Приключения капитана Гаттераса (litres) - Жюль Верн
Буря длилась цѣлыхъ восемь дней, и все это время не было возможности выйти наружу. Втеченіе одного дня температура измѣнялась иногда отъ пятнадцати до двадцати градусовъ.
Во время этихъ невольныхъ досуговъ, каждый жилъ своею отдѣльною жизнью. Одни спали, другіе курили, третьи разговаривали въ полголоса и замолкали при приближеніи доктора или Джонсона. Между людьми экипажа не существовало уже никакой нравственной связи. Собирались они только по вечерамъ на общую молитву, да по воскреснымъ днямъ на чтеніе библіи и богослуженіе.
Клифтонъ разсчиталъ, что за семьдесятъ восьмымъ градусовъ его премія достигаетъ суммы трехсотъ семидесяти пяти фунтовъ стерлинговъ; сумму эту онъ находилъ довольно кругленькою, и дальше ея честолюбіе Клифтона не простиралось. Его мнѣніе охотно раздѣляли другіе матросы, разсчитывая въ свое удовольствіе попользоваться деньгами, пріобрѣтенными цѣною такихъ трудовъ.
Гаттерасъ почти не показывался, не участвовалъ ни въ охотѣ, ни въ прогулкахъ и нисколько не интересовался метеорологическими явленіями, которыми восхищался докторъ. Онъ жилъ одною лишь мыслью, резюмировавшеюся въ двухъ словахъ: «сѣверный полюсъ», и ждалъ только минуты, когда свободный Forward свова отправится въ свое опасное плаваніе.
Вообще, на бригѣ царило самое печальное настроеніе. И въсамомъ дѣлѣ, ничего не могло быть грустнѣе вида этого плѣненнаго судна, котораго формы искажались подъ толстымъ слоемъ льда; Forward ни на что не былъ похожъ; предназначавшійся для движенія, онъ не могъ тронуться съ мѣста; его превратили въ деревянный домъ, въ амбаръ, въ неподвижное жилище, его – могучаго бойца съ вѣтрами и бурями! Эта аномалія, это фальшивое положеніе наполняли душу моряковъ невыразимымъ чувствомъ тревоги и скорби.
Во время часовъ бездѣйствія, докторъ приводилъ въ порядокъ свои путевыя записки, въ точности воспроизведенныя въ настоящемъ разсказѣ; онъ ни минуты не сидѣлъ безъ дѣла и его ровное расположеніе духа никогда не измѣнялось. Съ удовольствіемъ замѣчая, что настаетъ конецъ бури, онъ готовился приняться за свои обычныя занятія охотника.
3-го ноября, въ шесть часовъ утра, при температурѣ въ шесть градусовъ ниже точки замерзанія (-21° стоградусника), Клоубонни отправился на охоту, въ сопровожденіи Джонсона и Бэлля. Ледяныя поляны стлались гладкою скатертью. Снѣгъ, выпавшій въ большомъ количествѣ втеченіе предшествовавшихъ дней, затвердѣлъ отъ мороза и представлялъ довольно удобную для ходьбы почву; въ воздухѣ стояла сухая и острая стужа; луна ярко свѣтила и производила дивную игру свѣта на малѣйшихъ шероховатостяхъ ледяныхъ полянъ; слѣды шаговъ, освѣщенные по краямъ, тянулись блестящею полосою за охотниками, которыхъ большія тѣни съ удивительною отчетливостью выдѣлялись на льду.
Докторъ взялъ съ собою своего друга Дэка, вполнѣ основательно предпочитая его гренландскимъ собакамъ, такъ какъ послѣднія на охотѣ оказываютъ мало пользы и, повидимому, не обладаютъ священнымъ огнемъ, свойственнымъ собакамъ умѣреннаго пояса. Дэкъ бѣгалъ, обнюхивалъ дорогу и нерѣдко дѣлалъ стойку предъ свѣжими еще слѣдами медвѣдей. Несмотря, однако, на его искусство, охотники, послѣ двухчасовой ходьбы, не нашли ни одного зайца.
– Неужели вся дичь отправилась на югъ? – сказалъ докторъ, останавливаясь у подошвы одного холма.
– Вѣроятно, отвѣтилъ Бэлль.
– Не думаю – сказалъ Джонсонъ; зайцы, лисицы и медвѣди освоились съ здѣшнимъ климатомъ. По моему, исчезновеніе ихъ обусловливается послѣднею бурею; но они появятся съ первымъ южнымъ вѣтромъ. Если бы рѣчь шла объ оленяхъ или мускусовыхъ быкахъ – это было бы другое дѣло.
– Однакожъ, на островахъ Мельвиля эти животныя встрѣчаются большими стадами,– сказалъ докторъ. Правда, островъ этотъ находятся гораздо южнѣе. Во время своихъ зимовокъ, Парри всегда имѣлъ достаточный запасъ превосходной дичи.
– Мы не на столько счастливы,– отвѣтилъ Бэлль, впрочемъ мы не имѣли бы права жаловаться, если бы намъ удалось запастись хоть медвѣжьимъ мясомъ.
– Въ этомъ именно и затрудненіе,– сказалъ докторъ. – Мнѣ кажется, что медвѣдей черезчуръ ужъ мало; они слишкомъ осторожны и не на столько еще цивилизованы, чтобы добровольно подставлять лобъ подъ пули.
– Белль говоритъ о мясѣ медвѣдей,– сказалъ Джонсонъ,– но въ настоящее время жиръ этихъ животныхъ для насъ важнѣе ихъ мяса и мѣха.
– Истинная правда, Джонсонъ,– отвѣтилъ Бэлль.
– A ты все думаешь о топливѣ?
– Да и какъ не думать! При самой строгой экономіи, у насъ хватитъ угля не больше какъ на три недѣли.
– Да,– сказалъ докторъ,– а это очень опасно. Теперь только первыя числа ноября, а между тѣмъ февраль – самый холодный мѣсяцъ въ полярныхъ странахъ. Во всякомъ случаѣ, за недостаткомъ медвѣжьяго жира, мы можемъ разсчитывать на жиръ тюленей.
– Не на долго, докторъ,– отвѣтилъ Джонсонъ,– потому что въ непродолжительномъ времени они уйдутъ отъ насъ. По причинѣ-ли холодовъ или изъ страха, но вскорѣ тюлени не станутъ выходить на поверхность льда.
– Въ такомъ случаѣ,– сказалъ докторъ,– намъ не остается ничего, кромѣ медвѣдей. Говоря по правдѣ, это самыя полезныя животныя здѣшнихъ странъ, потому что они доставляютъ необходимыя человѣку пишу, одежду, освѣщеніе и отопленіе. Слышишь, Дэкъ,– прибавилъ докторъ, лаская собаку,– какъ нужны медвѣди; постарайся, другъ мой, постарайся.
Дэбъ обнюхивалъ въ это время ледъ; поощренный голосомъ и ласками доктора, онъ вдругъ, съ быстротою стрѣлы, бросился впередъ. Дэкъ громко лаялъ и, несмотря на отдаленіе, его лай ясно доносился до охотниковъ.
Сила, съ какою распространяется звукъ при низкой температурѣ, составляетъ чрезвычайно замѣчательное явленіе, съ которымъ по напряженности можетъ сравниться только блескъ звѣздъ полярнаго небосклона. Лучи свѣта и звуковыя волны распространяются на значительныя разстоянія, особенно во время сухихъ и холодныхъ гиперборейскихъ ночей.
Охотники, прислушиваясь къ отдаленному лаю, отправились по слѣдамъ Дэка. Пройдя одну милю, они едва переводили дыханіе, потому что дѣятельность легкихъ быстро слабѣетъ въ холодной атмосферѣ. Дэкъ стоялъ въ пятидесяти шагахъ отъ какой-то громадной массы, покачивавшейся на вершинѣ ледяного возвышенія.
– Наше желаніе сбылось! – вскричалъ докторъ, взводя курокъ ружья.
– Медвѣдь и, притомъ, изъ крупныхъ,– сказалъ Бэлль.
– Да и странный какой-то,– добавилъ Джонсонъ, готовясь выстрѣлить послѣ своихъ товарищей.
Дэкъ бѣшено лаялъ. Бэлль подошелъ шаговъ на двадцать и выстрѣлилъ, но, повидимому, промахнулся, потому что животное продолжало покачивать головою.
Подошедшій въ свою очередь Джонсонъ тщательно прицѣлился и спустилъ курокъ.
– Опять ничего! – вскричалъ докторъ. – Проклятая рефракція! Мы далеко не подошли на выстрѣлъ… Никогда, значитъ, нельзя привыкнуть къ этому! Медвѣдь находится отъ насъ больше чѣмъ въ тысячѣ шагахъ!
– Впередъ! – отвѣтилъ Бэлль.
Охотники быстро направлялись къ животному, которое нисколько не испугалось выстрѣловъ! Казалось,
