К востоку от Эдема - Джон Эрнст Стейнбек
Кэл пошел к себе, достал из комода подарок и положил его на стол. Он хотел прикрепить к пакету карточку с надписью «Отцу от Кэла». Нет, лучше так: «Адаму Траску от Калеба Траска». Он порвал карточки на мелкие кусочки и спустил их в уборную.
Почему именно сегодня? – думал он. Не лучше ли вручить подарок завтра? Просто пойти к нему, сказать спокойно: «Это тебе» – и уйти. Так проще. «Нет, – сказал он вслух. – Я хочу, чтобы остальные тоже видели». Только так. Но страх теснил Кэлу грудь, у него повлажнели ладони – как у молодого актера перед выходом на сцену. И тут ему вспомнилось то утро, когда отец пришел за ним в полицейский участок. Взаимная близость, тепло и, главное, отцовское доверие – такие вещи не забываются. Отец поверил ему. Он ведь даже сказал: «Я верю в тебя, сын». Да, тогда ему было куда как легче.
Около трех часов Кэл услышал, что вернулся отец, и из гостиной донеслись негромкие голоса. Он пошел вниз, там беседовали отец и Арон.
– Времена переменились, – говорил Адам. – Теперь молодому человеку надо иметь специальность, иначе он ничего не добьется. Поэтому я рад, что ты учишься в колледже.
– Последнее время я как раз об этом думаю, – отвечал Арон. – Засомневался я, честно говоря.
– Нечего тут думать и сомневаться. Ты правильно решил. Возьми, к примеру, меня. Я о многом знаю, но все понемногу, а этого совсем недостаточно, чтобы в наше время зарабатывать на жизнь.
Кэл тоже присел. Адам не обратил на него внимания. Он был целиком занят своими мыслями.
– Это же естественно, когда человек хочет, чтобы его сын добился успеха, – продолжал Адам. – И вообще мне, наверное, виднее.
В комнату заглянул Ли.
– Кухонные весы неправильны, – объявил он. – Блюдо будет готово раньше, чем указано в рецептурной таблице. Боюсь, в индейке нет восемнадцати фунтов.
– Ничего, держи пока на медленном огне, – отозвался Адам и продолжал, обращаясь к Арону: – Сэм Гамильтон это предвидел. Помню, он говорил, что время универсальных умов кончилось. Запас знаний так велик, что ни один человек не в состоянии овладеть ими. Приходит пора, когда каждый ученый будет знать только крошечную область, зато досконально.
– Да, он говорил это, – заметил Ли, стоя в дверях, – но говорил с сожалением. Не нравилось ему это.
– Разве? – сказал Адам.
Ли ступил в комнату. В правой руке он держал большую соусную ложку, подставив под нее левую горсть, чтобы не капало на ковер. Но, войдя в гостиную, он забыл о предосторожности и начал размахивать ложкой, роняя капли жира на пол.
– Вы вот спросили, и я тоже засомневался, – говорил он. – То ли он огорчался из-за этого, то ли я ему свое отношение приписываю.
– Чего ты так разволновался? – сказал Адам. – Словом нельзя обменяться – сразу на свой счет принимаешь.
– Может быть, не наука стала большой, а человек – маленьким? – горячился Ли. – Люди падают на колени перед атомом, а душа у них при этом разве уменьшается до размеров атома? Может быть, узкий специалист – это просто трус, который боится высунуться из своей скорлупы? Он дальше своего участка ничего не видит, а за забором-то – целый мир!
– Мы же о другом говорим, – возразил Адам. – Только о том, как на жизнь заработать.
– На жизнь заработать, деньги заработать, – возбужденно продолжал Ли. – Деньги заработать – легче легкого, если тебе только деньги нужны. Но людям не деньги нужны. Большинству роскошь подавай, преклонение, власть…
– Хорошо, ты что – против учения в колледже возражаешь? Мы же только о колледже говорим.
– Прошу прощения, – сказал Ли. – Вы правы, я в самом деле чересчур разволновался. Нет, я не возражаю против учения в колледже. При условии, что колледж – это то место, где человек обретает связь с миром. Стэнфорд – это то место, Арон?
– Не знаю, – задумчиво откликнулся тот.
На кухне что-то зашипело.
– Боже ты мой! – воскликнул Ли. – Проклятые потроха убежали. – И стремглав кинулся из гостиной.
Адам тепло посмотрел ему вслед:
– До чего замечательный человек. И друг замечательный.
– Хорошо, если бы он до ста лет прожил, – сказал Арон.
– Откуда ты знаешь? – фыркнул Адам. – Может, ему уже сто?
– Как дела на холодильной фабрике, отец? – спросил Кэл.
– Неплохо. Вполне себя окупает да и прибыль кое-какую дает.
– Я кое-что придумал, чтобы она настоящий доход приносила.
– Не будем сегодня о делах, – сразу же возразил Адам. – Отложим на понедельник, ладно?.. А знаете, – продолжал он, – до чего же хорошее у меня сегодня настроение. Давно такого не было. Такое чувство, будто… как бы сказать… будто исполнились все мои желания. Может, просто выспался как следует, и душ подбодрил. А может, оттого, что мы все вместе и в доме покой. – Он улыбнулся Арону: – Мы и не знали, что будем так скучать без тебя.
– Я тоже скучал, – признался Арон. – Первые дни вообще казалось, что умру без вас.
Вошла запыхавшаяся Абра. Щеки у нее порозовели, глаза радостно сияли.
– Видели? – воскликнула она. – На Бычьей горе – снег.
– Я тоже заметил, – сказал Адам. – Говорят, это обещает удачный год. А удача никогда не помешает.
– Я дома едва притронулась к еде, – заявила Абра. – Берегла аппетит.
Ли церемонно извинялся за то, что обед получился не такой, как хотелось бы. Он бранил газовую плиту, которая жарит не так, как дровяная. Ругал новую породу индеек, у которой нет чего-то такого, чем славилась индюшатина в прежние времена, но его дружно перебили, сказав, что
