Александр Смоленский - Восстание вассала
– Это ваше мнение. И я его уважаю. Но нынче мне интересно кое-что иное. Вы сами что ж, решили окончательно податься в отшельники?
– Что-то в этом роде! – рассмеялся в ответ Денис. – Став Дантесовым, я сам уготовил себе новый путь. Вашими стараниями, Андрей Андреевич, того Даниста больше нет.
– Не могу с вами согласиться. Своим побегом вы сами уничтожили себя как личность. Как знамя тех сил, которые в вас верили, устраивали демонстрации, пикеты. Тот, кто сидит вместо вас в зоне, теперь самый смирный заключенный из всех в стране. Так что это не я, а вы уничтожили Даниста, а с ним и себя как личность. Между прочим, с первого момента нашей встречи я порывался донести это до вас. Но не решался. Жалел, что ли? Не понимаю. Ну вот, теперь все сказано.
– Позвольте, я на пару минут тоже покину. Как говорится, тоже накопилось, – неожиданно для самого себя попросил Данист.
Бессмертнов понимающе указал ему на дверь в соседнюю комнату.
– Там вы найдете все, что вам нужно. Между прочим, поскольку вы отказались от моего предложения, а я, как только мы распростимся, уеду, можете оставаться в этом номере до утра. Привести себя в порядок и прочее.
– Если мне понадобится остаться, я в состоянии снять номер сам. Как ваши люди ни старались добраться до всех моих ресурсов, так и не смогли.
– Кто бы сомневался, – лишь усмехнулся Бессмертнов.
Пулей вылетев за «волшебную» дверь, Денис на какое-то мгновение замер. Наступающая, как селевой поток, злость уже готова была вырваться наружу. Бросившись к окну, он настежь распахнул его, дабы глотнуть свежего горного воздуха и просто хотя бы чуточку остыть. Простояв так минуту-другую, он без какого-либо стеснения рухнул на все ту же постель, которая недавно была единственным молчаливым свидетелем хозяина президентских апартаментов, и предусмотрительно изо всех сил втиснулся лицом в подушку.
«Почему мне так больно? Почему? Кричи – не кричи, никто не услышит. А если и услышит, скажет – припадок. Эпилептический, например. Или горячка…
Что же это еще, если не припадок?
Этот человек считает, что убил меня наповал. «Вы сами уничтожили себя как личность. Уничтожили как знамя тех людей, которые в вас верили, устраивали демонстрации, пикеты». Неужели он так сказал? Или я так услышал?
То есть там, в Москве, все давно считают мой побег трусостью?
Так это же действительно крест. Я сам стер свою жизнь, словно ластиком. Не Бессмертнов, а я сам. И не тогда, когда бросился в бега. Раньше!
Зачем спрашиваю? Себя-то не обманешь. Я точно знаю тот день и час, когда перестал быть для них знаменем. Господи! Ты видел это? Мой позор, когда первый раз кинул свою команду. Три сотни человек топ-менеджеров! Разом кинул. Обещал золотые горы, а дал им дырку от бублика. Именно тогда я сломался. Какое там знамя?! Тряпка…
Господи! Я кинул своих близких, своих единомышленников! Тех, кто пахал на меня! Тех, кто зарабатывал мне деньги, уважение, имя.
Ответная пощечина не заставила себе ждать. Никто из них меня потом тоже не захотел защищать. Хорошо, что Бессмертнов ничего не знает об этом. И упоминать при нем – ни-ни! А то бы наверняка сказал, что правильно осудили. Не за одно, так за другое. Уж, кто-кто, а он своих людей не сдает.
Он в чем-то наивен. Даже слишком порой. До сих пор уверен, что мое усмирение гордыни, отказ от мести родились исключительно в муках о нем? Как бы не так! Простите, меня, ребята!»
…Вернувшись в салон, Данист выглядел, несомненно, расстроенным, что не ускользнуло от Бессмертнова. По большому счету разговор был закончен еще до вынужденного перерыва, а толочь воду в ступе обоим не очень-то и хотелось. Все было сказано, а если что и пропущено – стало быть, не судьба.
Денис принципиально решил не делиться своими терзаниями, на которые вольно или невольно в последний момент его спровоцировал собеседник. А Бессмертнов – тоже принципиально – ничего не спросил. Если у обоих и осталось зло, недовольство, разочарование, так только на самих себя. Но кто в этом признается?!
– Удивительный вы все-таки человек, господин Дантесов! – вдруг заговорил Бессмертнов. Он впервые употребил новую фамилию Дениса. Что бы это значило? – Жажда мести так и не сожгла вашу душу. Вот мне порой не хватает великодушия прощать. Представляете, даже в мелочах. А вы, как я сейчас понимаю, способны прощать. Не каждому дано. Что скажете?
– Не понимаю, что я должен сейчас сказать, – угрюмо произнес Данист и поежился в ожидании очередного сюрприза.
– У вас, например, нет такого чувства, что в атмосфере витает некая недосказанность?! Вроде бы наговорили немало, а что-то важное упустили.
– Не чувствую. Главное я все же сказал, хоть и с надрывом. И плохое сказал, и хорошее. – Данист с вызовом посмотрел собеседнику в глаза.
– А я, увы, нет. Вот вы тут часто повторяли, что сейчас вы свободный человек. Только не уточнили: Данист или Дантесов? Не боитесь, что это раздвоение личности останется с вами на всю жизнь? Не отвечайте. Оба знаем ответ. Так вот в связи с этим у меня есть великодушное предложение.
Настала очередь Бессмертнову с вызовом вглядываться в беглого олигарха.
– Извините, Андрей Андреевич, но степень вашего великодушия мне неплохо известна. Но тем не менее сгораю от любопытства.
– Не ерничайте и не язвите, Денис Борисович. А предлагаю я вам в принципе простую штуку. Сейчас последует команда Хитрову, и он тихенько-тихенько, чтоб ни одна душа не пронюхала, вернет вас в зону. Там происходит обратная замена, и вы незамедлительно возвращаете себе чувство собственного достоинства. И вы снова поднимаете знамя, которое уронили. Сносные условия содержания вам будут гарантированы.
«Он что, подслушивал мои мысли? Или я все-таки действительно кричал там, в спальне? – вспыхнуло в мозгу Даниста. – Это же невыносимо. Неужели это не провокация?»
– С чего вы взяли, что я способен променять свободу на камеру? Дальше мне припаяют еще энное количество лет. И стариком выпустят, – на полном серьезе обдумывая ситуацию, выдавил из себя Данист. – Чудесная перспектива.
– Ну почему именно так? – В голосе Бессмертнова сквозила некая загадочность. – Как бы, например, должна была закончиться эта история в сказке? Доброй русской сказке.
– Сказочник… – усмехнулся Денис. – Наверное, меня бы оправдали в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, затем вернули бизнес. Сдачи, так и быть, не надо…
«А ведь он подсказал хороший ход, – оживился Бессмертнов. – Вновь открывшиеся обстоятельства!!! Почему бы спустя энное количество дней в печати не промелькнула информация, что следователь, который вел дело, излишне вольно обращался с фактами, что против него по вновь открывшимся обстоятельствам возбуждено дело, а господин Данист выпущен под залог…
Хорошая пилюля европейским судьям! Даже компанию можно вернуть, и ничего страшного, что она пуста как барабан… Пусть потом выносят свой вердикт. Мы уже сами разобрались…»
– Полагаю, насчет того вашего бизнеса мечта несбыточная, даже для сказки. А вот насчет другого, причем более масштабного, почему бы и нет?! Наконец, жива же еще ваша мечта – заняться политикой…
«Дальше что и почему ему, пожалуй, рассказывать пока не стоит, – подумал Бессмертнов. – А то вообразит незнамо что».
– И это я слышу от вас? Этого не может быть! Вы это на ходу придумали? Или домашняя заготовка? Сначала усыпить бдительность, а затем сделать предложение, на которое в здравом уме вряд ли кто может согласиться, – скрипя зубами от обиды, выдавил из себя обезоруженный олигарх. – Я бы пошел на это только в том случае, если меня оправдают. Вчистую. Неужели это возможно?
– Я так не говорил. Если правоохранительные органы найдут для этого веские аргументы, похлопотать можно. Например, молодой президент… за вас замолвит словечко. Впрочем, так или иначе, я не настаиваю на мгновенном вашем согласии. Думайте. Решайте. Организуем все в лучшем виде. А сейчас мне пора в Давос. И дальше в шато. Жаль, что вы не лыжник. Неделька удовольствия никому еще не мешала.
– Отлично придумали. С таким сумбуром в голове, как у меня сейчас, только прямиком и на лыжи. Лучше сразу в бездну. Но сначала, Андрей Андреевич, разумеется, все обдумать. И еще… догадаться, что вы недосказали, недоговорили. Ведь так? А вы, пожалуй, будьте там осторожны вдвойне. Знаете, сколько в мире мстительных людей?! Мало ли что взбредет кому-нибудь в голову. Вспомните хотя бы Линовича.
– Вы думаете?.. – неопределенно спросил Бессмертнов.
– А как же? Вы для меня теперь как последний в жизни шанс, спасительная соломинка. Но даже если ничего подобного не произойдет, наш вечер вопросов и ответов не пропал даром. Скажи я кому, о чем так запросто беседовал с вами, никто бы не поверил. Сказки, сказали бы. Вранье.
– Мне тоже трудно будет кого-то убедить в таком повороте событий, – от души улыбнулся Бессмертнов. – Да и надо ли?
…Всю обратную дорогу до Вены Денис никак не мог избавиться от занозы, которая глубоко-глубоко засела в мозгу. Он думал о том, правильно ли делает, что уезжает. Что там может взбрести в голову глушаковским «ангелам»? Не воспользуются ли удобным моментом, чтобы окончательно его «закопать»?
