Великий Гэтсби. Ночь нежна - Фрэнсис Скотт Фицджеральд
В большой комнате стояла нестерпимая духота, и, хотя было уже четыре часа дня, в распахнутое окно веяло лишь ароматами накаленной листвы из парка. Дейзи подошла к зеркалу и стала поправлять прическу, стоя спиной к нам.
– Шикарный апартамент, – уважительно прошептала Джордан, и все рассмеялись.
– Откройте другое окно, – скомандовала Дейзи, не оборачиваясь.
– Тут больше нет окон.
– Ну, тогда надо заказать по телефону топор…
– Надо постараться забыть о жаре, – нетерпеливо прервал ее Том. – Когда ты все время ноешь, становится в десять раз жарче.
Он развернул полотенце и поставил на стол бутылку виски.
– Может, оставите ее в покое, старина? – заметил Гэтсби. – Это ведь вам захотелось ехать в город.
В воздухе повисло неловкое молчание. Телефонный справочник сорвался с крючка и рухнул на пол. Джордан прошептала: «Прошу прощения», но на сей раз никто не рассмеялся.
– Я подниму, – предложил я.
– Не стоит. – Гэтсби с интересом посмотрел на лопнувший шнурок, хмыкнул и швырнул справочник в кресло.
– Это ведь ваше любимое словечко, да? – резко спросил Том.
– Какое именно?
– Да вот это ваше «старина». Где вы только набрались подобных словечек?
– Вот что, Том, – сказала Дейзи, отворачиваясь от зеркала, – если ты собираешься переходить на личности, я не останусь здесь ни минуты. Позвони-ка и закажи лед для джулепа.
Не успел Том снять трубку, как стоячий зной прорезали звуки музыки, и мы услышали торжественные аккорды «Свадебного марша» Мендельсона, доносившиеся из танцевального зала под нами.
– Подумать только – кто-то женится в такую жару! – жалобно вскрикнула Джордан.
– Ну и что… Я выходила замуж в середине июня, – вспомнила Дейзи. – Луисвилл в июне. Кто-то хлопнулся в обморок. А кто, Том?
– Билокси, – бросил тот.
– Точно, Билокси! Чурбан Билокси, он еще коробки делал – верно-верно, – а родом он из Билокси, штат Миссисипи.
– Его еще отнесли к нам, – подхватила Джордан, – поскольку мы жили через два дома от церкви. Он прожил у нас три недели, пока папа не велел ему убираться. Он уехал, а назавтра папа умер. – Немного подумав, она добавила, чтобы ее не упрекнули в непочтительности: – Ну, это никак не связано.
– Я в свое время знал некого Билли Билокси из Мемфиса, – заметил я.
– Это его двоюродный брат. Пока он жил у нас, я разузнала все про его семейство. Он подарил мне алюминиевую клюшку для гольфа, которой я пользуюсь и теперь.
Музыка внизу стихла, началась брачная церемония, после чего раздались радостные возгласы и крики «Да-а-а!». Затем грянул джаз, и начались танцы.
– Годы уже не те, – грустно констатировала Дейзи. – Будь мы помоложе, вскочили бы и пустились в пляс.
– Помни о Билокси, – предостерегла ее Джордан. – Откуда вы его знаете, Том?
– Билокси? – Том сосредоточенно размышлял. – Да не знаю я его. Это кто-то из приятелей Дейзи.
– Вовсе нет! – возмутилась та. – Я его до нашей свадьбы никогда не видела. Он приехал в одном из твоих вагонов, Том.
– Ну, мне он сказал, что вы знакомы. И добавил, что вырос в Луисвилле. Его в последнюю минуту притащил Эйса Берд и спросил, не найдется ли у нас для него местечка.
Джордан улыбнулась.
– Он, наверное, решил прокатиться домой за чужой счет. Мне он говорил, что был старостой вашего курса в Йеле.
Мы с Томом недоуменно переглянулись.
– Билокси?
– Во-первых, у нас не было никакого старосты…
Гэтсби отбивал ногой отрывистый, беспокойный ритм. Том вдруг впился в него взглядом.
– Кстати, мистер Гэтсби, как я понимаю, вы окончили Оксфорд.
– Не совсем так.
– Ах да. Я хотел сказать, что вы учились там.
– Да, учился.
Пауза. Затем Том произнес недоверчиво-издевательским тоном:
– Вы, очевидно, учились там примерно тогда же, когда Билокси учился в Йеле.
И снова пауза. В дверь постучали, вошел официант с толченой мятой и льдом, но томительного молчания не нарушили ни его «Спасибо», ни звук осторожно закрываемой двери. Наконец-то должна была проясниться одна из важнейших деталей биографии Гэтсби.
– Я же сказал, что учился там, – произнес Гэтсби.
– Это я слышал, однако хотелось бы знать – когда.
– В тысяча девятьсот девятнадцатом году. Я провел там всего пять месяцев, так что не вполне могу называть себя питомцем Оксфорда.
Том обвел глазами комнату, дабы убедиться, что мы разделяем его подозрения и недоверие. Но все мы смотрели на Гэтсби.
– После Перемирия 11 ноября такую возможность предоставили некоторым особо отличившимся офицерам, – продолжал он. – Мы могли выбрать любой из университетов Англии или Франции.
Мне захотелось встать и дружески хлопнуть его по плечу. Меня вновь охватило полное доверие к нему, что случалось уже не раз.
Дейзи встала, чуть заметно улыбнулась и подошла к столу.
– Открой виски, Том, – велела она, – а я сделаю тебе мятный джулеп. Тогда ты не станешь казаться себе таким идиотом… Смотри, какая мята!
– Минутку! – выпалил Том. – Я хочу задать мистеру Гэтсби еще один вопрос.
– Прошу вас, – учтиво отозвался Гэтсби.
– По какому праву вы пытаетесь учинить скандал в моем доме?
Они наконец вышли на открытое ристалище, и Гэтсби был доволен подобным поворотом.
– Он не учиняет никакого скандала. – Взгляд Дейзи в отчаянии метался между ними. – Это ты скандалишь. Пожалуйста, хоть как-то возьми себя в руки.
– Взять себя в руки! – взвился Том. – Сдается мне, что это последний писк моды: преспокойно сидеть и наблюдать, как мистер Никто из Ниоткуда крутит роман с твоей женой! Ну, если так, то эти веяния не по мне… Сегодня глумятся над семьей и семейными ценностями, а завтра выкинут за борт все моральные устои и разрешат браки между белыми и черными.
Распаленный своей страстной тирадой, он ощущал себя последним защитником бастионов цивилизации.
– Но мы же здесь все белые, – пробормотала Джордан.
– Я знаю, что не могу похвастаться популярностью. Я не закатываю шикарных вечеринок. Наверное, в нынешние времена нужно превратить свой дом в свинарник, чтобы обзавестись друзьями.
Несмотря на всю свою злость – а злились мы все, – меня так и подмывало расхохотаться всякий раз, когда Том открывал рот. Превращение распутника в резонера было окончательным и бесповоротным.
– Теперь позвольте кое-что сказать вам, старина… – начал Гэтсби, но Дейзи тотчас поняла его намерения.
– Пожалуйста, не надо! – робко вмешалась она. – Вот что, поедемте-ка домой. Поехали все домой, а?
– А что, неплохая мысль. – Я поднялся. – Поехали, Том. Пить уже всем расхотелось.
– Желаю знать, что мне соизволит сказать мистер Гэтсби.
– Ваша жена не любит вас, – заявил Гэтсби. – И никогда не любила. Она любит меня.
– Вы с ума сошли! – машинально выпалил Том.
