Ева Луна. Истории Евы Луны - Исабель Альенде
Ждать долго не пришлось. На горизонте показалось облако пыли; Касильда услышала топот копыт и стиснула зубы. Но вскоре с удивлением увидела лишь одного всадника, остановившегося поодаль с револьвером в руке. Лицо его было обезображено шрамом от ножа, и по этому шраму жена судьи узнала Николаса Видаля. Разбойник решил преследовать судью в одиночку: речь шла о личном оскорблении и дело касалось только их двоих. И тогда Касильда поняла, что ее задача сложнее, чем медленная смерть.
Бандиту было достаточно одного взгляда, чтобы понять: его враг находится по ту сторону добра и зла – в объятиях смерти. Но перед ним в свете переливающихся солнечных лучей сидела жена судьи. Он спешился и подошел. Касильда не опустила глаз и не сделала ни одного движения. Николас удивленно замер: впервые кто-то осмелился ему противостоять. Несколько долгих секунд они молча смотрели друг на друга, прикидывая силы противника и оценивая собственное упорство. И каждый понял, что перед ним достойный соперник. Николас Видаль убрал револьвер в кобуру – и Касильда улыбнулась.
Несколько часов женщина использовала в своих целях каждое мгновенье. Чтобы доставить этому мужчине максимальное удовольствие, она прибегла ко всем приемам соблазнения, известным еще со времен розового детства человечества, и, помимо этого, импровизировала, поскольку ситуация не оставляла ей другого выбора. Она не только искусно трудилась над его телом, ощупывая каждую струну, ведущую к наслаждению, – она также призвала на помощь ухищрения души. Оба понимали, что на кону сама жизнь, и это придавало их встрече особый драматизм. С самого рождения Николас Видаль избегал любви, он не знал, что такое нежность, тихий смех, торжество чувств и любовное блаженство. С каждой минутой все ближе был отряд жандармов, а вместе с ним и расстрельная команда. Но рядом была эта чудесная женщина, за любовь которой Николас охотно отдавал последние мгновения жизни. Касильда была стыдлива и робка, она вышла замуж за аскетичного старика, который ни разу не видел ее обнаженной. Весь этот незабываемый вечер она помнила, что ее цель – выиграть время. Но в какой-то момент она забылась, пораженная собственной чувственностью, и испытала к этому мужчине нечто похожее на благодарность. Поэтому, услышав вдали топот жандармских коней, она стала умолять Николаса бежать и спрятаться в холмах. Однако в ответ Николас Видаль обнял жену судьи и поцеловал ее в последний раз. Так свершилось предсказание судьбы.
Путь на Север
Клавелес Писеро и ее дедушка, Хесус Дионисий Писеро, провели в пути тридцать восемь дней и пешком преодолели двести семьдесят километров – таково расстояние от их деревни до столицы. Они шли по низинам, где влажность превращала растения в месиво из грязи и пота. Они карабкались на холмы и спускались к подножию, огибая чахлые пальмовые заросли и пытаясь не наступать на неподвижных игуан. Они пересекали кофейные плантации, стараясь не попадаться на глаза десятникам и избегать змей. Они шли через табачные поля, где между листьев летали светлячки и порхали бабочки неземной красоты. Они направлялись в столицу, держась обочины шоссе, однако пару раз им пришлось свернуть и сделать крюк, чтобы обойти стороной военные лагеря. Иногда водители грузовиков сбрасывали скорость при виде соблазнительной фигуры королевы-метиски с длинными черными волосами, но строгий взгляд ее деда мгновенно пресекал их намерения заговорить с красавицей. У деда с внучкой не было денег, а просить милостыню они были не приучены. Когда у них закончилась взятая из дома еда, они мужественно продолжили путь на голом энтузиазме. По ночам странники укрывались своими накидками и засыпали под сенью деревьев с молитвой на устах и думой о ребенке. Клавелес и Хесус Дионисий гнали от себя мысли о хищных зверях и ядовитых тварях. Проснувшись, они стряхивали с одежды синих навозных жуков. С первыми лучами солнца, когда природа еще видела последние сны, а люди и животные пока не впряглись в работу, путешественники снова отправлялись в дорогу, чтобы воспользоваться утренней прохладой. Они вошли в столицу по Испанской дороге и стали спрашивать прохожих, как им добраться до Министерства социального обеспечения. От долгого пути у Хесуса Дионисия ныли все кости, а у его внучки Клавелес выцвело яркое платье. Молодая женщина двигалась в полусне под грузом вековой усталости, пригасившей ее двадцатилетнюю красоту.
Хесус Дионисий был самым известным ремесленником во всей провинции. За долгие годы работы он заслужил всеобщее признание, чем, однако, не хвастался. Он воспринимал свой талант как дар Божий и считал себя лишь орудием в руках Господа. Старик начал трудовую жизнь как горшечник и до сих пор делал посуду из глины, но прославился изготовлением резных деревянных фигурок святых и миниатюрных распятий, помещенных внутрь бутылок. Все местные жители покупали эти фигурки для домашних алтарей. Продукция старого Писеро пользовалась спросом у туристов в столице. Ремесло требовало много времени, острого зрения и доброго сердца – так часто говорил Хесус Дионисий мальчишкам, собиравшимся в кружок, чтобы посмотреть, как он работает. Пинцетом он засовывал в бутылку покрашенные палочки, намазанные клеем в тех местах, где их требовалось соединить. Потом надо было дождаться, пока склейка высохнет, прежде чем добавлять новую деталь. Его коронным изделием были Голгофы: посередине большой крест, на котором висела резная фигурка Христа, причем был виден каждый гвоздик распятия, терновый венец и нимб из золотистой бумаги, а рядом еще два креста поскромнее – для разбойников, казненных вместе с Сыном Божьим. К Рождеству старик делал вертепы для младенца Христа: голубь там символизировал Святой Дух, а звезды и цветы – благословенную Славу Небесную. Хесус Дионисий был неграмотным и не умел поставить свою подпись: в его детстве в округе не было школы. Однако он копировал из молитвенника фразы на латыни и украшал ими пьедестал фигурок святых. Старик говорил, что родители научили его чтить законы Церкви и уважать людей, а это важнее, чем иметь образование. Ремесло не приносило много денег, поэтому для пополнения семейного бюджета он разводил породистых бойцовых петухов. С птицами приходилось долго возиться: он клал им в клювы растолченную кашу из злаков, разбавленную свежей кровью, которую ему давали на бойне. Старик вручную удалял петухам блох, проветривал им перья, полировал шпоры и каждый день дрессировал их, чтобы они не струсили в решающий момент сражения. Иногда Хесус Дионисий ходил в соседние деревни смотреть петушиные бои, но
