Укридж. Любовь на фоне кур - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
– Осуществлю? Что осуществлю?
– Так несчастный же случай.
Тедди Уикс испепелил его взглядом. Затем в его настроении, видимо, произошла разительная перемена, и он разразился добродушным хохотом.
– Надо же вообразить такую глупость! – весело вскричал он. – Никакого несчастного случая со мной не произойдет. Вы же не могли всерьез поверить, будто я действительно собирался подвергнуть себя несчастному случаю, а? Я просто пошутил. – Затем после новой разительной перемены настроения он словно бы стал жертвой неизбывной печали. Нежно погладил плечо Укриджа, и по его щеке прокатилась слеза. – Просто пошутил, – повторил он. – Вы же не обидитесь на шутку, правда? – сказал он умоляюще. – Вы же любите мои шутки, верно? Только шутка, и ничего больше. Про несчастный случай я и не думал вовсе. Только об обеде. – Веселая сторона случившегося тут же развеяла его печаль. – Смешнее я в жизни ничего не слышал, – объяснил он благодушно. – Не несчастный случай, а обед. Обеденный случай, случай обеда, – добавил он, доводя до нашего сведения свою мысль. – Ну, спокойной ночи всем-всем, – сказал он бодро и, ступив с тротуара на банановую кожуру, был тут же отброшен на десять шагов проезжавшим мимо грузовиком.
– Два ребра и рука, – сказал врач пять минут спустя, дирижируя уборкой тела с мостовой. – Поосторожней с носилками!
Прошло две недели, прежде чем власти предержащие больницы Чаринг-Кросс сообщили нам, что пациент в состоянии принимать посетителей. Пущенная по кругу шляпа обеспечила цену корзиночки с фруктами, и акционеры поручили Укриджу и мне доставить ее с приветом и соболезнованиями от них всех.
– Привет! – сказали мы вполголоса, как и положено у одра страдания, когда нас наконец допустили к нему.
– Прошу садиться, джентльмены, – ответствовал страдалец.
Должен сознаться, что даже в этот первый миг я ощутил легкое удивление. Не в привычке Тедди Уикса было называть нас джентльменами. Укридж, однако, ничего странного не заметил.
– Ну-ну-ну, – сказал он ободряюще. – И как мы себя чувствуем, малышок? Мы принесли тебе кое-какие фруктики.
– Мое выздоровление продвигается превосходно, – ответил Тедди Уикс все в той же неестественной велеречивой манере, из-за которой его первая реплика привела меня в недоумение. – И мне следует сказать, что, по моему мнению, у Англии есть все основания гордиться чуткостью и предприимчивостью ее замечательных органов печати. Превосходный материал для чтения, изобретательность разнообразных конкурсов, а главное – дух прогресса, плодом которого явился план страхования. Он вообще выше всяких похвал. Вы это записали? – осведомился он.
Укридж и я посмотрели друг на друга. Нам сказали, что Тедди практически обрел нормальную ясность мысли, но это смахивало на горячечный бред.
– А что нам следовало записать, старый конь? – мягко спросил Укридж.
Тедди Уикс словно бы изумился:
– Разве вы не репортеры?
– То есть как – репортеры?
– Я думал, вас прислал один из тех еженедельников, которые выплачивают мне страховку, и вам поручено взять у меня интервью.
Укридж и я обменялись еще одним взглядом. На этот раз встревоженным. Полагаю, что черное предчувствие уже начало простирать над нами свою тень.
– Ты же меня помнишь, Тедди, старый конь? – обеспокоенно осведомился Укридж.
Тедди Уикс сдвинул брови, страдальчески сосредоточиваясь.
– Ну да, конечно! – сказал он наконец. – Вы же Укридж, ведь верно?
– Вот-вот, Укридж.
– Ну, конечно, Укридж!
– Да. Укридж. Странно, что ты меня забыл!
– Да, – сказал Тедди Уикс. – Следствие шока, который меня поразил, когда эта махина меня сбила. Полагаю, меня стукнуло по голове. В результате моя память закапризничала. Здешние врачи страшно заинтересовались. Говорят, что случай просто уникальный. Некоторые вещи я помню отлично, а касательно других моя память не сохранила ровнехонько ничего.
– Но послушай, старый конь, – произнес Укридж дрожащим голосом, – про страховку же ты не забыл?
– Нет-нет, это я помню.
Укридж облегченно перевел дух.
– Я подписан на ряд еженедельных газет, – продолжал Тедди Уикс. – И теперь они выплачивают мне страховые деньги.
– Да-да, старый конь, – вскричал Укридж, – но я имел в виду, помнишь ли ты про Синдикат?
Тедди Уикс поднял брови:
– Синдикат? Какой Синдикат?
– Ну, когда мы собрались вместе и собрали деньги для подписки на эти еженедельники и бросили жребий, кто из нас пойдет и нарвется на несчастный случай, а потом соберет денежки. И жребий выпал тебе, разве ты не помнишь?
Крайнее изумление – к тому же возмущенное изумление – отразилось на лице Тедди Уикса. Он выглядел донельзя шокированным.
– Безусловно, ничего подобного я решительно не помню, – сказал он негодующе. – Не могу себе представить, чтобы я дал согласие принять участие в том, что, по вашим же собственным словам, представляет собой преступный сговор с целью получения денег под ложным предлогом от ряда еженедельных газет.
– Но, малышок…
– Однако, – сказал Тедди Уикс, – если эта история содержит крупицу истины, без сомнения, у вас имеется документальное тому подтверждение.
Укридж посмотрел на меня. Я посмотрел на Укриджа. Наступило долгое молчание.
– Концы рубим, старый конь? – сказал Укридж скорбно. – Оставаться тут смысла нет.
– Да, – ответил я с такой же печалью. – Пошли.
– Рад был повидать вас, – сказал Тедди Уикс, – и спасибо за фрукты.
Когда я в следующий раз увидел этого типа, он выходил из театральной конторы в Хеймаркете. На нем была новехонькая фетровая шляпа, жемчужно-серая, гетры ей в тон и новый голубой костюм из тонкой шерсти элегантнейшего покроя с еле заметной красной искрой. Вид у него был торжествующий, и, когда я проходил мимо, он извлек из кармана золотой портсигар.
Вскоре после этого, если вы помните, Тедди Уикс имел шумный успех в роли молодого героя-любовника на сцене «Аполлона» и начал свою головокружительную карьеру кумира публики.
Внутри церкви орган разразился знакомыми звуками «Свадебного марша». Причетник распахнул двери. Пять кухарок перестали обмениваться воспоминаниями о других бракосочетаниях куда шикарнее, к каковым им удалось приобщиться. Фотографы подняли свои фотоаппараты. Уличный торговец продвинул свою тачку с овощами на шаг вперед. Растрепанный и небритый субъект рядом со мной неодобрительно буркнул:
– Трутни праздные!
Из церкви появилось воплощение красоты, держа под руку еще одно воплощение, но не совсем красоты.
Нельзя отрицать, что Тедди Уикс выглядел чрезвычайно эффектно. Он стал даже красивей, чем прежде. Его великолепно завитые волосы сияли под солнцем, большие глаза лучились, гибкой фигуре, облаченной в безупречные фрак и брюки, позавидовал бы сам Аполлон. Однако новобрачная чем-то наводила на мысль, что Тедди женился на деньгах. Они остановились в дверях, и фотографы засуетились.
– У тебя найдется шиллинг, малышок? – тихим ровным голосом сказал Укридж.
– Зачем тебе понадобился шиллинг?
– Старый конь, – сказал Укридж сквозь зубы, – крайне и жизненно важно, чтобы у меня был шиллинг здесь и сейчас.
Я протянул искомую монету.
