Джон Фанте - Мечтатель

Фанте Джон

Мечтатель

ДЖОН ФАНТЕ

МЕЧТАТЕЛЬ

Из сборника "Вино юности" (1985)

О комнате мне рассказал легавый. Сказал, что сдается одна на Бункер-Хилле, в большом сером оштукатуренном доме. Я туда сходил. Тридцать пять лет назад Бункер-Хилл был модным районом, а сегодня - увы. Теперь эти особняки двадцатикомнатные обветшали.

Большой серый дом. Вот он. Я позвонил. Дверь открыла мексиканка. Сильная и прямая.

Волосы ее отливали черным, словно окаленная эмаль. Такие темные, такие блестящие, что все лицо горело оранжевым отблеском. Это и была миссис Флорес.

Квартплата - десятка в неделю. Я дал ей сорок.

- Лучше комнату посмотрите сначала, - сказала она.

Однако, я уже устал смотреть комнаты. Мне хотелось хотя бы чего-нибудь - каких-нибудь стен вокруг. Я хотел остаться наедине с пишущей машинкой. Надо было работать. Наплевать, что за комната. Миссис Флорес проводила меня наверх, на третий этаж. Очень старый дом. Толстые высокие двери. Медные ручки.

Глянув на комнату, я засомневался. Такая пустая она была. Всего четыре предмета:

кровать, комод, стул и стол. Ни коврика. Ни занавесок. Ни картинок на стенах.

- Это много за такое место, миссис Флорес.

- Я же сказала вам: сначала комнату посмотрите.

Она не сердилась на меня. Ей просто было все равно. Когда она говорила, я видел ее белые зубы. Утонченно безупречные. Она одевалась, как принято у их народа:

крестьянская юбка с блузкой, серебряные сережки, в пару им серебряная безделушка на горле. Ее небольшие ступни были обуты в гуарачи. Похоже - крепкие, удобные.

Она отправилась за мылом и полотенцами. Я раскрыл чемодан и вытащил то немногое, чем владел. Несколько рубашек, трусы, галстуки, носки. Целую пачку чистой белой бумаги. Постное сейчас у меня время. Но нужно много чего написать. Внутри от этого почти болело.

Я снял чехол с машинки и поставил ее на стол под окно. Я уже видел, как пишу - яростно, колочу по клавишам денно и нощно вот в этой самой комнатке, а подо мной внизу распластался огромный город. Прямо за окном торчала верхушка пожилой пальмы. Она будет меня вдохновлять, нарушать монотонность четырех стен.

Миссис Флорес вернулась с мылом и полотенцами. Ее темные глаза расширились, лишь только она увидела машинку. Я объяснил ей: так я зарабатываю на жизнь, пишу разное.

- Вам придется выехать, - сказала она.

- Выехать? Почему?

Она вытащила из кармана юбки сорок долларов и положила на комод.

- Пишущая машинка стучит, - сказала она. - А человеку за стенкой нужно хорошо высыпаться.

Дверь, отделявшая мою комнату от соседней, была из толстого ореха. Стены - непробиваемые. А машинка у меня тихая. Я ей показал, потыкав в клавиши.

Пообещал, что шума не будет. Но она уже все решила. Покачала головой медленно, упрямо. Я начал закидывать пожитки обратно в чемодан. Думал, какая она неразумная. И ненавидел соседа, кем бы он ни был; я проклинал его.

В коридоре раздались шаги. И появился он, этот человек из соседней комнаты.

- Кристо! - произнесла женщина.

Он остановился, глядя на меня, и я заметил странное оживление любви, осветившее лицо миссис Флорес: ее темные глаза обожали его.

- Здрасьте, - сказал он.

Механическое, холодное приветствие. Он тоже почувствовал ее возбуждение. И не желал его. Защищался от него. Высокий, подтянутый, симпатичный филиппинец лет тридцати пяти. Прекрасно одетый, особенно желтый галстук, солнцем сиявший с его шеи.

- Что-то не так? - осведомился он.

- Он пишет на машинке, - сказала миссис Флорес. - Вы не сможете спать, если он останется. Вам нужен отдых. Вы и так неважно спите.

- Я хорошо сплю, - ответил тот. - Откуда вы это знаете - как я сплю?

Подсматриваете?

Он хотел услышать от нее ответ. Глаза его расширились от негодования. Миссис Флорес опустила голову.

- Плохо, когда женщина смотрит на спящего мужчину, - провозгласил он. - - Мне это не нравится.

Она приняла выговор спокойно, стоически. Кристо улыбнулся мне.

- Пожалуйста, оставайтесь, друг мой, - сказал он. - Хорошо, когда сосед - образованный человек, с пишущей машинкой.

Я поблагодарил его, и мы пожали руки.

- Зовут Сьерра. Кристо Сьерра.

- Джон Лэйн, - представился я.

А сам наблюдал за миссис Флорес. Она не выказала никаких чувств. Мне хотелось, чтобы она взяла и сама сказала, что комната - моя. Пятясь в коридор, пока Кристо придерживал ей дверь, она одарила меня единственным неумолимым взглядом.

И я остался один в своей комнате. Сел и попытался работать. И хотя в уме у меня вспыхивала та страсть, с которой миссис Флорес смотрела на Кристо, на бумагу она переноситься не хотела.

Нет, никак не хотела. Через три дня единственными сливками работы мозга, которыми я мог похвастаться, были лишь комки мятой бумаги. Я ходил взад-вперед по скрипучему полу. Колошматил себя по голове, катался по кровати, таращился в потолок. Бдительно прислушивался ко всем звукам дома. Каждое утро я слышал, как Кристо уходит. Возвращался он обычно только поздно вечером, иногда заполночь. На третьем этаже обитали два других жильца. У старого мистера Эшли что-то было с сердцем, и слышали его редко. Второго человека я ни разу не видел и вообще не знал. Теперь же я ловил себя на том, что постоянно прислушиваюсь к кошачьему шелесту гуарачей миссис Флорес. Даже имя ее меня беспокоило. Я твердил себе, что с ее молодостью и красотой ее должны звать Долорес или Мария - или что-нибудь в этом же роде, соответствующее темной красе ее лица.

Каждое утро, после того, как Кристо уходил, я слышал, как она ходит по его комнате. Вытирает пыль, заправляет ему постель. Всхлипы ее доносились, словно трепет голубки в западне.

От старого Эшли я узнал о ней кое-что. Он в этом доме жил уже лет двадцать.

Помнил, как миссис Флорес его купила три года назад. Мужа ее убили на фронте.

Тот оставил ей столько, что хватило на дом. Если Эшли и подозревал, что она влюблена в Кристо, то виду не показал. Но интересно, что сразу же он заговорил о филиппинце. Кристо работал на фруктовую компанию, служил нарядчиком на складе.

Я поговорил с Кристо через неделю. Тогда-то в первый раз я и увидел его комнату.

Дело было после заката еще одного стерильного дня, когда на бумаге ничего не осталось. Он постучал в дверь, разделявшую наши комнаты. Когда я ответил, ключ в замке повернулся, и он открыл дверь.

- Здрасьте, - сказал он. - Хотите немного выпить? - И нахмурился, видя, в каком состоянии моя комната.

- Миссис Флорес обещала мне корзину для мусора, - сказал я.

- Трудная работа, да? - спросил он, кивая на машинку.

Мне этот Кристо нравился. Вот, по крайней мере, один человек, понимающий мои проблемы. Он отступил на шаг и поклонился в сторону своей комнаты.

- Добро пожаловать.

При виде его жилища у меня захватило дух. Я уже почти забыл, что такие места существуют. Там стояли лампы: три мягко светившихся торшера лили электричество на комнату, так богато обставленную, что я не поверил своим глазам. В одном углу был камин. Перед ним стояли два роскошных кресла из красной кожи, между ними низенький столик, а на столике в элегантной простоте размещались графин ликера, ваза с кубиками льда и поднос с бокалами.

Ошеломленный, я завертел головой. На всех стенах висели репродукции Курье и Айвза в дорогих рамах. Комната была угловой, и две стены ее были облицованы сучковатыми сосновыми панелями и залиты ярким лаком. Я коснулся драпировок, закрывавших двойные окна. Золотые узоры из набивного ситца на синем фоне. И все это время Кристо наблюдал за мной, довольный. Стоя у камина, он смешал два коктейля, спокойно улыбаясь одними уголками губ. Казалось, он приглашает меня все тут осмотреть. Я же рыскал везде, открывал все двери. Вот чулан с его одеждой. Как и можно было ожидать, все костюмы висят аккуратно, будто безголовые фигуры его самого. А вот его галстуки - не так много, как я предполагал, всего дюжина или около того, - но каждый приковывает взор немедленно. Я закрыл дверь и замер перед следующей.

- Вы не возражаете? - спросил я. - Можно уже до конца посмотреть?

- На здоровье.

Там была ванная. Абсолютно личная ванная Кристо Сьерры. Когда я увидел стойку душа за панелями матового стекла, то впервые позавидовал Кристо.

- Вам повезло, - сказал я ему.

Он отмахнулся от меня, пожав плечами. Передал коктейль. Я подошел к вазе с фруктами и композиции из цветов, что стояли на столике рядом с тахтой.

- Так вы и цветы тоже любите? - спросил я.

- Нет.

- А миссис Флорес вам нравится?

- Прекрасная женщина, - ответил он, обоводя рукой комнату. - Дала мне все это. Рента - пять в неделю. Хочу платить больше. Не берет.

- У нее хороший вкус.

- Прекрасная женщина. Но не для Кристо Сьерры.

- Я слышу ее тут каждый день. Она плачет.

- Я знаю. Ничем помочь не могу. Не мой тип.

Мне стало интересно, какой тип - его, но спрашивать я не стал.