Сергей МАВРОДИ - Искушение. Сын Люцифера
Спасти Веру!.. Эта задача, как неожиданно даже для самого Андрея теперь вдруг выяснилось, имела в его программе, оказывается, очень высокий приоритет. Самый высокий. Высочайший! Максимально возможный.
Спасти жену!! Собственно, даже и не жену, а просто более слабое существо, женщину, в силу тех или иных причин и обстоятельств оказавшуюся под его защитой. Неважно, каких именно обстоятельств! Не имеет значения! Важно, что она ему доверилась и что он теперь несет за нее ответственность. Всё!
Эту женщину следует спасти во что бы то ни стало. Любой ценой. Любой! Это и есть та задача, к которой он готовился всю жизнь. И она имела сейчас наивысший приоритет. Абсолютный! Все остальное было менее важно. Даже его собственная судьба. Так, оказывается, он был устроен. Запрограммирован. Пришла пора сдавать экзамен.
Если женщина умрет, он тоже не сможет больше жить. Это будет хуже, чем смерть. Это будет позор. Как же так? Она умерла, а ты жив? Этот вопрос будет жечь его всю оставшуюся жизнь. Выяснится, что он, оказывается, совсем не такой добрый, смелый, честный, каким он себя всю жизнь считал. Что он просто трус. Обычное ничтожество! Слякоть.
Тогда рухнет всё! Весь его мир. И он задохнется под его обломками. Он потеряет самого себя.
Нет. Этого не будет. «Запрещенная операция! Недостаточно высокий код доступа!»
* * *Андрей задумчиво повертел в руках свой остро отточенный охотничий нож. Собственно, это следовало сделать еще вчера. Nimirum hac una plus vixi, mihi duam vivendum fuit! — «Ясно, что на один этот день прожил я дольше, чем мне следовало жить!», — как воскликнул в аналогичной ситуации какой-то древний римлянин еще две тысячи лет назад. Правильно воскликнул. Так что не будем еще больше ее усугублять, этой ситуации. Тем более, что, как будет по-латыни «на эти ДВА дня», я не знаю. Поэтому ОДНИМ этим днем и ограничимся.
Да и вообще про два дня по-латыни, наверное, в принципе не скажешь. Два дня героям медлить не полагается. Ну, один еще можно в крайнем случае. Чтобы такую вот историческую фразу в назидание потомкам перед смертью потом произнести. Но два!.. Это уже чуресчур! Это перебор. Это уже фарс какой-то получается, а не трагедия.
Так что не будем!.. Не будем напоследок всё портить. Блядь, но до чего же всё глупо получилось! Подумать только, еще какую-то пару недель назад, я… Впрочем, ладно. Хватит скулить. Ни к чему слова, там, где место делам. Время! Время истекает. Пора. «Пора, брат, пора!»
Андрей еще раз окинул последним, прощальным взглядом избушку, взял нож, котелок и вышел наружу.
Погода на улице была адская. Дождь и ветер, казалось, просто сбесились. Шквал какой-то. Ураган! Сплошной поток ледяной воды. Господи, неужто снег пошел?.. Да, точно, снег. Мокрый, пополам с дождем. Это в августе-то-месяце?.. Ну и ну! Впрочем, откуда я знаю, может, для Карелии это нормально? Ладно, приступим.
Андрей зябко передернул плечами. И вдруг почувствовал, что в бедро ему что-то кольнуло. Он сунул руку в карман и зашипел от боли. С проклятиями вывернув карман, Андрей с изумлением обнаружил болтающуюся на изнанке ткани маленькую черную блёсенку с красным хвостиком. Меппсовскую вертушку, нулёвку.
Господи! Как она здесь оказалась? Из коробки, что ли, выпала?.. И я все время так с нею и ходил? А если бы в тело впилась? В бедро?..
Да-а!.. Это была бы, конечно, трагедия!
От этой мысли Андрей чуть не расхохотался и даже головой слегка помотал. Да! Все-таки жизнь — баба веселая. С чувством юмора у нее всё в полном порядке. Даже в такой, казалось бы, ситуации!..
Ладно, хватит шутки шутить. Порезвились — и будет!
Он выдрал с мясом крючок блесны и уже хотел было отшвырнуть ее куда-нибудь в сторону, но в последний момент остановился и невольно залюбовался на лежащую на ладони красивую металлическую игрушку. Все-таки хорошая вещь! Жалко выбрасывать. Рука не поднимается. Он взял блесну и осторожно воткнул ее в бревенчатую стену избушки. Вот так! Может, пригодится кому.
После чего, посвистывая, неторопливо двинулся к реке. Он не спешил. Спешить ему было, по правде сказать, абсолютно некуда. Успеется! В гости к богу, как известно, опозданий не бывает. Это еще Высоцкий в свое время подметил.
Правильно. Э-эт точно!.. Не бывает. Бог свой парень. Подождет немного в случае чего. Не обидится.
Андрей подошел к реке и еще раз внимательно осмотрел место. Так… Мох… вода… Замечательно! Всё впитается, я думаю. По крайней мере, будем надеяться. Да и кто здесь чего смотреть будет? До избушки далеко… Да и чего смотреть-то? Чего искать? Дождь, опять же… Смоет всё. «И дождь смывает все следы». Дурацкий фильм. Впрочем, не помню уже. Да и все фильмы дурацкие! Ладно. Так… Что еще? Жгут… пакет… веревка… Все, вроде?.. Да, всё.
Андрей аккуратно сложил всё в кучу, придавил камнем, чтобы не унесло ветром, взял котелок и зачерпнул им воды. Потом вернулся к избушке и повесил котелок над заранее сложенным под навесом костром. Присел на корточки, чиркнул спичкой — и сухая лучина в середине костра сразу же ярко вспыхнула. Желтые языки пламени несколько раз осторожно лизнули лежащие вокруг колотые сосновые поленья, и они тут же задымились и зашипели, словно от боли.
Андрей, выпрямившись, смотрел на быстро разгорающийся костер. Когда вода в котелке забулькала (уже?!..), он сдвинул котелок в сторону, подбросил в костер еще дров, а сам, торопясь теперь, стал спускаться к речке, к сложенным на берегу вещам. Да, теперь следовало спешить. Дрова быстро прогорят. Главное, не колебаться и не думать ни о чем. Действовать просто на автомате. Чего теперь думать-то? Всё уже думано-передумано.
И так уж лишний день протянул. Или как там у этого… Лаберия, кажется?.. да, Лаберия. Так, как там? «Прожил?» «Vixi». Именно, «прожил». «Лишний день прожил».
Оказавшись у реки, Андрей первым делом снял брюки, завязал несколько раз узлом штанины, чтобы не болтались, положил внутрь брюк большой камень и затянул их сверху ремнем. Получился компактный, увесистый тюк. Андрей подошел к реке, мгновенье помедлил — и бросил тюк в воду. Негромкий, почти неслышный в шуме дождя всплеск — и тюк бесследно канул в темную, пузырящуюся под дождем, воду.
Андрей взял жгут и туго, изо всех сил перетянул им левую ногу как можно выше, почти у самой промежности.
А если здесь вода прозрачная?.. — вдруг пришло ему в голову. — Да какая там прозрачная! — тут же успокоил он сам себя. — Глубина метра два, не меньше. Да и дно илистое… Господи-боже! Да, неужели же это всё и в самом деле со мной происходит?!! — мелькнула где-то на краешке сознания отчаянная мысль и сразу же потухла.
Больше он не колебался.
Только не думать! Главное, не думать ни о чем! Действовать не думая, не сомневаясь, не колеблясь и ни на мгновенье не останавливаясь. «Остановишься хоть на миг, берегись — вдруг не сможешь дальше идти?». Это, блядь, еще какой-то древний кореец-китаец сказал. Тыщу лет назад. Гм!… Мудрый был этот косоглазый. Останавливаться действительно нельзя. Поехали!
Андрей взял остро отточенный нож и сел прямо на землю, в мох, вытянув голую правую ногу и согнув в колене левую.
Ничего-ничего! — успокоил он себя. — Помнится, я читал, как один в войну ногу себе ножом выше колена ампутировал, кость полчаса пилил! Вот это действительно да! А это что!.. Семечки… Всех дел-то на полминуты…
Он тщательно примерился и потом одним сильным движением сделал ножом глубокий и длинный надрез на внутренней стороне бедра левой ноги. Боль была очень резкой, но, в принципе, терпимой.
Ну, вот! Не так уж всё, оказывается, и страшно! — усмехнулся он про себя. — А ты боялась…
Кровь, тем временем, сразу же хлынула из раны ручьем и мгновенно залила и ногу и жгут.
Дьявольщина!! — запаниковал Андрей. — Кровища-то как хлещет! Прямо как из порося недорезанного. Жгут этот блядский! Толку от него!.. Черт! Это не есть хорошо. Это, блядь, плачевно всё может кончиться. Очень плачевно! Надо поторапливаться.
Он оттянул левой рукой верхний край раны. Его охватывало постепенно какое-то лихорадочное возбуждение. Он чувствовал себя как человек, уже совершивший роковой и необратимый шаг. Всё! Возврата назад нет. Отступать и передумывать поздно. Теперь надо просто как можно скорее и чище довести до конца начатое.
Он раздвинул края раны пошире и снова полоснул ножом по кровоточащей плоти, углубляя надрез. На этот раз боль была такой сильной, что он чуть не закричал. Но он уже больше не останавливался. Еще несколько резких и уверенных движений ножом — и огромный кусок окровавленного мяса оказался у него в руках.
Так… Кожу надо снять… Легко как снимается!.. Куда ее?.. В карман сунем… Так… порезать будет надо, наверное… Чтобы побыстрее сварилось. А то сознание раньше времени как бы не потерять… Вон как кровь идет!.. И не останавливается ни хуя!.. Твою мать!! Я что, вену тут какую-нибудь себе зацепил, что ли? Льется, как из крана! Струей, блядь. Ладно… Ладно…Попытаемся встать… А-а-а!.. С-с-с-с-с!.. Тише!.. Тише!.. Блядь, костыль надо было какой-нибудь сделать. Или палку, хотя бы. Черт, не догадался! Ладно… Еще раз попробуем… Без костыля… Попробуем встать на правую ногу… Так… Так… А-а-а-а-а!!… С-с-с-с!.. Еще раз… не спеша… С-с-с!.. Ага!.. Ну, будем прыгать на одной ноге… А чего еще делать?
