Сэм Шепард - Фонсик и терминаторы

Шепард Сэм

Фонсик и терминаторы

Сэм Шепард

Фонсик и терминаторы

Пьеса в одном действии.

Нью-Йорк, 1967 г.

Пьеса "Фонсик и терминаторы" была поставлена Театром Генезис в сценической зале с лестницами в церкви Святого Марка на пересечении 10-Стрит и Второй авеню в Нью-Йорке 29 декабря 1967 года под руководством Ральфа Кука с Ли Киссманом в главной роли. Причем, спектакль следовал без перерыва за концертом песен Морэя Элса. Сэм Шепард написал ее за пару недель того же года, и пьеса вышла и блистательной, и оригинальной, и яркой современной мистерией. Пьеса характеризуется критиками как вымышленное размытое описание, как скрытая ясность, как растворенная реальность. Она подобна настоящей жизни: вы не скажете, что такое невозможно. И вместе с тем пьеса в целом может казаться смутным сном, но дым рассеивается и в конце видится реальное. Те же самые люди, та же самая иллюзорность драматических характеров, и такой же дебилизм, как в наше время, и Шепард выразил это лучше, чем другие авторы.

Действующие лица:

Фонсик ( Спорщик )

Эмит ( Муравей )

Улэн

Первый терминатор

Второй терминатор

Темная сцена. Небольшой стол в центре, покрытый делинной белой скатертью как во время праздника. Старая керосиновая лампа на середине стола. На скрипучем стуле служебного вида с правой стороны стола лицом ко всем сидит Фонсик. Он блондин. У него повязан красный платок на шее. На нем коричневая ковбойская шляпа, черная куртка в западном стиле и мокасины. Эмит сидит с другой стороны стола перед портативной пишущей машинкой с заправленным в нее листом бумаги. Он брюнет. На нем зеленая шляпа, бусы, серапе, джинсы и ковбойские боты. Тщательно отделанная индийская трубка мира лежит в большой стеклянной пепельнице на столе. Мрак. Стук пишущей машинки Эмита. Тишина. Эмит и Фонсик поют в темноте.

ЭМИТ и ФОНСИК. Нам суждено быть рожденными снова,

Рожденными снова, о бог, добрый бог...

Нам повезло - мы спаслись сегодня,

О да, мы спаслись, наш бог, добрый бог...

Они пропевают куплет три раза и замолкают. Тишина. Стук машинки Эмита. Керосинка медленно зажигается и становится светлее. Наконец свет загорается полностью. Когда становятся видны персонажи, они оба расслабляются и откидываются на спинки стульев. Пристально смотрят друг на друга.

ФОНСИК. Где та женщина, Эмит? Я не знаю, граф, или как вас там... Да, горячая еда на столе, после шести утра уже морозно... А кстати, она знатного рода? Скажи же мне хоть что-нибудь, Эмит!

Эмит лишь внимательно смотрит на Фонсика и начинает печатать.

ФОНСИК. Ну если ты не против, давай подчистим в том месте. Оставим только вымысел. Я сам возмусь это исправить. Исправить или переписать. Я смогу исправить или переписать...

Он встает и ударяет кулаком по столу. Эмит перестает печатать и смотрит на Фонсика.

ФОНСИК. Я зарублю тебя, шут! Ну-ка отвечай - исправить или переписать?

ЭМИТ. Ты что, не видишь, глубоко неуважаемый Фонсик? Я пишу письмо...

ФОНСИК. Кому? Скажи мне еще, Иисус, или я не поверю в твое пришествие... Твое и еще нескольких десятков таких же... Мы еще не осуществили наш план. Так и вошкаемся, как десять лет назад...

ЭМИТ. Сядь! ( ФОНСИК садится.) Я пишу письмо матери, и для меня это очень важно. Хочешь закурить?

ФОНСИК. Своей матери, Иисус? Хорошо! Я раскурю...

ФОНСИК берет трубку мира и раскуривает ее.

ЭМИТ. Что-то нехорошо получается, Фонсик, мы шли от начала до конца, а что имеем? Меня не покидает ощущение упущенных возможностей. Правда, мы сами должны заботиться о бизнесе. Мы должны переправить оружие и снаряжение. Нам придется перебираться поодиночке. Мы должны быть хладнокровными. Мы должны обдумать, прежде чем предпринимать следующие шаги. Если ошибемся, нам кранты! Мы должны быть искренними... И в то же время, нужно видеть не только препятствия на пути. Мы должны верить в себя.

ФОНСИК. Держи! ( Он передает трубку ЭМИТУ. Тот курит.) Ты желторотый птенец, Эмит, и ты сам знаешь это. К тому же, трусливый как заяц... Да, мы можем ударить так, что весь мир узнает, что чувства для нас ничто... В-общем-то, все люди пытаются уйти от реальности, но не все могут. Мы переходим в другой мир, они же еще только вынашивают мысли о возможностях бежать... Но мы можем так врезать, что все к чертовой матери взлетит на небеса, и ты знаешь это...

ЭМИТ. Держи! ( Он передает трубку ФОНСИКУ. Тот курит.) Не болтай подобно неразумному ребенку, Фонсик, ты ошибаешься - эта твоя идея выглядит жалко, если разобраться объективно, без эмоций. А почему? Потому что крепость сдана... А они ее восстановили шустро, эти япошки, ты же знаешь... Очень даже шустро... Новый водопровод там, двойное покрытие пола, проволочное заграждение, стальная стена, двери в тридцать футов...

ФОНСИК. Как это они умудрились так быстро? И даже водопровод?

ЭМИТ. Между водопроводом и вертолетом разница небольшая. В их конструкции. А они запросто могут производить взрывы и под землей... У меня есть на этот счет подозрения...

ФОНСИК. Тогда бомбу, и к чертовой матери!

ЭМИТ. Да, конечно, и убьем всех живых! Конечно! Бомбу, и к чертовой матери всех людишек! Ты хоть сам врубился, что сказал? Пошел вон отсюда! Пошел вон! Я не хочу больше тебя видеть!

Он встает и делает выпад по направлению к ФОНСИКУ, как вдруг появляется УЛЭН, облаченная в белую больничную пижаму, как в доме для умалишенных, на ногах сандалии. Она держит сковороду с одним блином. Она обходит стол, ставит сковороду и хватает с нее блин.

УЛЭН. Вы, парни, хотя бы подсказали мне, который час... Так же просто невозможно жить! Почему, ради всех святых, я должна сама смотреть на часы, не пора ли нести вам, парни, завтрак... Вы же сами знаете, что неимоверно сложно приготовить для вас двоих точно в нужное время, когда, к тому же, вы голодны как волки... Но я приготовила! Завтрак подан... Горячий, вкусный!

Она слегка ударяет сковородкой по столу. ФОНСИК и ЭМИТ уставились на блин. УЛЭН смеется. ЭМИТ садится на стул. УЛЭН берет трубку и курит.

ЭМИТ. Ведь совсем недавно я тебе говорил, что терпеть не могу этой поганой пшеницы... Я тебе не дядя Пит - представитель среднего класса, черт возьми. Я хочу рисовую запеканку, и ничего больше! Тебе понятно?

ФОНСИК. Ну-ка ты, бестолковая девчонка, убери свою сковородку с совещательного стола!

УЛЭН. На! ( Передает трубку ФОНСИКУ, затем берет блин и медленно ест его на виду у всех.)

ФОНСИК. Эмит, ты такой слабохарактерный, такой мягкотелый, когда говоришь про врагов...

ЭМИТ. Ты больно хорош! Тоже весь из себя! Да пошел ты в задницу!

Громкие удары, напоминающие бой кузнечным молотом в стальную дверь. ЭМИТ и ФОНСИК внезапно вскакивают и, стыдливо улыбаясь, прячутся под скатерть. ЭМИТ жестом обращается к УЛЭН, чтобы та ответила.

УЛЭН. Не могу! У меня полный рот!..

Громкие удары повторяются. ЭМИТ снова делает тот же жест, но уже злее. А УЛЭН в это время ожесточенно дожевывает блин, поправляет волосы, а затем поворачивается лицом к залу и отвечает.

УЛЭН. Кто это? Одну минуту, пожалуйста!

Повторяются громкие удары. ЭМИТ жестикулирует снова , уже в неистовом бешенстве. УЛЭН пересекает сцену.

УЛЭН. Кто там?

ГРОМКИЙ ГОЛОС. Это терминатор, леди!

Она смотрит на ЭМИТА, который держит ружье с оптическим прицелом и трясет головой.

УЛЭН. Нам ничего не надо!.. Спасибо!

ГРОМКИЙ ГОЛОС. Не надо ничего? Это терминатор! Немедленно открывайте!

УЛЭН. Сейчас... Ну подождите всего лишь секунду!

Она поворачивается к ЭМИТУ и пожимает плечами. ЭМИТ и ФОНСИК прячутся под скатертью. Снова сильный удар в дверь.

УЛЭН. Да-да, войдите! Хватит греметь!

Два здоровых негра выходят на свет, они одеты как калифорнийские работники бензоколонок, с золотистыми шлемами, марлевыми повязками, в штанах цвета хаки, в рубашках со значками, в ботинках, в перчатках, с пистолетами, и оба несут большие баки со шлангами на спинах. Наконечники шлангов подвязаны, и они поддерживают их руками. Они стоят и осматривают комнату.

УЛЭН. Мы никогда не скрывали перебежчиков - ни в феврале, ни в марте, и вообще...

ПЕРВЫЙ ТЕРМИНАТОР. Нам приказано перевернуть этот дом сверху донизу.

ВТОРОЙ ТЕРМИНАТОР. Но вы будете жить, мэм!

УЛЭН. Пошел ты! Мне здесь жить...

Голос ЭМИТА слышится из-под стола.

ЭМИТ. Успокойся, Улэн!

Терминаторы озираются вокруг, определяя место, откуда донесся голос.

УЛЭН. Да вы не стойте, а лучше ищите! Но я-то знаю, что это место чистое, даже и не сомневайтесь! Что вы раздумываете, парни?

ПЕРВЫЙ ТЕРМИНАТОР. Этот дом точно ее?

ВТОРОЙ ТЕРМИНАТОР. Давай отодвинем стол! Кроме стола здесь ничего нет, так что, когда мы уберем или передвинем его, если все чисто, придется вызывать домашнего офицера. Да мне кажется, что нет абсолютно никаких сомнений, что это место чистое, однако, не мешает произвести дезинфекцию...

Они оба поворачиваются к задней части сцены, проверяют рукоятки шлангов и одновременно осматриваются. Когда они это делают, ФОНСИК и ЭМИТ выглядывают из-под стола слева и передвигают его вправо в глубину сцены.