Укридж. Любовь на фоне кур - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
Мое мимолетное раздражение бесследно исчезло, ибо мне внезапно пришло в голову, что при правильном взгляде на вещи упорный отказ этих людей поверить, будто я могу быть одним из них, на самом деле весьма и весьма для меня лестен. Они, чувствовал я, видимо, заняли позицию некоего владельца ночного клуба, на которого подала в суд за очернение репутации некая же юная барышня, которую он отказался впустить в клуб на том основании, что общение между ней и его членами нежелательно. Он указал, что это был комплимент ей.
– Нет, благодарение небесам! – сказал я.
– Так на каком же осно…
– Билет представителя прессы, – объяснил я.
– Билет представителя прессы? Какой газеты?
– «Светской хроники».
В этом молодом человеке не было и следа духа Джулии Укридж – той неукротимой гордости, которая помогла бы ему сохранить высокомерие и внешнее равнодушие. Нет, он засиял, как восходящее солнце. Он ухватил меня за плечо и помял его. Он запрыгал вокруг меня, подобно ягненку на весеннем пастбище.
– Мой дорогой! – воскликнул он и стиснул мое плечо еще крепче, чтобы не дать мне ускользнуть от него. – Мой дорогой, право, я должен извиниться. Я бы не задал вам этого вопроса, но тут присутствуют люди, которые не были приглашены. Всего секунду тому назад я столкнулся с человеком, который сказал, что купил билет. Какая-то нелепая ошибка. Билеты на бал не продавались. Я хотел расспросить его поподробнее, но он скрылся в толпе, и больше я его не видел. Это частный бал только для членов клуба. Пойдемте, мой дорогой, я сообщу вам некоторые подробности, которые, возможно, пригодятся для вашей статьи.
Он решительно увел меня в комнатку за залом, закрыл дверь, чтобы воспрепятствовать бегству, и по тому же принципу, по какому намазывают сливочным маслом лапы кошки, чтобы побудить ее не покидать нового дома, поспешил предложить виски и сигареты.
– Прошу вас, прошу вас, садитесь.
Я сел.
– Сначала о нашем клубе. Клуб Пера и Чернил является единственной эксклюзивной организацией такого рода в Лондоне. Мы гордимся этим фактом. Для литературного общества мы то же, что Брукс и Карлтон для светского. Члены выбираются исключительно по приглашению. И выборы, по сути дела, нечто вроде посвящения в рыцарский сан. У нас ровно сто членов, и мы принимаем только тех литераторов, кто, по нашему мнению, обладает прозорливостью.
– И большим широким гибким кругозором?
– Прошу прощения?
– Это я так, к слову.
– Имена большинства присутствующих здесь сегодня должны быть вам хорошо знакомы.
– Я знаком с мисс Укридж, председательницей.
По лицу полноватого молодого человека скользнула легкая, почти незаметная тень. Он снял пенсне и с некоторым неодобрением протер стекла. В голосе у него появилась нотка неудовольствия.
– А, да, – сказал он. – Джулия Укридж. Милая женщина, но, между нами, строго между нами, в административных делах от нее мало толку.
– Не может быть!
– Да-да. Сказать по секрету, всю работу за нее делаю я. Кстати, я – Чарльтон Праут. Возможно, это имя вам знакомо?
Он посмотрел на меня с жадным ожиданием, и я почувствовал, что в отношении него необходимо принять какие-то меры. Слишком уж он был гладеньким и не имел никакого права на такую прическу.
– Ну конечно же! – сказал я. – Я читал все ваши книги.
– Неужели?
– «Вопль в ночи», «Кто убил Джаспера Блоссома?» – ну, словом, все.
Он смерил меня суровым взглядом.
– Видимо, вы путаете меня с каким-то другим… э… писателем, – сказал он. – Я работаю в несколько ином жанре. Критики обычно определяют его как «Пастели в прозе». Наибольший успех, насколько мне дано судить, имели «Серые мирты». Данстейбл издал их в прошлом году. Им был оказан исключительно хороший прием. – Он помолчал. – Если вы думаете, что она будет интересна вашим читателям, – продолжал он, со скромной небрежностью подняв ладонь, – я пришлю вам фотографию. Возможно, ваш редактор сочтет уместным напечатать ее.
– Сочтет, а как же!
– Почему-то фотографии словно бы украшают статьи такого рода.
– Вот именно, – ответил я душевно, – не иначе, кроме как.
– И вы не забудете про «Серые мирты». Ну, если вы докурили свою сигарету, то мы могли бы вернуться в зал. Они там, знаете ли, полагаются на меня, чтобы все было в ажуре.
Едва он открыл дверь, как на нас обрушилась громкая музыка. И даже в эту первую секунду меня охватило странное ощущение, что звучит она по-иному. Дребезжание исчезло. И когда мы вышли из-за пальмы в кадке, я понял причину.
Зал заполнился с лихвой. Там, где пары рыскали одинокими разведчиками, теперь они двигались батальонами. Шум, смех. Возможно, эти люди, как предупредил мой спутник, и полагались на него, чтобы все было в ажуре, но, очевидно, они прекрасно обошлись без него. Я остановился, с изумлением созерцая веселую орду. Что-то тут противоречило цифрам, которые он называл.
– Мне казалось, вы сказали, что Клуб Пера и Чернил насчитывает только сто членов.
Секретарь нащупывал свое пенсне. У него была почти укриджская манера терять пенсне в эмоциональные минуты.
– Так… так и есть, – промямлил он.
– Ну, читая слева направо, я бы сказал, что их тут почти семьсот.
– Ничего не понимаю.
– Может быть, они устроили новые выборы и приняли малую толику писателей, лишенных прозорливости, – предположил я.
Я увидел, что на нас надвигается ощетиненная мисс Укридж.
– Мистер Праут!
Талантливый молодой создатель «Серых миртов» судорожно подпрыгнул:
– Да, мисс Укридж?
– Что это за люди?
– Я… я не знаю, – сказал талантливый молодой человек.
– Вы не знаете! Но знать – ваша обязанность! Вы – секретарь клуба. Рекомендую вам как можно быстрее выяснить, кто они такие и что, по их мнению, они делают здесь.
Подстегнутый таким напоминанием, секретарь клуба обрел вид человека, обломившего последнюю соломинку, уши у него стали пунцово-розовыми, но он мужественно приступил к исполнению своей обязанности. Мимо проходил безмятежного вида мужчина с пшеничными усами, в галстуке, купленном вместе с готовым узлом, и секретарь прыгнул на него, как дородный леопард:
– Извините меня, сэр.
– А?
– Не будете ли вы столь любезны… не могли бы вы… извините мой вопрос…
– Что вы тут делаете? – резко осведомилась мисс Укридж, отметая все эти вокруг да около. – Каким образом вы оказались на нашем балу?
Усатый как будто удивился.
– Кто, я? – сказал он. – Приехал с ними всеми.
– Как это с ними всеми?
– Так с членами Клуба Общения и Пикников Универмагов Уорнера.
– Но это же бал Клуба Пера и Чернил, – проблеял мистер Праут.
– Какая-то ошибка, – твердо сказал усатый. – Ляп, как говорится. А! – добавил
