Аэропорт. На грани катастрофы (сборник) - Джон Кэсл
Он где-то прочел о проблеме, вставшей перед населением этого городка, и попросил знакомых порекомендовать его кому-нибудь из домовладельцев как единственного юриста, способного им помочь. В результате комитет домовладельцев обратился к нему, и то обстоятельство, что они нашли его, а не он их, дало ему психологическое преимущество, на которое он и рассчитывал. Готовясь к встрече с медоувудцами, он полистал законы и последние решения судов, связанные с проблемой шума и нарушения спокойствия – а надо сказать, что этот вопрос был для него абсолютно новым, – и когда представители комитета прибыли к нему, он уже говорил с ними уверенно, как человек, посвятивший этой проблеме всю жизнь.
Через некоторое время он предложил им план действий, что и привело к данному собранию и его появлению на нем.
Слава Богу, кажется, Занетта завершает свое многословное вступление. Оставаясь до конца банальным, он изрек:
– Итак, я имею честь и удовольствие представить вам…
Не успел Занетта произнести его имя, как Эллиот Фримантл вскочил на ноги. И начал говорить еще до того, как тот опустил свой зад на стул. По своему обыкновению, адвокат обошелся без вступления.
– Если вы ждете от меня сочувствия, можете сразу уходить, потому что его не будет. Вы не услышите от меня ни слова сочувствия ни сегодня, ни при других наших встречах, если таковые состоятся. Я не из тех, кто поставляет носовые платки для слез, потому, если они вам нужны, запаситесь ими сами или подарите их друг другу. Мой бизнес – закон. Закон, и только закон.
Он говорил намеренно резко и знал, что шокирует их, но именно этого он и добивался.
Он заметил, что репортеры подняли на него глаза и обратились в слух. Их было трое за столиком возле президиума, отведенным для прессы: двое молодых людей из крупных ежедневных городских газет и пожилая дама из местного еженедельника. Все трое были ему нужны, и он позаботился о том, чтобы узнать их имена и еще до собрания перекинуться с ними несколькими словами. И вот карандаши уже забегали по бумаге. Отлично! Эллиот Фримантл при осуществлении любого из своих проектов неизменно высоко ставил сотрудничество с прессой и по опыту знал, что легче всего достичь расположения газетчиков, дав им материал для живого рассказа. Обычно это ему удавалось. Газетчики ценили это куда больше, чем бесплатную выпивку и еду, и чем живее и колоритнее было дело, тем благоприятнее пресса отзывалась о нем.
Чуть поубавив агрессивности, Фримантл продолжал:
– Если мы решим, что я буду представлять ваши интересы, мне придется задать вам ряд вопросов – о влиянии шума на ваш дом, ваши семьи, ваше физическое и моральное состояние. Но не думайте, что я стану задавать вам эти вопросы, потому что меня волнует ваша участь. Честно говоря, нисколько. Пора вам узнать, что я чрезвычайно эгоистичен. Если я стану задавать вам эти вопросы, то лишь затем, чтобы выяснить, насколько велик с точки зрения закона нанесенный вам ущерб. А я уже сейчас убежден в том, что известный ущерб вам нанесен – быть может, даже значительный, и, следовательно, по закону вы имеете право на компенсацию. Однако каких бы ужасов вы мне ни наговорили, я не лишусь сна: благополучие моих клиентов не интересует меня за пределами моей конторы и суда. Но… – Фримантл сделал тут эффектную паузу и выбросил палец вперед, как бы подчеркивая свои слова: – …но у меня в конторе и в суде вам как моим клиентам я отдам максимум внимания и умения во всем, что касается правовых вопросов. И в этом отношении, если мы, конечно, будем работать вместе, обещаю, что вы будете рады иметь меня на своей стороне, а не на стороне противника.
Теперь Фримантл уже завладел вниманием всего зала. Мужчины и женщины подались вперед на своих стульях, стараясь не пропустить ни одного его слова, хотя ему все же пришлось сделать паузу, пока пролетал самолет. Но были и такие – правда, их оказалось немного, – на чьих лицах появилось выражение враждебности. Фримантл почувствовал, что надо сбавить тон. Он позволил себе улыбнуться – быстрой, мгновенно гаснущей улыбкой – и, снова став серьезным, продолжал:
– Я сообщаю вам об этом для того, чтобы мы лучше понимали друг друга.
Несколько человек закивали и заулыбались.
– Конечно, если вы хотите нанять более симпатичного малого, который выдаст вам вагон сочувствия, но, быть может, не так уж разбирается в законах, – Эллиот Фримантл пожал плечами, – это ваше дело.
Фримантл внимательно следил за аудиторией и увидел, как солидный мужчина в роговых очках наклонился к сидевшей рядом с ним даме и что-то прошептал. По выражению их лиц Фримантл догадался, что мужчина сказал: «Вот это похоже на дело! Именно это мы и хотели услышать».
Эллиот Фримантл, по обыкновению, сумел весьма точно оценить настроение собравшихся и рассчитал, как ему себя вести. Он сразу понял, что эти люди устали от общих фраз и изъявлений сочувствия – благожелательных, но малоэффективных. Его же слова, грубоватые и резкие, действовали как холодный, отрезвляющий душ. Теперь, не давая им передышки, чтобы не рассеивалось внимание, надо перейти к иной тактике. Настало время оперировать фактами, привести этим людям положения закона о борьбе с шумом. Чтобы удержать внимание аудитории – а Эллиот Фримантл хорошо знал правила игры, – надо говорить быстро, так, чтобы слушатели еле успевали осознать сказанное, но в то же время могли, хоть и не без напряжения, следить за логикой речи.
– Внимание! – скомандовал он. – Сейчас я буду говорить о специфике вашей проблемы.
Закон о борьбе с шумом, объявил он, непрерывно изучается судами страны. Меняются старые концепции. Согласно новым судебным постановлениям, чрезмерный шум может рассматриваться как нарушение спокойствия и попрание прав собственности. Более того, суды склонны налагать запреты и штрафы в тех случаях, когда такое нарушение прав, включая чрезмерный шум от самолетов, может быть доказано.
Эллиот Фримантл помолчал, пока не стих возникший над головой грохот, и поднял руку:
– Я думаю, вам не составит труда доказать это здесь.
Карандаши всех трех репортеров за столиком прессы забегали по бумаге.
В Верховном суде США, продолжал Фримантл, уже был такой прецедент. В деле «США против Каузби» суд постановил, что фермер из Гринсборо, штат Северная Каролина, имеет право на компенсацию, поскольку военные самолеты низко пролетают над его домом и «вторгаются» в пределы его собственности. Сообщая о решении по «делу Каузби», судья Уильям О’Дуглас заявил: «…если мы хотим, чтобы землевладелец не только пользовался своей землей, но и получал от
