Аэропорт. На грани катастрофы - Артур Хейли
– Командир, как насчет того, чтобы еще разок попытаться его урезонить? Ну, пока хоть еще немного не рассветет и он…
– Решение принято! – отрезал Треливен. – Он там и так весь на нервах. Если сейчас ввяжемся в споры, ему конец.
Бердик пожал плечами и отвернулся, а Треливен, чуть смягчившись, продолжил:
– Гарри, я понимаю, что вы чувствуете, но и его поймите: там столько техники, которую он впервые в жизни увидел. Он будто по лезвию бритвы идет.
– А если он зайдет криво? – вставил Гримселл. – Что планируете?
– Может, и криво, давайте смотреть правде в глаза, – мрачно ответил Треливен. – Если уж все пойдет совсем плохо, попытаюсь отправить его на второй заход. Оставим споры в эфире, если не станет ясно, что шансов у него никаких. Тогда попробую настоять, чтобы он сел на воду. – Он пару секунд слушал в наушниках спокойное перечисление показаний радара, потом нажал кнопку на микрофоне. – Джордж, это Ванкувер: поднимите скорость до ста шестидесяти узлов и держите ее такой.
Динамик ожил, но повисла томительная пауза, прежде чем раздался голос Дженет:
– По-прежнему теряем высоту. Прием.
Словно огромная ширококрылая птица, «эмпресс» проплыл над западным краем скрытого в утренней дымке ипподрома в Лендстдауне и над рукавом реки Фрейзер, справа едва виднелся мост с материка на Си-Айленд.
– Хорошо. Теперь установите регулятор смеси во взлетное положение – то есть в верхнее. – Треливен посмотрел на часы, рассчитывая время смены по секундной стрелке. – Не торопитесь, Джордж. Когда будете готовы, установите ручки регулировки температуры карбюратора на охлаждение. Они прямо перед дроссельной заслонкой.
– А как насчет топливных баков? – хрипло спросил Бердик.
– Чуть раньше проверяли, – ответил Гримселл. – Он идет на основных крыльевых баках.
В кабине Спенсер настороженно переводил взгляд с одного прибора на другой, и лицо его представляло собой застывшую маску, пока слушал казавшийся бесконечным монолог Треливена:
– Далее, Джордж. Поставьте регулятор воздушного фильтра на «поток», а нагнетателей наддува – в положение «эконом». Не спешите. Рычажок воздушного фильтра под регулятором смеси. Переведите его в верхнее положение.
Спенсер затравленно пошарил глазами по приборной панели, потом спросил:
– Дженет, видите его?
– Да, вот он, – ответила девушка и быстро добавила: – Смотрите, прямо под нами аэропорт! Видно длинную главную полосу.
– Надеюсь, достаточно длинную, – прошипел сквозь зубы Спенсер, не поднимая головы.
– Нагнетатели наддува, – продолжил Треливен, – регулируются четырьмя рычажками справа от дроссельных заслонок. Их тоже переведите в верхнее положение. Нашли?
– Да.
Спенсер чувствовал, как впереди линия горизонта движется вверх-вниз, но не мог оторвать глаз от приборной панели. Рев двигателей сделался прерывистым.
– Теперь давайте закрылки на пятнадцать градусов, – велел Треливен. – Пятнадцать градусов, напоминаю, это на второе деление. Индикатор – по центру главной панели. Когда выйдете на пятнадцать градусов, постепенно снижайте скорость до ста сорока узлов и следите за горизонтальным полетом. Как закончите, включайте насос гидроусилителя – тумблер в дальнем левом углу под гироскопом.
В наушниках Треливена раздался голос оператора из радарной:
– Поворот на двести двадцать пять. Получаю значения высоты.
– Меняйте курс на двести двадцать пять, – передал Треливен Спенсеру. – И следите за высотой – она у вас плавает. Старайтесь держаться на тысяче футов.
– Он резко снижается, – сообщили из радарной. – Тысяча сто… тысяча… девятьсот… восемьсот… семьсот…
– За высотой следите! – рявкнул Треливен. – Прибавьте газу! Нос задерите!
Шестьсот пятьдесят… шестьсот… пятьсот пятьдесят…
– Вверх! – взревел Треливен. – Выше! На тысячу!
– Пятьсот пятьдесят… пятьсот… – передавали из радарной, спокойно, но с едва уловимой тревогой – Ни к черту, командир. Четыреста… Слава богу! Он поднимается. Пятьсот…
На какое-то мгновение Треливен потерял самообладание: сорвал наушники и, резко повернувшись к Бердику, крикнул:
– Не выдюжит! Нет, не выдюжит!
– Да поговорите же с ним! – выпалил Бердик, подавшись вперед и схватив Треливена за руку. – Не молчите! Скажите, что ему делать!
Треливен схватил микрофон и торопливо заговорил:
– Спенсер, сразу вам на посадку идти нельзя! Послушайте меня. Нужно обязательно сделать несколько кругов и потренироваться для захода на полосу. Топлива у вас еще на два часа, так что вверх, вверх!
Все были напряжены до предела, но вот наконец раздался голос Спенсера:
– Лучше послушайте меня вы. Я захожу на посадку. Слышите? Захожу на посадку! Тут люди, которые могут не выдержать и часа, я уж не говорю о двух. Возможно, машине немного достанется, но я рискну. Так, теперь посадочный протокол. Я выпускаю шасси. – В диспетчерской услышали, как Спенсер бросил: – Дженет, выпускайте шасси.
– Ладно, Джордж, ладно, – тяжело выдохнул Треливен и снова надел наушники с микрофоном. Ему удалось взять себя в руки, но челюсть все еще подрагивала. Он на мгновение закрыл глаза, открыл, собрался и заговорил четко, как и раньше: – Если шасси выпущены, проверьте три зеленые лампочки, помните? Держите курс двести двадцать пять. Чуть прибавьте газу, чтобы держать скорость с выпущенными шасси. Выровняйте машину и держите высоту. Так, убедитесь, что давление в тормозной системе примерно шестьдесят восемь атмосфер. Индикатор на панели справа от насоса гидроусилителя. Если давление в норме, не отвечайте. Слышите меня? Потом откройте створки на одну треть. Дженет, не забыли? Переключатель у вашего левого колена, он градуирован на три положения. Отвечайте, если только я слишком тороплюсь. Далее – охладители…
Треливен продолжал, и голос его гулко отдавался в притихшей диспетчерской. Бердик подошел к окну из толстого стекла и стал пристально вглядываться в небо на горизонте. Рассвет робко пробивался из-под низких туч. Он слышал, как Треливен велел осторожно выполнить разворот на сто восемьдесят градусов влево, чтобы вернуть самолет в исходное положение для захода на посадку, при этом настаивая, чтобы Спенсер не спешил и успел еще раз все проверить. Монотонный голос Треливена служил мрачным фоном для невеселых мыслей вконец изволновавшегося представителя авиакомпании.
– Вот это каша заварилась, – сказал он сидевшему рядом диспетчеру, и тот понимающе скривился. – Ясно одно, – добавил Бердик. – Что бы ни случилось в следующие две-три минуты, тут будет твориться черт знает что. – Он похлопал себя по карманам брюк в поисках сигарет, потом передумал и почесал поросший щетиной подбородок.
– Теперь режим работы винтов, – говорил тем временем Треливен. – Тахометры должны показывать две тысячи двести пятьдесят оборотов в минуту для каждого двигателя.
– Две двести пятьдесят, – повторил для себя Спенсер, пристально следя за стрелками, пока регулировал обороты. – Дженет, что у нас со скоростью?
– Сто тридцать, – монотонно начала девушка. – Сто двадцать пять… Сто двадцать…
В диспетчерской Треливен услышал в наушниках ровный голос оператора из радарной:
– Высота по-прежнему плавает. Девятьсот футов.
– Джордж, – сказал Треливен. – Верните скорость на сто двадцать узлов и выровняйте машину. Повторяю: скорость сто двадцать узлов. – Он взглянул на
