Джон Голсуори - Конец главы
После чая они двинулись обратно. Флер снова вела машину, верх которой пришлось поднять.
- Должна признаться, никогда не видела большей глуши, чем Кондафорд, - объявила ее безжалостная молодая родственница. - Я бы здесь просто умерла. После него даже Липпингхолл не кажется деревней.
- Потому что здесь все так ветхо и запущено, да?
- Знаете, я всегда твержу Майклу, что ваша ветвь семьи - одна из наименее колоритных и наиболее интересных древностей, еще уцелевших в Англии. Вы совершенно незаметны, держитесь в самой глубине сцены.
Даже для писателей вы слишком несенсационны. Тем не менее вы существуете и будете существовать, хоть я и не понимаю - как. Против вас все начиная от налога на наследство и кончая граммофонами. Но вы все-таки упорно влачите свои дни в разных концах страны, занимаясь тем, чего никто не знает и до чего никому нет дела. У большинства таких, как вы, нет даже Кондафорда, куда можно вернуться умирать, и все же вы сохраняете корни и чувство долга. Вот у меня нет ни того, ни другого, - я наполовину француженка. У семьи моего отца, у Форсайтов, были корни, но отсутствовало чувство долга - по крайней мере в том виде, как у вас. Я хочу сказать - в смысле служения чему-то. Я восхищаюсь им, Динни, но оно нагоняет на меня смертную скуку. Это оно заставляет вас убивать молодость на историю с Ферзом. Чувство долга - это недуг, Динни, прекрасный недуг.
- Как же, по-вашему, я должна с ним бороться?
- Дать волю своим инстинктам. Трудно представить себе, что еще старит человека быстрее, чем то, что вы делаете сейчас. Диана - из той же породы: у Монтжоев в Дамфришире есть нечто вроде своего Кондафорда. Я восхищаюсь ее терпением, но считаю это безумием с ее стороны. Все равно - конец один, и чем дольше его оттягивать, тем будет тяжелее.
- Я понимаю, что она поступает так во вред себе, но, надеюсь, и сама сделала бы то же.
- А я так не поступила бы, - весело призналась Флер.
- Я не верю, что человек знает, как он поступит, пока дело не дошло до самого главного.
- Вся соль в том, чтобы до него не дошло.
В голосе Флер зазвенел металл, складка губ стала жесткой. Динни всегда находила, что Флер обаятельна именно своей таинственностью.
- Вы не видели Ферза, - сказала девушка, - а не увидев его, нельзя понять жалость, которую он вызывает.
- Все это сантименты, дорогая, а я бесчувственна.
- Я уверена. Флер, - прошлое есть и у вас, а тот, у кого оно есть, не бывает бесчувственным.
Флер быстро взглянула на нее, прибавила газ и бросила:
- Время включить фары.
Остальную дорогу она болтала об искусстве, литературе и прочих ничего не значащих предметах. Было около восьми, когда она высадила Динни на Оукли-стрит.
Диана была дома. Она уже переоделась к обеду.
- Динни, - сказала она. - Он ушел.
XXV
Простые и зловещие слова!
- Утром, когда вы уехали, он был очень возбужден. Видимо, вообразил, что мы сговорились все от него скрывать.
- Так оно и было, - прошептала Динни.
- Отъезд мадемуазель его еще больше расстроил. Вскоре после этого я услыхала, как хлопнула входная дверь. С тех пор его нет. Что будет, если он не вернется?
- Ох, Диана, я так этого хочу!
- Но куда же он ушел? Зачем? К кому? О господи, как это ужасно!
Динни с отчаянием смотрела на нее и молчала.
- Простите, Динни! Вы, должно быть, устали и голодны. Поедим, не дожидаясь обеда.
Тревожна была их трапеза в "берлоге" Ферза - этой комнате с панелями, отделанной в очаровательных зеленовато-золотистых тонах. Затененный свет мягко ложился на обнаженные плечи и руки двух женщин, на фрукты, цветы, серебро. Разговор касался лишь самых нейтральных тем. Наконец горничная вышла.
- Есть у него ключ? - спросила Динни.
- Да.
- Позвонить дяде Эдриену?
- Чем он поможет? Если Роналд вернется и застанет его здесь, будет еще опаснее.
- Ален Тесбери обещал мне приехать в любой момент, если понадобится,
- Нет, сегодня уж справимся как-нибудь сами, а завтра посмотрим.
Динни кивнула. Ей было страшно, но мысль, что Диана может это заметить, страшила девушку еще больше: она здесь для того, чтобы поддержать Диану своей твердостью и спокойствием.
- Пойдемте наверх. Вы мне споете, - предложила она наконец.
В гостиной Диана поочередно спела "Долину", "Хижину в Юрте", "Косьбу ячменя", "Ветку тимьяна", "Дроморский замок", и прелесть комнаты, песен и певицы сняла с Динни тягостное ощущение кошмара. Она погрузилась в мечтательную дремоту, как вдруг Диана остановилась.
- Дверь хлопнула!
Динни вскочила и встала подле клавикордов:
- Пойте, пойте! Ни слова ему не говорите и не подавайте вида.
Диана снова заиграла и запела ирландскую песню "Долго ль мне плакать, тебе рас певать?" Дверь распахнулась, и в зеркале, стоявшем на другом конце комнаты, Динни увидела Ферза, который стоял и слушал.
- Пойте, - шепнула она.
Долго ль мне плакать, тебе распевать?
Долго ль еще мне по милой страдать?
Ах, почему не могу я забыть
Ту, что не хочет меня полюбить?
Ферз по-прежнему стоял и слушал. Вид у него был такой, словно он до предела разбит усталостью или мертвецки пьян: волосы растрепаны, рот растянут, зубы оскалены. Наконец он шагнул вперед, явно стараясь не шуметь. Прошел в дальний угол к кушетке и опустился на нее. Диана умолкла. Динни, рука которой обвивала ее плечи, почувствовала, как дрожит Диана, стараясь совладать со своим голосом.
- Ты обедал, Роналд?
Ферз не ответил. Он смотрел на противоположную стену со странной и жуткой усмешкой.
- Играйте, - шепнула Динни.
Диана заиграла "Красный сарафан". Она вновь и вновь повторяла эту простую и красивую мелодию, словно гипнотизируя ею безмолвную фигуру мужа. Наконец она остановилась. Наступило трагическое молчание. Нервы Динни не выдержали, и она отрывисто спросила:
- На улице дождь, капитан Ферз?
Ферз провел рукой по брюкам и кивнул.
- Ты бы пошел переоделся, Роналд.
Он уперся локтями в колени и опустил голову на руки.
- Ты, наверно, устал, милый. Не пора ли тебе лечь? Принести тебе есть?
Ферз не шелохнулся. Усмешка сбежала с его губ, глаза закрылись. У него был вид человека, который заснул так же внезапно, как загнанная лошадь валится наземь между оглоблями перегруженной телеги.
- Закройте инструмент, - шепотом бросила Динни. - Идемте ко мне.
Диана бесшумно опустила крышку и встала. Они немного подождали, держась за руки. Ферз не шевелился.
- Он в самом деле заснул? - чуть слышно спросила Динни.
Ферз вскочил:
- Где уж там заснуть! Начинается! Опять начинается! И я этого не вынесу, видит бог, не вынесу!
На мгновение гнев преобразил его. Но тут же он увидел, как они отшатнулись, и упал на кушетку, закрыв лицо руками. Диана шагнула к нему.
Ферз поднял голову. Взгляд у него был дикий.
- Не подходи! - зарычал он. - Оставьте меня в покое! Убирайтесь отсюда!
У дверей Диана обернулась и спросила:
- Роналд, не вызвать ли врача? Он даст тебе снотворное и сразу уйдет.
Ферз опять вскочил:
- Никого мне не надо. Убирайтесь!
Женщины выскочили из гостиной, взбежали наверх, в комнату Динни, и остановились, обнявшись и дрожа.
- Горничные уже легли?
- Они всегда ложатся рано, если только одна из них не уходит в город.
- Диана, я спущусь вниз и позвоню по телефону.
- Нет, Динни, пойду я. А кому звонить?
Весь вопрос заключался в этом. Они зашептались. Диана считала, что нужно звонить прямо ее врачу, Динни предлагала попросить Эдриена или Майкла заехать за ним.
- Тогда, перед катастрофой, он был в таком же состоянии?
- Нет. Тогда он не знал, что впереди. Динни, я чувствую, что он может покончить с собой.
- У него есть оружие?
- Я отдала его служебный револьвер на сохранение Эдриену.
- Бритва?
- Только безопасная. Яда в доме нет.
Динни направилась к двери:
- Я должна пойти позвонить.
- Динни, я не допущу, чтобы вы...
- Меня он не тронет. Это вы в опасности. Заприте дверь, пока я хожу.
И, прежде чем Диана успела остановить ее, Динни выскользнула из комнаты. Свет еще горел. Девушка на мгновение задержалась. Спальня Дианы и комната Ферза - ниже, на одном этаже с гостиной. Придется пройти мимо них - иначе не попасть в холл и маленький кабинет, где находится телефон. Внизу все тихо. Диана отперла дверь и встала на пороге. В любой момент она может проскочить мимо Динни и спуститься. При этой мысли девушка кинулась вперед и побежала по лестнице. Ступеньки заскрипели, она остановилась и сняла туфли. Держа их в руке, на цыпочках прокралась мимо гостиной. Там - ни звука. Динни поспешила в холл, по дороге заметила пальто и шляпу Ферза, брошенные им на стул, вошла в кабинет, закрыла за собой дверь и перевела дух. Затем включила свет, взяла телефонную книгу, отыскала номер Эдриена и уже протянула руку к трубке, как вдруг чьи-то пальцы сдавили ей запястье. Она охнула и повернула голову. Перед ней стоял Ферз. Он рывком заставил ее обернуться и пальцем указал на туфли, которые девушка все еще держала в руке.
