Укридж. Любовь на фоне кур - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
Я позвонил.
– Сэр? – сказала миссис Медли.
– Я уезжаю на время, – сказал я.
– Да, сэр.
– Не знаю куда. Я пришлю вам адрес для пересылки писем.
– Да, сэр.
– И если мистер Укридж снова зайдет…
Меня перебил громовый стук во входную дверь. Что-то словно подсказало мне, чья рука сжимает дверной молоток. Я услышал шаги миссис Медли, пересекающие переднюю. Щелкнул замок. Волна оглушительных звуков взметнулась вверх по лестнице.
– Мистер Гарнет дома? Где он? Проводите меня к старому коню. Где муж гнева? Предъявите сына Велиала!
Последовал грохочущий топот вверх по ступенькам, сотрясающий дом.
– Гарнет! Где ты, малышок? Гарнет!! ГАРНЕТ!!!
И в моем окружении возник Стэнли Фиверстоунхо.
Глава II
Мистер и миссис С. Ф. Укридж
Я часто задумывался над тем, что «Кто есть кто», хотя и солидный и благонамеренный фолиант, игнорирует слишком большое число великих людей Англии. Он недостаточно всеобъемлющ. Я-то в нем значусь, угнездившись среди других «Г»:
«ГАРНЕТ Джереми, ед. с. покойного Генри Гарнета, священника Мидлфолда, Сейлоп; автор. Публикации: «Посторонний», «Маневры Артуpa». Хобби: крикет, футбол, плаванье, гольф. Клубы: «Артс».
Но если вы попробуете найти среди «У» УКРИДЖА Стэнли Фиверстоунхо, подробности бурной карьеры которого действительно составили бы интересное чтение, то не обнаружите ни малейшего упоминания о нем. Более чем несправедливо, хотя Укридж, по-моему, переносит это упущение с достойной стойкостью. Чтобы натренироваться в достойной стойкости, в распоряжении этого хлебнувшего горя человека была вся жизнь.
Впрочем, он, казалось, пребывал в обычном своем жизнерадостном настроении, когда ворвался в комнату, придерживая пенсне, которое даже проволочки от шипучки редко удерживали в покое долее двух минут подряд.
– Дорогой мой старикан! – заорал он, прыгая ко мне и стискивая мою руку в пожатии, сильно смахивавшем на лошадиный укус. – Как ты поживаешь, старый лось? Ну, превосходно. Черт побери, это чудесно, а?
Он метнулся к двери и выглянул наружу.
– Иди же, Милли! Возьми ноги в руки. Тут старина Гарнет, и выглядит совсем таким, как всегда. Дьявольский красавец! Будешь рада, что пришла, когда увидишь его! Куда там зоопарку!
Из-за угла Укриджа появилась молодая женщина и мило улыбнулась.
– Гарнет, старый конь, – сказал Укридж с некоторой гордостью, – это ОНА! Украшение домашнего очага. Спутница и радостей, и печалей, и всего прочего. Собственно говоря, – он перешел на глубоко конфиденциальный тон, – моя жена.
Я неловко поклонился.
Образ женатого Укриджа как-то не сразу укладывался в голове.
– Выше хвост, старый конь, – подбодрил Укридж (у него была патологическая привычка награждать этим титулом всех и каждого. В дни его учительства – на одном вираже его яркой карьеры мы с ним были коллегами в штате некой частной школы – он использовал его в беседах с родителями новых учеников, и они, как правило, уходили с ощущением, что за этим кроется непринужденность Гения либо алкоголь, и уповали на лучшее. Он применял его к совершенно незнакомым людям на улицах, и был случай, когда слышали, как он отитуловал так епископа, заставив польщенного прелата онеметь). – Поражен, узнав, что я женат, а? Гарни, старина, – он понизил голос до шепота, еле слышного на той стороне улицы, – послушай моего совета и сам нырни в омут. Почувствуешь себя новым человеком. Покончи с холостячеством. Оно для идиотов. Для меня вы, холостяки, – вредные наросты на теле социальной системы. Без экивоков, старина, ты для меня просто бородавка. Иди и оженись, малышок, иди и оженись. Ах, черт! Забыл уплатить извозчику. Одолжи мне пару шиллингов, Гарни, старый друг.
Он выскочил за дверь и уже сбегал по лестнице, прежде чем эхо его заключительных слов перестало сотрясать стекла окна. Я был оставлен развлекать миссис Укридж.
До сих пор ее участие в разговоре ограничивалось милой улыбкой, видимо, она предпочитала выражать свои мысли именно так. Мало кому удается открыть рот в присутствии Укриджа. Она примостилась на краешке кресла, такая миниатюрная и тихая. Я поймал себя на том, что испытываю к ней жалостливое сочувствие. Будь я девушкой, то предпочел бы выйти замуж за вулкан. Одного глотка Укриджа, как однажды выразился наш бывший директор мрачно-задумчивым тоном, хватает надолго.
– Вы и Стэнли ведь давно знакомы, правда? – сказала бедная жертва, прерывая молчание.
– Да, о да. Несколько лет. Мы были учителями в одной школе.
Миссис Укридж наклонилась вперед. Ее округлившиеся глаза сияли.
– Правда? Ах, как мило! – восторженно сказала она.
Судя по выражению ее лица и тону ее голоса, она еще не столкнулась с отрицательными сторонами существования, неотъемлемыми от многотрудного положения миссис Стэнли Укридж.
– Он исключительно разносторонний человек, – сказал я.
– Я верю, что ему по силам все что угодно.
– Во всяком случае, прилагал он их к очень многому!
– Вы когда-нибудь разводили домашних птиц? – спросила миссис Укридж, словно бы меняя тему.
Нет, я домашних птиц никогда не разводил. Ее это как будто огорчило.
– Я надеялась, что у вас есть некоторый опыт. Стэнли, конечно, может преуспеть в чем угодно, но я считаю, что опыт всегда полезен, ведь верно?
– Да. Но…
– Я уже купила книгу за шиллинг под названием «Домашняя птица и все о ней» и последний номер «Г.О.К.».
– Г.О.К.?
– «Главное о курах». Ну, знаете, такая еженедельная газета. Но все это как-то не очень понятно. Видите ли, мы… А, вот и Стэнли! Он все объяснит.
– Ну-с, Гарни, старый конь, – сказал Укридж после еще одного энергичного восхождения по лестнице. – Давненько я тебя не видел. Все еще прыгаешь?
– Все еще, так сказать, прыгаю, – подтвердил я.
– На днях я читал твою последнюю книгу.
– Да? – сказал я польщенно. – Ну и как она тебе?
– Собственно говоря, малышок, я дальше третьей страницы не продвинулся, так как гнусный типчик в киоске сказал, что у него не бесплатная читальня. То да се, и не обошлось без некоторых неприятностей. Тем не менее она показалась мне очень умной и интересной вплоть до четвертой страницы. Но давай-ка сядем и потолкуем о деле. У меня есть к тебе деловое предложение, Гарни, старина. Да-с, одна идея на тысячу лет. Ну, а теперь помолчи и послушай меня минутку. Позволь мне вставить хотя бы одно словечко.
Он сел на стол и пододвинул стул в качестве опоры для ног. Затем снял пенсне, протер стекла, поправил за ушами проволочки от шипучки и, несколько раз хлопнув ладонью по бурому пятну на колене серых брюк, видимо в надежде избавиться от него, продолжил свою речь:
– Касательно домашней птицы.
Во мне пробудился интерес. Эта тема как будто имела
