Речные заводи. Том 1 - Ши Найань
Люди пришли в ужас, закричали от страха и, отбросив мотыги и железные лопаты, бросились вон, на бегу опрокидывая друг друга. А Хун Синь так перепугался, что потерял дар речи и не знал, что ему делать. От страха лицо его стало серым, как земля. Выскочив на веранду, он увидел здесь настоятеля, который горестно причитал.
– Что это за духи? – спросил Хун Синь.
– Господин военачальник, – отвечал настоятель. – Наш древний предок, небесный наставник Дун Сюань, оставил после себя завещание, которое гласило: «В этом храме заточены тридцать шесть духов больших небесных созвездий и семьдесят два духа малых земных созвездий, а всего сто восемь повелителей злых духов. Они придавлены каменной плитой, на которой старинными письменами вырезаны их прозвища. Если их выпустить на волю, много будет от них зла людям». Что же делать теперь, когда вы, господин военачальник, освободили их?
Когда Хун Синь услышал это, все его тело покрылось холодным потом и он задрожал. Созвав приехавшую с ним свиту, он спустился с горы и поспешил обратно в столицу. Мы не будем распространяться о том, как монахи, проводив Хун Синя, возвратились в монастырь, починили в храме все повреждения и водрузили каменную плиту на прежнее место.
Вернемся теперь к военачальнику Хун Синю, который по дороге в столицу велел своей свите никому не рассказывать о выпущенных духах, опасаясь жестокого наказания от Сына Неба. О том, что было у Хун Синя в пути, мы рассказывать не будем. Путники не делали привалов и быстро вернулись в столицу. Там они услышали, что люди говорили: «Небесный наставник семь дней и семь ночей совершал богослужения во дворце императора. Он написал и повсюду разослал заклинания и молил духов о том, чтобы спасти людей от мора. Теперь мор прекратился и наступил мир. Совершив все это, небесный наставник распростился с Сыном Неба; сев на журавля, он исчез в облаках и вернулся на Гору Тигров и Драконов».
На следующее утро военачальник Хун Синь предстал перед Сыном Неба и почтительно доложил:
– Великий учитель раньше меня прибыл в столицу потому, что летел на журавле и на облаках, а я и мои спутники следовали по дороге перегон за перегоном и только что прибыли сюда.
Император признал его заслуги, наградил и восстановил в прежней должности. Но об этом мы также говорить больше не будем.
Император Жэнь-цзун царствовал в течение сорока двух лет, после чего скончался. И так как у него не было наследника, трон перешел к приемному сыну князя И из Пуаня, который всего лишь по женской линии приходился внуком первому императору правившей династии. Он правил четыре года под девизом Ин-цзун13, после чего трон перешел к его сыну Шэнь-цзуну, который управлял страной в течение восемнадцати лет и передал власть Чжэ-цзуну14. Все эти годы в Поднебесной царил мир и страна не знала никаких бедствий.
…Но подождите! Если в те времена повсюду и вправду царил мир, то о чем же тогда написана эта книга? Имейте терпение, читатель! Ниже пойдет речь о тридцати шести духах больших созвездий, опустившихся на землю, и о семидесяти двух духах созвездий, пришедших к людям.
Стал прибежищем тигров и барсов
В эти дни Ван-цзы-чэн отдаленный.
В тихих заводях грозною стаей
Собрались водяные драконы.
Если вы хотите знать, как все это произошло, прочитайте последующие главы.
Глава вторая
Учитель фехтования Ван тайком отправляется в город Яньань. Ши Цзинь учиняет буйство в своей усадьбе
Предание гласит, что во времена династии Сун, в период правления императора Чжэ-цзуна, много лет спустя после кончины императора Жэнь-цзуна, в Восточной столице жил молодой повеса и бездельник по фамилии Гао. Был он вторым сыном в семье и с юных лет не имел склонности ни к полезным занятиям, ни к семейной жизни. Впрочем, он искусно владел копьем и палицей и особенно хорошо играл в ножной мяч. Столичные жители наделяют людей меткими кличками, поэтому молодого человека называли не так, как полагалось бы – Гао-эр, что значит Гао второй, а Гао Цю, что означает Гао мяч. С годами это прозвище стало его собственным именем.
Гао Цю играл на духовых и струнных инструментах, умел петь и плясать, фехтовал, боролся, жонглировал, сочинял стихи и песнопения. Что же касается высоких моральных качеств – любви к людям, справедливости, благопристойности, мудрости, верности, благородства поведения, преданности и совести, – то ими он похвастать не мог. Гао Цю знался со всякими бездельниками в городе и в предместьях. Он завязал дружбу с приемным сыном одного богача и ежедневно транжирил его деньги в различных притонах.
Отец этого молодого человека подал жалобу в суд. Судья приговорил Гао Цю к двадцати палочным ударам и высылке в отдаленные места, а также строжайше запретил жителям столицы принимать его в своих домах и кормить. Гао Цю пришлось оставить столицу, и он отправился в город Линьхуай, что к западу от реки Хуай, и там нашел приют у содержателя игорного дома по имени Лю Ши-цюань. Всю свою жизнь этот Лю окружал себя разного рода пройдохами, которые стекались к нему со всех сторон, кормил и содержал их. Вот Гао Цю и нашел себе приют у этого Лю и прожил у него три года.
В скором времени Сын Неба, император Чжэ-цзун, посетивший южные владения и весьма довольный своей поездкой, объявил помилование всем преступникам. Гао Цю, живший в то время в Линьхуае, тоже получил прощение и решил вернуться в Восточную столицу.
У картежника Лю Ши-цюаня был в Восточной столице родственник, аптекарь Дун Цзян-ши, торговавший лекарственными снадобьями около Золотого моста. Лю Ши-цюань одарил Гао Цю, дал ему немного денег, вручил письмо к этому аптекарю и наказал по приезде в столицу обратиться к Дун Цзян-ши и остановиться у него в доме. Гао Цю простился с Лю Ши-цюанем и, взвалив свой узел на спину, отправился в Восточную столицу. Там он сразу зашел к аптекарю Дуну у Золотого моста и передал ему письмо своего приятеля. Взглянув на Гао Цю и прочитав письмо, Дун Цзян-ши стал раздумывать: «Что мне
