи камней в сновидении.

Глава 19

Меня разбудил громкий дребезжащий звук. Я села в гамаке и, всматриваясь в темноту, обнаружила, что деревянные панели, прикрывающие окна, опущены. Холодный пронизывающий ветер со свистом кружил вокруг меня. Сухие листья с шелестом носились по патио за окном; шуршание усилилось, а потом внезапно превратилось в нежный свистящий звук. В комнату проникал тусклый свет и рассеянной дымкой стелился вдоль голых стен.

-- Нагваль! -- крикнула я. Как будто вызванный моим заклинанием, Исидоро Балтасар мгновение стоял в футе от моего гамака. Образ был почти реальный, хотя в нем оставалось что-то неопределенное, как в отражении на воде. Я прочистила горло, собираясь заговорить, но лишь слабый крик сорвался с моих губ, когда образ начал растворяться в тумане. Потом туман зашевелился внезапно и неудержимо, как ветер за окном.

Слишком возбужденная, чтобы спать, я сидела, завернувшись в одеяло, и размышляла, правильно ли я поступила, приехав в дом магов, чтобы найти нагваля Исидоро Балтасара. Я не представляла себе, куда еще можно поехать. После трех месяцев ожидания беспокойство стало настолько сильным, что я вынуждена была действовать. Однажды утром, семь дней тому назад, я, не останавливаясь, приехала в дом магов. И тогда у меня не возникло вопроса о том, правильно ли я поступаю -- даже когда я перелезла через забор за домом и проникла в дом через незапертое окно. Однако после семи дней ожидания уверенности у меня поубавилось.

Я выпрыгнула из гамака на плиточный пол, больно ударившись голыми пятками. Потом встряхнулась, зная, что это всегда позволяло мне рассеять неуверенность. В это время я обычно не работала, и поэтому опять улеглась в гамак.

Одним из самых важных моментов, которые я усвоила за три года в мире магов, было то, что решения мага окончательны. Моим решением было жить и умереть в этом мире. Именно сейчас самое время доказать это.

Странно звучащий неземной смех вывел меня из задумчивости. Внушая мне суеверный страх, он разнесся по всему дому, а затем снова стало тихо. Я напряженно ждала, но не было никаких других звуков, кроме шуршания сухих листьев, гоняемых ветром по патио. Этот звук походил на слабый скребущий шепот.

Но странный звук не только убаюкал меня, но и погрузил в тот же сон, который я сновидела в течение последних семи ночей.

Я стою в Соноранской пустыне. Полдень. Солнце -серебряный диск. сверкающий настолько, что его почти не видно, -- остановилось в зените. Вокруг ни звука, ни движения. Высокие кактусы сагварос, протягивающие свои колючие руки к неподвижному небу, стоят как постовые, охраняя безмолвие и неподвижность.

Ветер, казалось, последовавший за мной сквозь сон, подул с исключительной силой. Он со свистом проносился между ветвями мескитовых деревьев и раскачивал их с безумной силой. Столбы красной пыли поднимались и кружили вокруг меня. Стая ворон рассыпалась точками по небу, а потом, похожая на части черного покрывала, тихо опустилась на землю в отдалении.

Ветер утих так же внезапно, как и начался. Я повернула в сторону далеких холмов. Казалось, я часами шла, прежде чем увидела огромную темную тень на земле. Я подняла голову. В воздухе на распростертых крыльях неподвижно висела гигантская птица; она была как будто прикована к небу. Только когда я снова посмотрела на ее темную тень на земле, я поняла, что птица движется. Медленно и непостижимо ее тень скользила впереди меня.