Речные заводи. Том 1 - Ши Найань

– Мы люди Цзян Мынь-шэня, – ответил тот, – господин наш сговорился с начальником Чжаном и отправил нас двоих помочь стражникам убить вас.

– А где же твой господин? – спросил У Сун.

– Когда мы собирались сюда, – отвечал тот, – он был с начальником охраны Чжаном у командующего. Они выпивали и закусывали во внутренних покоях, ожидая нашего возвращения.

– Ну, раз так, – сказал У Сун, – не могу я тебя помиловать, – и, взмахнув мечом, прикончил его.

Потом он отвязал у них кинжалы, выбрал себе самый лучший, а трупы столкнул в пруд. Опасаясь, что стражники живы, он еще несколько раз проткнул их мечом, постоял немного на мостике, огляделся и сказал себе: «Хоть я и убил этих четырех мерзавцев, но пока не прикончу командующего, начальника охраны и Цзян Мынь-шэня, не буду отомщен!» Он поднял меч и долго еще стоял в раздумье. Наконец ему пришла в голову мысль немедленно вернуться в Мэнчжоу.

Не случись этого, У Сун, вымещая свою злобу, не убил бы несколько алчных человек. Видно, так уж было предопределено, что:

Великолепные залы дворца

Будут телами убитых полны,

В мареве красных свечей на полу

Будут кровавые лужи видны.

Что произошло после того, как У Сун вернулся в город Мэн-чжоу, прошу вас, читатель, узнать из следующей главы.

Глава тридцать первая

Кровь командующего Чжана обагряет стены зала Супружеского счастья. У Сун ночью отправляется на гору Сороконожек – Усунлин

Итак, командующий Чжан, поддавшись уговорам начальника охраны, решил отомстить за Цзян Мынь-шэня и погубить У Суна. Но кто мог подумать, что у озер Летающих облаков У Сун убьет сопровождавших его четырех человек?

У Сун стоял на мосту, размышлял о случившемся, и чувство мести поднималось в нем до самых небес. «Я не успокоюсь, пока не убью командующего Чжана», – думал он. Он подошел к убитым, снял с них кинжалы и самый хороший взял себе. Затем он выбрал лучший меч и поспешил в Мэнчжоу.

Когда он пришел в город, уже смеркалось. Он направился прямо к саду, что был за домом командующего, и подошел к стене, за которой находилась конюшня. У Сун притаился у конюшни и прислушался. Конюх еще не вернулся; он был во внутреннем дворе. Вдруг раздался скрип калитки, и конюх с фонарем в руках вошел в конюшню, заперев калитку за собой.

Спрятавшись в тени, У Сун слышал, как сторож отбивал три четверти первой стражи.

Конюх засыпал лошадям корм, повесил на стену фонарь и, приготовив себе постель, разделся и лег спать.

Тогда У Сун подкрался к калитке и тихонько толкнул ее. Калитка заскрипела, и конюх закричал:

– Не успел я лечь, как ты уже явился воровать мою одежду! Рановато пришел!

Приставив к калитке меч и сжимая в руке кинжал, У Сун еще раз толкнул калитку, и она опять заскрипела. Конюх не вытерпел. Он выскочил голый из постели, схватил вилы и кинулся к калитке. Но едва он отодвинул засов, как У Сун распахнул калитку и, подскочив к конюху, схватил его за волосы. Тот хотел было закричать, но при виде занесенного над ним сверкающего при свете фонаря кинжала так испугался, что у него подкосились ноги.

– Пощади! – взмолился он.

– Узнаешь меня? – спросил У Сун.

Конюх узнал У Суна по голосу и забормотал:

– Старший брат мой, я тут ни при чем! Пощади меня!

– Скажи, где командующий Чжан? – спросил У Сун.

– Сегодня они весь день пируют втроем с начальником охраны Чжаном и Цзян Мынь-шэнем и сейчас продолжают выпивать в зале Супружеского счастья, – ответил конюх.

– А правду ты говоришь? – спросил У Сун.

– Язвы мне на кожу, если лгу, – отвечал конюх.

– Все равно я не могу пощадить тебя, – сказал У Сун и ударом кинжала убил конюха. Отшвырнув ногой мертвое тело, он вложил кинжал в ножны и при свете фонаря достал ватную куртку, которую ему дал Ши Энь.

Сняв с себя старую одежду, он надел все новое и, туго подпоясавшись, привязал ножны к поясу. Потом он подошел к кровати, взял простыню, завернул в нее свое серебро и, засунув узел в небольшой мешок, повесил у двери. Затем он снял половинку двери, вынес ее на улицу и приставил к стене.

Покончив со всем этим, У Сун задул фонарь, крадучись вышел из помещения и, не выпуская из рук кинжала, по приставленной половине двери взобрался на стену. В это время луна вышла из-за туч, и У Сун поспешил спрыгнуть во внутренний двор.

Потом он поставил створку двери на место и прикрыл калитку, предусмотрительно убрав засов, чтобы ее нельзя было запереть.

Затем У Сун пошел на свет. Оказалось, что огонь горит в кухне. У котла при свете лампы сидели две служанки и жаловались на свою судьбу:

– Мы весь день прислуживаем им, а они все никак не идут спать. Еще чая требуют! Нет у этих двух гостей ни стыда ни совести, нализались, как свиньи, а спать не идут – никак наговориться не могут.

У Сун прислонил к стене свой меч и вытащил из-за пояса окровавленный кинжал. Толкнув скрипучую дверь, он ворвался в комнату, схватил за волосы одну из служанок и тут же заколол ее.

Другая служанка хотела бежать, но ноги ее приросли к земле, и она даже крикнуть не могла от испуга. Да что говорить о служанках, если бы мы с вами, читатель, были свидетелями этого зрелища, тоже не смогли бы вымолвить ни слова от страха. Ударом кинжала У Сун убил и вторую служанку, а потом, оттащив оба трупа к очагу, погасил в кухне свет.

При свете луны он тихо прокрался в комнаты. Все ходы и выходы в доме были ему хорошо известны, и он направился прямо к лестнице, которая вела в зал Супружеского счастья. Осторожно ступая, он ощупью поднялся по ступенькам.

К этому времени слуги и служанки, прислуживавшие хозяевам, сильно устали и разбрелись кто куда, и из комнаты доносился лишь разговор троих – начальника охраны, командующего и Цзян Мынь-шэня. Остановившись на лестнице, У Сун стал слушать, о чем они говорили.

– Если бы не ваша милость, я не смог бы отомстить за обиду, – сказал Цзян Мынь-шэнь командующему. – Будьте уверены, я хорошо отблагодарю вас за услугу.

– Я пошел на это дело только ради моего друга, начальника охраны, – отвечал командующий. – Вы хоть и поизрасходовались, зато уладили