Любовь среди руин. Полное собрание рассказов - Ивлин Во
Но ответь, не значит ли этот живописный жест, что ты решил жить дальше? Вчера ты вроде был так бесповоротно настроен на моментальную смерть – даже поверить трудно, что ты способен передумать».
АДАМ: Мне трудно поверить, что это я вчера был так бесповоротно настроен. Я не в состоянии это объяснить, но у меня такое впечатление, будто существо, которое выживает – и, должен признать, с величайшей ясностью в памяти, – родилось во сне, пило и умерло во сне.
ОТРАЖЕНИЕ: Любило тоже во сне?
АДАМ: А вот тут ты меня ущучил, ибо, как мне кажется, одна лишь его любовь имеет что-то общее с реальностью. Но, возможно, я просто пасую перед насыщенностью и глубиной памяти. Да, пожалуй, так и есть. Потому что остатки того существа не более материальны, чем ты – отражение, распавшееся из-за проплывшей мимо птицы.
ОТРАЖЕНИЕ: Это печальное заключение, так как я боюсь, что ты пытаешься отбросить – как тень – существо, столь же реальное во всех отношениях, как ты сам. Но в твоем нынешнем настроении было бы бесполезно тебя убеждать. Скажи лучше, что за тайну ты узнал, заснув там, в траве?
АДАМ: Да не узнал я никакой тайны – просто чуть-чуть восстановил силы.
ОТРАЖЕНИЕ: Разве так просто расшатать равновесие между жизнью и смертью?
АДАМ: Это равновесие между инстинктивной потребностью и причиной. Причина остается постоянной, потребности – меняются.
ОТРАЖЕНИЕ: То есть потребности в смерти не существует?
АДАМ: Той, которую нельзя было бы утолить сном, переменой или банально переждав время, – нет.
ОТРАЖЕНИЕ: А в другом масштабе нет причины?
АДАМ: Нет. Ни в каком.
ОТРАЖЕНИЕ: Ни честь быть замеченным друзьями? Ни та степень взаимопроникновения, когда невозможно уйти из жизни, не прихватив с собой того, что является частью другого?
АДАМ: Нет.
ОТРАЖЕНИЕ: А твое искусство?
АДАМ: Все та же потребность в жизни – сохранить в очертаниях вещей личность, распад которой ты неизбежно предвидишь.
ОТРАЖЕНИЕ: Значит, в этом и состоит равновесие – и в конечном счете все решает обстоятельство.
АДАМ: Да, в конечном счете – обстоятельство.
Продолжение
Все они на один день приехали в Татч, вдевятером: трое – в «моррисе» Генри Квеста, остальные – в огромной старой колымаге, принадлежащей Ричарду Бейсингстоку. Миссис Хей ждала только Генри Квеста и Суизина, однако она милостиво взмахнула пухлой ручкой – и слуги занялись поисками съестного для остальных. Так приятно жить недалеко от Оксфорда, да и друзья Бэзила явно очарованы этим городком, пусть даже иногда ведут себя странновато. Все они так тараторят, что ей трудно бывает уследить за ходом разговора, к тому же они никогда не заканчивают фразы, впрочем, это и не важно, потому что они вечно говорят о людях, которых она не знает. Милые мальчики, на самом деле они вовсе не такие грубые, какими кажутся, – они так хорошо воспитаны, и так приятно видеть, что они чувствуют себя здесь совсем как дома. О ком это они?
– Нет, Имоджен, он и правда становится совершенно невыносимым.
– Тебе не передать, на кого он был похож позавчера вечером.
– В тот самый день, когда ты сюда приехала.
– Гэбриел устраивал званый вечер.
– А он с Гэбриелом не знаком и приглашен не был.
– Очень он нужен Гэбриелу! Правда, Гэбриел?
– Потому что никогда не знаешь, что он может отмочить.
– Еще и притащил с собой это чудовище.
– К тому же в стельку пьяного!
– Это Эрнест Воган, ты вряд ли с ним знакома. Мерзейший тип! Гэбриел был с ним безупречно любезен.
Прелестные мальчики, так молоды, так нетерпимы.
И все же, если им так хочется курить между переменами блюд, могли бы и поаккуратнее с пеплом. Тот смугленький мальчик напротив (Бэзил вечно забывал представить ей своих друзей) того и гляди сожжет стол.
– Эдвард, подай тому джентльмену рядом с лордом Бейсингстоком еще одну пепельницу.
О чем же они говорили?
– Знаешь, Генри, я думаю, это было довольно глупо с твоей стороны. Какое мне дело до того, что обо мне говорит какой-то пьяный забулдыга?
Какой милой девочкой была Имоджен Квест! Не чета ее отцу, гораздо проще. Миссис Хей всегда побаивалась отца Имоджен. И начала подозревать, что и Генри в него пошел. До чего же она обворожительна сейчас. И почему, интересно, все мальчики не влюблены в нее? То ли дело миссис Хей в молодости – все были от нее без ума. Что-то ни один из друзей Бэзила не отличается «матримониальными наклонностями». Вот бы Бэзил женился на ком-нибудь вроде Имоджен Квест…
– Хотя знаете, мне кажется, я все-таки знакома с Эрнестом Воганом. Или, по крайней мере, кто-то мне однажды его показывал. Не ты ли, Суизин?
– Да, я. Ты еще сказала, что, на твой взгляд, он весьма привлекателен.
– Имоджен!
– Боже правый!
– Но я и правда так думаю. Это не тот грязный коротышка с огромной шевелюрой?
– Вечно вдрызг.
– Да, я помню. По-моему, он совершенно очарователен. Я хочу познакомиться с ним подобающим образом.
– Окстись, Имоджен! Он и правда ужасен, даже чересчур.
– Не его ли это картины в квартире у Ричарда? Ричард, пригласишь меня как-нибудь, чтобы нас с ним познакомить?
– Нет, Имоджен, я точно не смогу.
– Тогда пусть кто-нибудь другой… Давай ты, Гэбриел, ну пожалуйста! Я настоятельно требую нас познакомить.
Милые детки, такие юные, такие шикарные.
– Нет, по-моему, это полное свинство с вашей стороны. Но я все равно с ним увижусь. Попрошу Адама, он все устроит.
Стол был прожжен.
– Я думаю, Эдвард, погода вполне подходящая для того, чтобы выпить кофе на свежем воздухе.
Благородное семейство
I
В Ванбург я прибыл без пяти час. Дождь к этому времени разошелся, и на мрачном станционном дворе было пусто, не считая бесхозного, с виду насквозь продуваемого такси. Нет бы выслать за мной машину.
Далеко ли до Стейла? Около трех миль, ответил билетный контролер. В какой части Стейла меня могут ждать? У герцога? Тогда это через всю деревню и еще с добрую милю в сторону.
И в самом деле могли бы выслать машину.
Без особого труда я нашел водителя такси, угрюмого цинготного молодого человека, который вполне мог сойти за отпетого забияку из какой-нибудь давно забытой школьной истории. До некоторой степени утешала мысль, что он промокнет больше, чем я. Гнал парень зверски.
Миновав перекресток в Стейле, мы, по всей видимости, уткнулись в нечто похожее на ограду парка: бесконечная полуразрушенная стена тянулась мимо закутков
