Сливовый календарь любви - Тамэнага Сюнсуй
С чем сравнить эту радость, которая словно уносит в небеса! O-Соно и О-Ёси чувствуют себя как в сладком сне, когда от счастья текут слезы. Так проходит некоторое время.
О-Соно. Госпожа инокиня, это такое неожиданное и лестное предложение… Я теперь не знаю даже, с чего начать… Мы недостойны вашей доброты!
О-Ёси. Ваши слова полны доброты и милосердия к моей скромной персоне, но для госпожи Ёнэхати, которая пользуется покровительством То-сана, это будет неожиданность, это разобьет ее надежды на будущее. Даже если бы я не знала, что она моя сестра, я знаю, как беззащитно сердце женщины, и не смогу не думать об этом впредь…
Тобэй. Тебе не стоит этим смущаться.
О-Ёси. Это голос господина Тобэя!
Монахиня. Ах, это Тобэй пришел?
Тобэй проходит в комнату и усаживается перед матерью.
Тобэй. Моя старая матушка, как обычно, из-за меня в хлопотах. Но теперь я переменюсь – я уже твердо решил. Милость, которой матушка меня удостоила, соединив с О-Ёси, – это благодеяние человека, лишенного глупых предрассудков. О-Ёси, благодари же ее хорошенько! И спасибо доброте госпожи O-Соно! Для меня же настало время произнести те слова, которые всем вам принесут успокоение. Что касается Ёнэхати, то вначале я помог ей обрести свободу по просьбе Коноито. Ну а потом Хонда Дзиро Тикацунэ, главный советник княжеского дома Хатакэяма, с которым мы давно ведем дела, попросил меня… Я нарочно осаждал Ёнэхати – хотел проверить, что лежит на дне ее души. Верность ее была непоколебима, едва ли найдется другая женщина ее лет… Я, Тобэй, готов посредничать, дабы она была введена в дом господина Тандзиро как супруга. Тому есть веские причины, и если я теперь стану о них говорить, то не все будет понятно. Но как бы то ни было, я уже здесь давно и проголодался. Да и матушка как раз в это время обедает… (Заглядывает в соседнюю комнату.) О-Тё, ты здесь? Иди-ка сюда!
Он начинает сомневаться, в доме ли О-Тё, а она уже давно стоит под дверью и в тревоге ловит каждое слово. Заявление Тобэя, что он женит Тандзиро на Ёнэхати, приводит ее в полную растерянность. Она направляется в гостиную, сама не сознавая того, что от слез не может вымолвить ни слова.
К ней в это время как раз заглядывает О-Ёси.
O-Ёси. Я уж думала, что тебя здесь нет. Тебя зовет господин Тобэй!
О-Тё поднимается и идет – все ее мысли по-детски сосредоточены на одном, и от печальных дум влажен рукав. В сердце ее проносятся, сменяя друг друга, то горе, то радость… Чем же все закончится? Это вы узнаете в главе двадцать четвертой, в заключительной ее части. А теперь мы обратимся к судьбе Коноито. Просим читателя время от времени возвращаться к началу повествования.
Свиток двенадцатый
Глава двадцать третья
(начало)
Словно кото с оборванной струной –
Заплелись в клубок струны души,
Мыслей черных не разгонишь ничем,
Если грусть и тоска – от любви.
Коноито погружена в печаль. На пороге ее комнаты появляется девочка Сигэри.
Сигэри. Ойран, ванна готова!
Коноито. Да, иду. Итохана, прошу тебя, последи пока…
Итохана. Конечно. Не беспокойтесь! Госпожа О-Суги пошла сейчас в лавку к храмовым воротам, она еще не скоро вернется. А вы быстро примите ванну и хоть немного отдохните. Я им скажу что-нибудь: мол, у вас голова болит… К несчастью, вчера вечером гости шли один за другим. Разве это не утомляет?
Говорит она это вот почему. Ханбэй, с которым Коноито обменялась любовной клятвой, изгнан из верхних покоев «Каракотоя» за неуплату счетов. И даже их с Коноито встречи на улицах квартала были замечены и пресечены. Поскольку все препятствовало их желаниям, вчера Коноито тайком провела Ханбэя в свою комнату, и сейчас он там прячется.
Коноито. Ты только представь! (Взглядом указывает на стенной шкаф и после этого с тяжелым сердцем уходит в купальню.)
Итохана открывает шкаф.
Итохана. Хан-сан! Ну и теснота же здесь!
Ханбэй. Мне страшна не столько теснота, сколько… Но тут я полагаюсь на ваши заботы и, сложив ладони, молю…
Но посреди этой тайной беседы за спиной Итоханы неожиданно появляется управительница О-Суги.
О-Суги. Итохана!
Итохана. A-а… Да-да…
О-Суги. Нечего тут долго разговаривать. Немедленно иди в мою комнату.
Итохана. Какое-то дело? Я немного задумалась и даже испугалась, когда вы меня окликнули.
О-Суги. У кого на ноге рана, тот каждой колючки боится, а у кого нечиста совесть… Не важно, что за дело, выходи!
Итохана. Да, иду.
Уходя, плотно закрывает шкаф. Сердце ее неспокойно. Впереди шествует домоправительница, за ней – Итохана, а навстречу по коридору к гостиной Коноито спешат здешние «юноши», прислуга, ночные сторожа. Вся эта толпа врывается в комнату, и они выволакивают Ханбэя из шкафа, где он прячется.
Толпа. В комнате Коноито – вор! Эй, проверьте и другие гостиные!
Молодые парни. Проучим его? Тащите этого воришку вниз! Прежде чем с ним разберется хозяин, мы ему устроим: повыдергаем руки-ноги! Уж не думает ли он, что все вокруг ослепли?
Его жестоко топчут и пинают, наносят свирепые удары кулаками, а Ханбэй не может ни увернуться, ни защититься – слишком уж много противников, они держат и руки его, и ноги, так что он не в силах даже пошевелиться. Кое-как ему удается схватить одного за руку.
Ханбэй. Послушай, Кискэ! Умоляю тебя, не нужно предавать это огласке! Не ради меня, нет. Ведь жаль Коноито. Если узнает хозяин…
Кискэ. Нет, не серди меня. Что за чепуха! Если у ойран в гостиной вор, значит она с ним заодно. Кого же тут жалеть? Заведению она дорого обошлась – и ее отдать такому горе-любовнику? Известно, что ваш брат – слабак: меня тошнит, как ты трясешься… Поддайте ему, поддайте сильней! Чтобы весь его позор был на физиономии! Чтобы впредь он в квартал – ни ногой! Тащите его по лестнице вниз!
Все дружно волокут его со второго этажа вниз, в такое место, которое было бы на виду у хозяина. Продолжая выкрикивать ругательства, они безжалостно его избивают. Коноито в ванной слышит это и от негодования вся сотрясается, словно ее вдруг пронзили насквозь. Наконец, уняв сердцебиение, она собирается выйти из ванной, но гейша Хидэдзи ее останавливает и шепчет ей что-то на ухо.
Xидэдзи.
