Артур Хейли - Перегрузка
Из оперативного центра немедленно последовало с полдюжины телефонных звонков. Прежде всего звонки предназначались центральной полиции района и пожарным подразделениям. Пожарным машинам и всем свободным полицейским машинам надлежало немедленно прибыть к месту происшествия. Затем последовал звонок начальнику отдела полиции и заместителю начальника пожарной службы, которые вдвоем должны возглавить эвакуацию отеля. Одновременно было поднято по тревоге тактическое подразделение полиции, включавшее в себя экспертов по обезвреживанию заложенных бомб. После этого — звонок в находившуюся поблизости воинскую часть с просьбой о предоставлении специалистов того же профиля из артиллерийско-саперного взвода. Ожидалось прибытие специальных отрядов по приказу полицейских управлений из близлежащих городов. Были затребованы машины «скорой помощи», некоторые наверняка понадобятся. В соответствии с действующей инструкцией в подобной чрезвычайной обстановке были поставлены в известность все городские руководители и руководители пожарной службы, большинство из которых были практически подняты с постели. Дежурный лейтенант говорил по телефону с ночным администратором отеля «Христофор Колумб».
— Мы располагаем сведениями, которые, мы считаем, соответствуют действительности. В вашем отеле заложены бомбы. Мы рекомендуем вам приступить к немедленной эвакуации. Полицейские подразделения и пожарные расчеты уже выехали на место.
Слово «рекомендуем» было употреблено не случайно. Фактически лейтенант не имел полномочий отдавать приказ об эвакуации. Любое подобное решение может исходить только от дирекции отеля. К счастью, ночной администратор не был педантом и дураком.
— Я включу сигнал тревоги, — ответил он. — Наш персонал будет делать то, что вы скажете.
Как в запущенной военной машине, отданный приказ доходил до того, кого он касался. Мгновенно были мобилизованы люди, приведена в состояние боевой готовности специальная техника, усилиями отдельных звеньев формировалась общая картина. В результате оперативному центру оставалось лишь управлять операцией согласно поступающим донесениям. Тем не менее оставались без ответа два жизненно важных вопроса. Произойдут ли в три часа взрывы? И если допустить, что произойдут, то можно ли эффективно очистить отель за оставшееся время — какие-то тридцать шесть минут?
Нэнси Молино решила, что исполнила свой долг перед человечеством. Теперь снова можно вернуться к своему журналистскому ремеслу. Она все еще находилась в своей квартире, хотя уже была готова выйти из дома. Почти в дверях Нэнси позвонила ночному редактору в «Экзэминер» и поставила его обо всем в известность. Он быстро задавал вопросы, и Нэнси почувствовала, что его охватывает волнение от одной мысли о грандиозном сенсационном материале для газеты.
— Я отправляюсь в отель, — сказала ему Нэнси. — Потом заеду в редакцию и все напишу. — Она знала безо всяких напоминаний, что все связанные с газетой фотографы будут незамедлительно направлены на место событий. — И еще кое-что. У меня есть две магнитофонные кассеты. Мне пришлось сказать о них полиции, и они наверняка потребуются как улики. Это значит, что их конфискуют. Поэтому нам надо срочно сделать копии.
Они договорились, что курьер встретится с Нэнси в отеле, заберет у нее пленки и, не теряя времени, доставит их редактору, специализирующемуся на увеселительных мероприятиях. У этого чудака, пишущего о развлечениях, была своя звуковая лаборатория. Было известно, что сейчас он дома. Его предупредили, что пленки уже в пути. Копии пленок и переносное проигрывающее устройство будут ожидать Нэнси в редакции после ее возвращения из отеля. Уже на пороге Нэнси вспомнила еще одну вещь. Она бросилась назад к телефону и набрала по памяти номер отеля «Христофор Колумб». Когда ей ответили, она сказала:
— Дайте мне номер Нимрода Голдмана!
Ниму снилось, что электрическая система «ГСП энд Л» отказывала. Одна за другой выходили из строя генераторные станции системы, пока не осталась одна только «Ла Мишен № 5». Затем точно так же, как случилось прошлым летом в день гибели Уолтера Тэлбота, приборная панель «Ла Мишен № 5» стала подавать предупредительные сигналы: замелькали огоньки и раздались пронзительные звонки. Потом огоньки погасли, но звон не стихал, вонзаясь в сознание Нима, пока он не проснулся и не понял, что на тумбочке около кровати надрывается телефон. Спросонья вытянув руку, он поднял трубку.
— Голдман! Это вы, Голдман?
— Да.
— Это Нэнси Молино. Слушайте меня!
— Кто это?
— Нэнси Молино, идиот!
На него накатилось безотчетное раздражение, от чего он проснулся.
— Молино, вы что, не знаете, что сейчас ночь?
— Заткнись и слушай, Голдман! Пробудись же ты наконец! Вы и ваша семья в опасности. Поверьте мне…
Приподнявшись на локте, Ним сказал:
— Я не верю вам… — Потом вспомнил ее вчерашнюю статью и замолчал.
— Голдман, выводите свою семью из отеля! Сейчас же! Не мешкайте ни минуты! Скоро начнут взрываться бомбы.
Только теперь он полностью встряхнулся ото сна.
— Что за глупая шутка? Если это…
— Это не шутка. — В голосе Молино послышалась мольба. — О, ради Бога, поверьте мне! «Друзья свободы», эти подонки, заложили бомбы, замаскированные под огнетушители. Забирайте жену и детей…
Слова «Друзья свободы» убедили его. Он подумал об отеле, заполненном участниками съезда.
— А как же другие?
— Объявлена тревога. Торопитесь!
— Хорошо!
— Увидимся на улице, — сказала Нэнси, но ее слова Ним уже не слышал. Швырнув телефонную трубку, он стал трясти Руфь за плечи.
Уже через несколько минут сонных, ничего не понимающих, еще в пижамах, плачущих детей и жену Ним вывел из номера. Он направился к пожарной лестнице, хорошо понимая, что нельзя пользоваться лифтами: если они выйдут из строя, можно оказаться в ловушке. Когда семья стала спускаться с двадцать шестого этажа, с улицы донеслись звуки сирены. Сначала едва слышные, потом все громче. Они успели спуститься на три этажа, когда по всему отелю разнесся пронзительный сигнал пожарной тревоги.
Это была ночь отважных и героических поступков. Некоторые прошли незамеченными, другие обратили на себя внимание.
Эвакуация отеля проходила быстро и в основном спокойно. Полицейские и пожарные без задержки продвигались по этажам. Они стучали в двери, кричали, подгоняли людей, предупреждая, чтобы никто не пользовался лифтом. С помощью персонала отеля они открывали двери, чтобы проверить номера, в которых не отвечали на стук в дверь. Все это время не переставая звучал сигнал пожарной тревоги.
Кое-кто из постояльцев стал протестовать и скандалить. Горстку особо воинственно настроенных удалось охладить только угрозой ареста, после чего они, подчинившись, стали спускаться вместе со всеми. Мало кто, если вообще были такие среди проживавших в отеле, точно представлял себе, что реально происходило. Но они ощущали нависшую опасность, поэтому действовали быстро, надевали лишь минимум одежды, оставляя вещи в номерах.
Один мужчина, спросонку подчинившийся отданным приказаниям, добрался уже до двери на лестницу на своем этаже, когда понял, что он совсем голый. Улыбающийся пожарный разрешил ему вернуться, чтобы надеть брюки и рубашку.
Эвакуация была в самом разгаре, когда на трех грузовиках с включенными сиренами прибыл специальный отряд полиции в полном снаряжении. Саперы рассредоточились по всему отелю и быстро, но тщательно проверяли каждый попавшийся им на глаза огнетушитель. Если возникало подозрение, что в огнетушителе заложена бомба, вокруг него затягивали веревочную петлю, затем, опуская ее понемногу, саперы-взрывники расходились как можно дальше в разные стороны. Убедившись, что в опасной зоне нет людей, дергали за веревку, в результате чего огнетушители опрокидывались. Как правило, такой манипуляции оказывалось достаточно, чтобы взорвать мину-ловушку. Тем не менее взрывов не последовало, и после каждой такой проверки огнетушители выносились на улицу. Это было связано с огромной опасностью, однако, учитывая сложившиеся обстоятельства, приходилось идти на этот риск. На улице грузовики быстро увозили огнетушители с зажигательной начинкой к дамбе, расположенной в пустынной части берега, и там сбрасывали в воду.
Вскоре после того, как специальный отряд полиции приступил к операции, к нему присоединилось армейское подразделение, состоявшее из полудюжины офицеров и сержантов, помогавших ускорить обезвреживание бомб. Через двадцать минут после объявления тревоги стало ясно, что эвакуация происходит даже быстрее, чем ожидалось. Выросли шансы вывести из отеля основную массу людей до трех часов ночи.
