Девушка с корабля [litres] - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
В прежние дни, когда мистер Беннетт составлял себе состояние, он нередко подстраивал своим конкурентам на Бирже такие штуки, на которые не отважились бы даже грабители с большой дороги, и, когда теперь в душу его закрались угрызения, казалось бы, он должен был прежде всего вспомнить об этих поступках. Но мысли его остановились на самом недалеком прошлом. Он повздорил со своим другом Генри Мортимером. Он расторг помолвку своей дочери с достойным молодым человеком. Он наговорил много неприятных слов своему верному слуге. Чем более мистер Беннетт размышлял над своим поведением, тем глубже острая сталь проникала ему в сердце.
К счастью, он не совершил ничего непоправимого. Все это можно было загладить. Он мог пойти на уступки, извиниться. Предрассветные часы ночи, пожалуй, не совсем подходящее время для того, чтобы приносить извинения, но мистер Беннетт слишком страдал и не мог принимать в расчет такие тонкости. «Делай немедленно» – было его всегдашним лозунгом, и поэтому он прежде всего позвонил Уэбстеру.
Те самые писатели, которые завизжали бы от радости, получив возможность описать чувства, объявшие мистера Беннетта, возликовали бы не меньше, если бы судьба дала им право описать ход мыслей слуги, когда звонок разбудил его в самом начале четвертого часа утра. Но что бы там ни было, а, входя в комнату своего хозяина, Уэбстер казался, как всегда, спокойным и бесстрастным.
– Доброе утро, сэр, – поздоровался он. – Вам придется подождать несколько минут, пока я приготовлю горячую воду для бритья. Я не был предупрежден, что вы намерены встать так рано.
– Уэбстер, – простонал мистер Беннетт, – я умираю.
– В самом деле, сэр?
– Умираю, – повторил Беннетт.
– Прекрасно, сэр. Какой костюм прикажете приготовить для вас?
У мистера Беннетта появилось такое ощущение, будто задуманная им сцена несколько не удалась.
– Уэбстер, – проговорил он, – сегодня утром у нас произошло с вами недоразумение. Извините меня.
– Не будем говорить об этом, сэр.
– Во всем виноват я. Вы были преданным слугою, Уэбстер. Вы были всегда со мной в дни счастья и в дни неудач, – продолжал мистер Беннетт, убедивший себя к этому времени, будто Уэбстер служит у него в течение многих лет, а не поступил каких-нибудь две-три недели назад.
– Я делал, что мог, сэр.
– Я намерен вознаградить вас, Уэбстер.
– Очень вам благодарен, сэр.
– Возьмите мои брюки.
Уэбстер поднял кверху ладонь.
– Что вы, сэр! Чрезвычайно вам признателен, но я, право, не знаю. Вам они могут понадобиться самому, сэр, и смею вас уверить, у меня довольно обширный гардероб.
– Возьмите мои брюки, – повторил мистер Беннетт, – и опустите руку в правый карман. Там должны быть деньги.
– Очень вам признателен, сэр, ответил Уэбстер, только теперь начавший понимать, в чем дело. Он вынул деньги и пересчитал их. – Здесь в общем шестнадцать фунтов, одиннадцать шиллингов и три пенса, сэр.
– Возьмите их себе.
– Чрезвычайно благодарен вам, сэр. Будут какие-нибудь дальнейшие распоряжения, сэр?
– Пожалуй, нет, проговорил мистер Беннетт, чувствуя некоторую неудовлетворенность. В этом объяснении не хватало искренности, теплоты, которых так жаждала его измученная душа.
– Спокойной ночи, сэр.
– Постойте! Где находится спальня мистера Мортимера?
– Мистера Мортимера старшего, сэр? На другом конце коридора, налево, как раз против парадной лестницы Спокойной ночи, сэр. Чрезвычайно признателен вам. Я принесу вам горячую воду для бритья, как только вы позвоните.
Мистер Беннетт, оставшись один, некоторое время сидел погруженный в размышления, затем поднялся с кровати, накинул на себя халат и, взяв свечу, двинулся по коридору.
Настроенный уже не столь мягко, мистер Беннетт, открыв дверь в комнату мистера Мортимера, прежде всего с горечью подумал, что друг и тут надул его, захватив себе самую лучшую комнату. Мягкий ковер заглушал шаги мистера Беннетта, приближавшегося к широкой и роскошной кровати. Свет свечи упал на затылок лысой головы. Мистер Мортимер спал, зарывшись лицом в подушки. Разумеется, это было анти гигиенично, но такая уже у него была привычка. И из-под той части подушки, где было зарыто его лицо, раздавались какие-то странные звуки, напоминавшие отдаленный грохот подземки.
– Мортимер, произнес Беннетт.
Электрический поезд остановился у станции, чтобы захватить пассажиров, и загрохотал дальше.
– Генри, – произнес снова Беннетт и слегка хлопнул своего друга по голому затылку.
– Поставьте за дверью, – промычал мистер Мортимер, слегка вздрогнув и освободив уголок рта.
Мистер Беннетт начал забывать свои угрызения совести. Он чувствовал себя в положении человека, пытающегося рассказать интересный анекдот, который никто не хочет выслушать. Он снова ткнул своего друга, на этот раз уже гораздо сильнее. Мистер Мортимер издал звук наподобие граммофона, когда из него выскакивает иголка, беспокойно заворочался, затем сел на постели и тупо уставился на свечу.
– Кролики! кролики! кролики! – залепетал мистер Мортимер и откинулся назад. Но лишь только голова его коснулась подушки, как он снова захрапел.
– Какие кролики? – недовольно переспросил мистер Беннетт.
Этот не совсем безосновательный вопрос остался без ответа. Мистер Мортимер уже входил в туннель.
– Слишком много розового, – пробормотал он, погружаясь в подушку.
Какие шаги предпринял бы мистер Беннетт после этого, трудно сказать. Возможно, что он отказался бы от своего плана и ушел бы из комнаты, но в то время, когда он склонился над своим храпевшим другом, капля горячего стеарина отделилась от свечи и упала мистеру Мортимеру в ухо. Тот мгновенно проснулся.
– Что? Что такое? Что? – вскричал он, привскакивая. – Кто здесь?
– Это я – Руфус, – ответил мистер Беннетт. – Генри, я умираю.
– Удираешь?
– Не удираю, а умираю.
Мистер Мортимер зевнул, превратив рот в огромную пещеру. Сонный туман уже снова окутывал его.
– Восемь кроликов сидят на лужайке, – проворчал он, – но слишком много розового, слишком…
И, как будто, считая, что он внес свою лепту в беседу и что больше от него ничего не требуется, мистер Мортимер снова повалился на подушку.
Сильное раздражение охватило мистера Беннетта. Оп собирался уже было снова прибегнуть к помощи горячего стеарина, как вдруг острая боль в языке напомнила ему о его критическом положении. Умирающий человек не имеет права тратить предсмертные часы на то, чтобы заливать людям уши горячим стеарином. Кроме того, было уже довольно поздно, а с мистером Мортимером можно примириться завтра, Нужно было еще отыскать комнату Брима и возвестить ему приятную новость, что он восстановлен в правах жениха.
Поэтому, тихо закрыв дверь, мистер Беннетт стал подниматься в
