Крестные дети - Колридж Николас

Я не прав? Не утруждай себя ответом, он и так всем ясен.

Он замолчал и отхлебнул из бокала. Абби дышала глубоко и часто, на какой-то миг всем показалось, что Форрест готов встать и сказать что-то в защиту жены, но Маркус остановил его одним взглядом.

— Кто следующий? — сказал Маркус. — Мэри! Ах, да. Мэри. Мисс Мэри Гор, в девичестве Меррет. Смелая, добрая, самоотверженная Мэри. Пример для всеобщего подражания. Сообразительная, воспитанная — словом, эталон. Может быть, кому-то она покажется скучноватой, но, уж конечно, она самая трудолюбивая из моих крестных дочерей. Ее успехи стоят особенно многого с учетом транспортных проблем и невозможности отца семейства принимать участие в ее заботах. Она всего добилась сама. Молодчина, Мэри! Но вы спросите меня: неужели этот практически идеальный образец современной женщины действительно лишен недостатков? Нельзя ли упрекнуть ее в неискренности, бесхарактерности? Даже банальности? Но не попадайтесь на эту ее удочку. Она, несомненно, способна на сильное чувство: достаточно представить, как сильно она ненавидит меня. Она обвиняет меня в гибели мужа и увольнении ее бестолкового отца — но это только полправды! Истинная причина ее ненависти в том, что она считает меня отцом своей увечной дочери. Думаю, вы удивлены. Этот паралитик — мой ребенок. Спросите Мэри, если не верите мне, — посмотрите, будет ли она отрицать. Но даже и это еще не все. Она готова убить меня за то, что я был лучшим любовником в ее жизни. Она проклинает себя за то, что осквернила память о своем муже всего через пару недель после его похорон…

С победоносным видом он оглядел сидящих за столом.

— Теперь было бы логично перейти к Сэффрон… Бедной, прекрасной, потерянной, невостребованной Сэффрон. Очень симпатичная девочка. С тех пор как ей исполнилось шестнадцать лет, ни одна женщина не могла сравниться с ней. Сэффрон первой из моих крестных дочерей стала моей любовницей. Мы все тогда были немного влюблены в Сэффрон — Джеми, Чарли, Стюарт, разве не так? Я никогда не был горд больше, Сэфф, чем когда мы шли с тобой в ресторан и половина посетителей таращилась на тебя, завидуя засранцу Маркусу Брэнду, который может затащить в постель такую девчонку. Они не знали, что там ты была так себе — слишком красивая, чтобы стараться. Это случается с привлекательными женщинами. Уродины создают репутацию Британской империи. Но даже несмотря на это, я никогда не мог насладиться Сэффрон сполна. Ты всегда напоминала мне свою мать: яблоко от яблони недалеко падает. Не так ли. Амариллис? Как вы с Сэффрон похожи… Путешествуете от одного мужчины к другому, от одного папика к другому — вот вся ваша жизнь. Еще патологическое пристрастие к выпивке и наркотикам… Я всегда старался положить этому конец. Сэффрон. теперь ты сомневаешься в моей искренности, и именно в этом причина твоего враждебного настроя. Ведь недавно ты узнала, что я твой отец. Почему Амариллис решила, что настало время нарушить столь длительное молчание именно теперь, я могу только догадываться. В свою защиту могу сказать одно: когда ты занимала место моей любовницы, я никогда не воспринимал тебя как свою дочь. Как любовницу — пожалуйста, как крестницу — иногда, как дочь — ни разу, ни единой секунды.

Я никогда не вспоминал об этом. Кроме одного несчастного случая, когда ты непредусмотрительно забеременела и мне пришлось как можно скорее разбираться с этой проблемой. Теперь, уверен, ты понимаешь, что это действительно было очень важно. Это был единственный случай, когда ты была для меня не просто любовницей, но и дочерью. Вот и все.

Атмосфера за столом накалялась все больше. Никто из крестных детей не решался прервать Маркуса или поднять глаза на Сэффрон. Тайские креветки лежали нетронутыми на столе — небольшие розовые трупы на дорогих блюдах. Свечи мерцали внутри стеклянных стаканчиков, отбрасывая длинные тени по террасе. Мэри от напряжения начала рвать салфетку на тонкие полоски. И только Дик Матиас потягивал мартини.

— На этом мой краткий рассказ о крестных дочерях можно считать оконченным. Остается лишь сказать пару слов о Флоре, которая теперь играет в моей жизни двойственную роль и к которой я еще вернусь в свое время. Теперь настала пора для моих крестных сыновей. Не знаю, помните ли вы об этом, но когда-то очень много лет назад я сказал: «Ваши судьбы уже высечены из камня. Напор и целеустремленность — они или есть, или их нет». Мне уже тогда было ясно, кто из вас добьется большего успеха, и я рад, что мои предположения оказались верны.

Маркус помолчал.

— Джеми, я уже давно понимал, что ты всю жизнь проведешь в скитаниях и не многого добьешься. Мне кажется, что твоя карьера художника продлится не дольше, чем карьера пиарщика или портье. Точно так же, как и твоему отцу, тебе всегда недоставало упорства. Определенно, ты самый красивый из моих крестных сыновей, но я также готов назвать тебя совершенно аморальным и патологически ленивым типом.

Когда ты работал на меня, твоего присутствия не замечал никто, кроме девочек в офисе. У нас с тобой есть только две точки соприкосновения, всего две. Сэффрон и Флора. Одним из твоих оригинальных качеств стало то, что ты переспал с тремя из четырех моих крестных дочерей. На этом наше сходство заканчивается. Подобно своим коллегам, ты воспитал в себе чувство здоровой ненависти ко мне лично, хотя я сомневаюсь, что на поверку оно оказалось бы достаточно сильно. Ты не такой. Ты подозреваешь меня в том, что я упрятал тебя за решетку в Индии, когда было нужно убрать тебя со своей дороги на несколько часов, и позднее организовал тебе довольно неприятное приключение, когда ты столь необдуманно поступил с моей тогдашней любовницей и теперешней женой. Разумеется, в обоих случаях ты совершенно прав. Эти события были инициированы при непосредственном моем участии. Но реальная причина твоей антипатии, Джеми, — твой дух соперничества по части женщин. И ты понимаешь, что, в конце концов, я пользовался гораздо большим успехом у них, чем ты. Я ошибаюсь? Ну конечно же, я прав!

Чарли судорожно сглотнул. Он надеялся, что Маркус избавит его от унизительной процедуры описания его жизненных заслуг в награду за информацию о заговоре Стюарта, но сейчас Брэнд смотрел прямо на него, готовясь продолжить свою речь.

— После Джеми мы логическим образом переходим к Чарли, — сказал Маркус. — Как я радовался, когда вы стали закадычными друзьями в школе. Мне всегда было очень приятно, когда между моими крестными детьми складывались особенные отношения. Так и надо: мы все цепляемся друг за друга при первой удобной возможности.

Будучи моими крестными детьми, вы должны сохранять верность не только мне, но и группе в целом, даже когда меня не станет. Помните об этом… Однако я сомневаюсь, что Чарли исполнит эту просьбу. Ведь главным его недостатком мне представляется полное отсутствие преданности.

— Ох, это несправедливо, — перебил его Чарли. — Маркус, вы совершенно не правы. Я невероятно преданный человек, в особенности я предан вам.

Обвинения Маркуса казались Чарли верхом несправедливости. Не он ли намекнул Маркусу на готовящийся заговор? Какого большего проявления преданности еще ожидать?

— Ты можешь очень убедительно изображать личную преданность, — отреагировал Маркус, — конечно, ведь у тебя есть на то причины. О них мы поговорим чуть позже. Но другие мои крестные дети ничего для тебя не значат. Твое отношение к ним даже отдаленно не напоминает отношение преданного друга. Я не раз замечал, как ты пытаешься строить им козни. Стюарту — чаще, своему старому другу Джеми — реже. Не могу сказать, что мне было приятно, когда ты неоднократно пытался унизить моих спутниц, в том числе мою жену-китаянку. Даже не думай отрицать это, у меня есть документальное подтверждение. Ты всегда был самым высокомерным моим крестным сыном. Высокомерным, эгоистичным, ограниченным и, мне жаль признавать это, глуповатым. Твой подход ничем не отличался от жизненной позиции многих других англичан, которые, получив первоклассное образование, считали его достаточным основанием для того, чтобы унижать менее удачливых сверстников. Здесь я имею в виду твое отношение к Стюарту, который всегда демонстрировал удачное сочетание достоинств, которых тебе явно недостает.