Неизвестен Автор - Рассказы о любви разных авторов
- Могли бы и больше уторгувать, - проворчала она, пряча деньги. Когда батько доски на забор привезет?
- Не знаю. Ничего не сказал.
- Так напомни ему. Тепер вот что... - Дунька помолчала. - За Лизкою хата осталась. Понимаешь меня?
- Ой, бабо, - Федька снова вытер лицо. Рукава рубашки давно уже были мокрыми, - вы бы видели, сколько приехало к ней. И с Фастова, и с Киева, и все село было. Как на демонстрацию в Фастове когда-то. Даже больше. Лизку на цвынтар везут, вся улица полная. Мимо какой хаты провозят - все выходят, прощаются.
- Чего б это? - удивилась Дунька. - Она ж одна. Никого не осталось.
- А кто их знает. Только я еще такого у нас не видел.
- Ну, то их дело. А ты скажи батьку, что б сделал нам Лизкину хату с огородом.
- Я слышал, она ту хату Витьке завещала.
- Какому? Катькиному сыну? А кто он такой? Он в Киеве живет? Вот и пусть себе живет.
- Не знаю, бабо, - засомневался Федька, - как то оно выйдет.
- Тебе и знать нечего. Скажешь батьку и край.
На улице нетерпеливо засигналила машина.
- Так я побежал, - спешно засобирался Федька, - хлопцы ждут.
- Про доски для забора не забудь, - напомнила Дрючиха, но было видно, что думает она о другом.
"Вот клятая баба", - Федька осторожно обошел следившего за ним злыми глазами Рудого, хлопнул калиткой и стал втискиваться в машину. Внук ушел, а Дунька Дрючиха так и осталась сидеть у окна. Неожиданно она вспомнила ярко и отчетливо, так, словно было это не без малого семьдесят лет назад, а недавно, может на прошлой неделе, как сидела она в этой хате у этого же окна, когда жили тут еще Лизка с Шуркой. Сестры ждали отца из Киева. Дуньке тогда было лет десять. Наверное, меньше, не больше восьми, значит и Лизке было восемь, а Шурке - шесть. Дядько Григорий приехал уже под вечер, когда дневная жара начала спадать.
- А ну, девки, что я привез, смотрите! Они выбежали во двор и увидели прислоненный к стене хлева велосипед. Рама была обернута желтоватой вощеной бумагой, но руль горел огнем, сверкал на солнце, приковывая к себе взгляд. - А? Машина! - гордо ходил около него дядько Григорий. - Кто первый кататься? - Он накачал колеса и вывел велосипед на улицу, - Вы успеете еще, - сказал дочерям, - садись, Дунька.
Дунька с опаской села на багажник, обхватив дядька Григория руками. Она чувствовала запах его пота, паровозного дыма, который считала запахом города. Было страшно и радостно. Дунька визжала, велосипед гремел по неровной сельской дороге, шуршали шины...
- Господи, прости меня грешную, - выдохнула Дунька и перекрестилась на образа.
Она вышла на двор и под непрекращающимся дождем подошла к забору, отделявшему ее огород от огорода Лизы. Около старой хаты суетились незнакомые люди.
- Набежали, - зло сощурилась старуха. - Ничего. Эту халупу мы сломаем. Дом поставим. Детям будет.
Она постояла еще минуту и незамеченная никем, медленно пошла в дом. Закрывая ей дорогу, низко свисали мокрые ветви слив и грецких орехов. Над ними тянулись утомленные своей тяжестью, истекающие водой, облака. Казалось, они навсегда повисли над старым лесом, уходящим на север, над речкой, что отделяет лес от села и над самим селом, его огородами, безлюдными улицами, небольшими домами, под крышами которых укрылись от дождя люди.
Овчинников Олег
Мир без любви
Жизнь, подчиненная строгой целесообразности - что может быть естественнее, логичнее? Когда каждый твой поступок является логическим следствием предыдущих. Когда детерминированная система правил, зафиксированная в мозге, позволяет тебе однозначно, а главное - правильно осуществить выбор в любой ситуации, которая только может возникнуть. Когда тебе с момента рождения известен "алгоритм" всей твоей жизни и ее конечная цель. Когда ты просто не можешь совершить необдуманного поступка, а вероятность совершения ошибочного действия стремиться к нулю. Причем снизу.
Что может быть логичнее?
А чувства... Разве мало нам тех семи чувств, которые дает нам природа? Неужели нам не хватает зрения, слуха, вкуса, обоняния, осязания, эманирования и астризма? Зачем придумывать что-то еще? Чувство, не подкрепленное ощущением, не имеет смысла. Это аксиома.
Так думала она. Так жила она. Так жила вся ее цивилизация.
Но однажды она увидела книгу.
Это случилось в Галактическом Музее. Книга являлась одним из экспонатов в большой экспозиции под названием "Земля".
Она уделила книге ровно столько внимания, сколько требовалось. Отсканировала содержание книги и спроецировала его в мозг. Поместила туда же ключ-код для восприятия земного текста.
Когда наступил благоприятный момент, информация, содержащаяся в книге, была осознана. И информация оказалась совершенно нелогичной.
Она вошла в совершенно новое для себя состояние, которое спустя некоторое время будет классифицировано ею как "удивление".
Если то, что говорилось в книге, было правдой... А она не могла предположить, что может быть иначе. В самом деле, зачем кому бы то ни было может понадобиться писать книгу, необъективно отражающую реальность?! Так вот, если книга говорила правду, то жизнь людей, населяющих планету Земля, подчинялась законам, начисто отрицающим логику. В выборе своих действий земляне руководствовались не столько голосом разума, сколько чувствами. Причем множество чувств не было ограниченным. Земляне могли испытывать "радость", "страх", "волнение", "удовольствие", "боль", существовало даже совершенно непонятное чувство - "интуиция".
Но главным чувством, которое было целью, смыслом и причиной жизни на Земле, была "любовь".
Это было настолько необычно, что у нее впервые в жизни возникли сомнения в адекватности восприятия информации. Она вернулась в Музей. Она не стала даже астрацировать книгу, вместо этого она прочла ее, воспользовавшись органами зрения. Крайне неэффективный способ, но она хотела быть уверенной. И она обрела уверенность.
Земля действительно жила чувствами, каким бы нелогичным это ни казалось.
И она захотела испытать все эти чувства. Найти свою "любовь". Сделать это можно было единственным способом.
Она узнала координаты планеты под названием Земля, сфокусировала себя в луч и направила этот луч по касательной к поверхности планеты.
Хотя максимальная вероятность встретить людей достигалась на территории города, она предпочла расфокусироваться посреди широкого поля, невдалеке от городской окраины. У нее не возникало проблемы, в каком виде она должна предстать перед землянами. Форма определялась целью визита. Чтобы найти "любовь" проще всего стать символом "любви". Вся необходимая информация содержалась в книге.
Тело ее стало цветком, а все девятнадцать конечностей - белоснежными лепестками.
Ожидание не было долгим.
Один из представителей земной цивилизации показался из-за невысокого холма и продолжал движение в ее направлении. Судя по тем иллюстрациям, что были в книге, землянин был мужчиной. И это было хорошо: ведь она была женщиной!
"Все-таки я оптимальным образом выбрала место появления!" И это была "радость".
Мужчина подошел уже совсем близко, но, тем не менее, пока не обращал на нее никакого внимания.
"Он не видит меня! Он пройдет мимо и не заметит меня!" И это был "страх".
Но мужчина заметил. Он даже слегка изменил направление движения, чтобы подойти к ней. Он низко наклонился и протянул к ней руку.
"Чего он хочет? Что он собирается сделать со мной?" И это было "волнение".
Мужчина нежно коснулся ее стебелька кончиками пальцев и резко потянул. Она оторвалась от земли и осталась в его руке.
"Он хочет, чтобы я была рядом с ним!" И это было "удовольствие".
Мужчина продолжил свой путь. Внезапно он совершил непонятное действие - пальцами свободной руки резко дернул за один из лепестков. Лепесток оторвался.
Ощущение утраты, потери. И это была "боль".
Но она не стала обращать на нее внимания, ведь мужчина заговорил с ней! Он говорил тихо и невнятно, у нее даже возникли сомнения, к ней ли была обращена его речь? Но кроме нее поблизости никого не было. И в словах его она разобрала что-то о "поцелуях". И это было хорошо, потому что "поцелуй" - это неотъемлемый спутник "любви". Это следовало из книги. Затем он пробормотал что кого-то нужно "прижать к сердцу". И ее сердце наполнилось радостью, ведь и об этом было написано в книге.
"Так что же, это и есть "любовь"?"
Она была уже почти уверена в этом, когда он оторвал последний, девятнадцатый лепесток и произнес единственное слово, разом положившее конец всем ее сомнениям:
- Любит!
"Он любит меня!"
Мужчина поднес цветок с оборванными лепестками к самому лицу и сильно вдохнул воздух.
"Жаль, что у него нет фоторецепторов! Он не может меня эманировать...
Бледный космодесантник, представитель "Комиссии по Космическим Контактам" Редуард Кинг не ощутил никакого запаха.
Он улыбнулся каким-то своим мыслям, повторил еще раз: "Любит!" - и выбросил ставшую ненужной ощипанную ромашку в траву.
