К востоку от Эдема - Джон Эрнст Стейнбек
3
Кейт сидела за бюро. Она слышала, как шумит на дворе ветер в высоком кустарнике, и в беспокойной, ветреной тьме мерещилась ей повсюду неряшливая, расплывчатая, как медуза, Этель. Ее охватила бессильная досада.
Она пошла в серую камору, закрыла за собой дверь и долго сидела там, чувствуя, как снова заныли пальцы и стучит в висках. Она дотронулась до цилиндрика с капсулой, висящего на цепочке на груди, – он был теплый от тела, – потерла им о щеку, и к ней вернулось самообладание. Кейт сполоснула лицо, попудрилась, покрасила губы и взбила волосы. Потом она вышла в коридор и, как обычно, остановилась перед дверью в гостиную и прислушалась.
В уголке справа от двери две девушки болтали с каким-то мужчиной. Едва Кейт переступила порог, разговор сразу же прекратился.
– Елена, – сказала она, – мне нужно поговорить с тобой, если ты не занята.
Девушка, светлая блондинка с гладким, словно фарфоровым личиком последовала за Кейт в ее комнату.
– Что-нибудь случилось, мисс Кейт? – спросила она боязливо.
– Нет, ничего особенного. Сядь. Скажи, ты на похоронах Негритянки была?
– А разве нельзя?
– Не о том речь. Была?
– Да, мэм, была.
– Расскажи, как это было.
– Что рассказать?
– Все, что запомнила. Как это было.
– Как было? – Елена ужасно волновалась. – Ну страшно, конечно, и… красиво.
– Что значит «страшно» и «красиво»?
– Что значит? Ну… ни цветов, ни молитвы, ничего, а все равно так прилично все, торжественно. Негритянка лежит себе, гроб черный, из черного дерева, а ручки серебряные, огромные, черт, сроду таких не видела. И от всего этого ты вроде… как бы это сказать… нет, словами не опишешь.
– Ладно, уже описала. Что на ней было надето?
– Надето?
– Ну да, надето. Не голая же она лежала, верно?
По лицу Елены было видно, что она изо всех сил старается припомнить, но напрасно.
– Н-не знаю, – выдавила она наконец. – Не помню.
– А на кладбище ходила?
– Нет, мэм. Кроме него, никто не пошел.
– Кроме кого?
– Кроме ее мужа.
Кейт быстро спросила, может, даже слишком быстро:
– У тебя сегодня постоянные есть?
– Нет, мэм, народу мало. Завтра же День благодарения.
– Ах да, я чуть не позабыла, – сказала Кейт. – Ну ступай! – Она проводила Елену глазами и быстро вернулась к бюро. Глаза ее смотрели на длинный счет от водопроводчика, а рука сама потянулась к груди и дотронулась до цепочки. Цепочка на шее успокаивала и придавала силы.
Глава 49
1
Ли и Кэл пытались отговорить Адама от намерения встречать Арона на вокзале. Тот должен был приехать ночным экспрессом «Жаворонок», курсирующим между Сан-Франциско и Лос-Анджелесом.
– Пусть Абра одна на вокзал пойдет, – говорил Кэл. – Он все равно первым делом ее захочет увидеть.
– И я думаю, что остальных он просто не заметит, – вторил ему Ли. – Зачем идти без толку?
– А мне хочется посмотреть, как он из вагона выходить будет, – стоял на своем Адам. – Он, должно быть, сильно переменился. Хочу поглядеть, какой он теперь.
– Да его всего два месяца не было, – сказал Ли. – За это время не очень-то переменишься и старше не станешь.
– И все-таки он переменился. Новое окружение, и вообще.
– Если ты пойдешь, нам тоже придется, – сказал Кэл.
– Ты что, не хочешь поскорее повидаться с братом? – строго спросил Адам.
– Я-то хочу, это он не захочет… то есть со мной с первым.
– Захочет, – сказал Адам. – Ты плохо Арона знаешь.
Ли примирительно поднял ладони кверху:
– Я вижу, мы все идем.
– Вы только представьте, как много нового он узнал! – увлеченно продолжал Адам. – Я не удивлюсь, если он и говорит теперь по-другому. Ты знаешь, Ли, учащиеся на Востоке привыкают изъясняться так, как принято в их учебном заведении. Гарвардского студента, например, сразу отличишь от принстонского. Так по крайней мере утверждают.
– Что ж, послушаем, – сказал Ли. – Интересно, на каком диалекте изъясняются в Стэнфорде? – Он, улыбаясь, подмигнул Кэлу.
Адам не видел в этом решительно ничего смешного.
– Ты поставил ему в комнату фрукты? – спросил он. – Арон обожает фрукты.
– Конечно, поставил, – ответил Ли. – Груши, яблоки и виноград «мускат».
– Да-да, он любит «мускат», я хорошо помню.
Адам так торопился и торопил других, что они пришли на вокзал за полчаса до прибытия поезда. Абра была уже там.
– Обидно, но я завтра не поспею к обеду, – сказала она Ли. – Отец хочет, чтобы я дома была. Попозже приду, как только освобожусь.
– Что-то ты запыхалась, – заметил Ли.
– А вы?
– Я, наверное, тоже. Погляди-ка на пути, может, там уже «зеленый» дали?
Почти для всех нас железнодорожное расписание является предметом гордости и причиной постоянного беспокойства. Когда вдали на светофоре вместо красного света зажегся зеленый, когда из-за поворота полоснул длинный тонкий луч паровозного прожектора и ярко осветил вокзал, мужчины разом посмотрели на часы и удовлетворенно сказали: «Точно приходит».
Точность не только придает нам гордость, но и
